Кризис миновал. Мы довольно изящно миновали деликатный момент, мы оба, и сделали это самым цивилизованным образом – сменили тему. Отец бы мной гордился, я это знаю. Я нежно прикоснулась к туго натянутой ткани «Голубого призрака», в теплом солнечном свете издававшей чуть заметный приятный запах нитроцеллюлозного лака. Какое совершенство в своем роде, подумала я: оболочка биплана окрашена взрывоопасным пироксилином в его жидкой форме. Я исподтишка понюхала свои пальцы и в этот момент добавила в свою копилку памяти запах, которые отныне и навечно, до конца времен, всегда будет напоминать мне о Харриет. Я бросила взгляд вверх – почему-то виноватый – на окна лаборатории, чтобы увидеть, наблюдает ли за нами Лена, но древнее стекло, словно затуманившиеся глаза какого-нибудь деревенского старика, лишь отражало небо. 11 – Красавец, не правда ли? Тристрам Таллис стряхнул воображаемую пылинку с крыла «Голубого призрака». – Я купил его у твоей матери прямо перед войной. Тогда мы славно проводили время! И внезапно он покраснел, как маринованная свекла. – В смысле, я с «Голубым призраком». Не с твоей матерью. Я непонимающе уставилась на него. – Однако чистосердечно сознаюсь: много лет назад я его переименовал. Теперь это «Вихрь». Мне показалось это святотатством, но я оставила эту мысль при себе. – Наверное, вы провели много приятных часов, летая на нем. – Не так много, как хотелось бы. «Вихрь»… Он увидел выражение боли на моем лице. – Ладно, пусть «Голубой призрак», если тебе так больше нравится, много лет стоял в ангаре. – Так значит, вы немного летали. – Я бы так не сказал, – спокойно возразил он. – Нет, отнюдь. Но мое время прошло. – Вы служили в Королевских военно-воздушных силах! – осенило меня. – Биггин Хилл[14], – скромно кивнул он. – В основном, «спитфайры». Ну надо же! Я общаюсь с одним из тех молодых людей, которых мистер Черчилль именовал «немногими»: одним из тех юных воинов, которые поднимались высоко в небо над прекрасной зеленой землей Англии, чтобы противостоять немецким люфтваффе. Я видела их фотографии в старых выпусках «Пикчер Пост», захламивших библиотеку Букшоу, словно кучи опавших осенних листьев: эти пилоты-мальчишки в спасательных жилетах и сапогах из овечьей кожи раскинулись на холщовых шезлонгах посреди травы, ожидая, когда резкий голос из громкоговорителя «Танной» призовет их к действию. Не могу дождаться возможности познакомить Тристрама Таллиса с Дитером! И Фели! – Когда я услышал о твоей матери, – сказал он, – я понял, что должен привезти «Голубого призрака» в Букшоу. Я… я… имею в виду… проклятье! Я не очень хорош по этой части. Но я прекрасно его поняла. – Моя мать была бы благодарна, – сказала ему я. – И она бы хотела, чтобы я сказала вам спасибо. – Послушай, все это дьявольски неудобно, – продолжил он. – Я не знаю, что подумает твоя семья, когда я вломлюсь таким образом и в такое время… – Он неопределенно махнул рукой в сторону длинной очереди жителей деревни, медленно и печально переставлявших ноги по направлению к дому. – Черт бы все это побрал! Имею в виду, приземлиться на лужайке в Букшоу, будто на чертовом летном поле в Кройдоне. Имею в виду… – Не думайте об этом, мистер Таллис, – перебила его я, отчаянно пытаясь скрыть от него, что сама испытываю ужасные затруднения. Когда дело касается социальных условностей, я совершенно теряюсь. «Как бы повела себя Фели?» – подумала я. И попыталась на секунду поставить себя на место сестры. – Возможно, вы хотите зайти в дом и освежиться, – сказала я, легко касаясь его запястья и одаряя его сверкающей улыбкой. – Полагаю, от полетов ужасно хочется чаю. Самые подходящие слова. На его лице расплылась широкая мальчишеская улыбка, и секунду спустя он уже шел впереди, широкими шагами направляясь к двери в кухню. – Такое впечатление, будто вы уже тут были, – заметила я, стараясь поспевать за ним. Я хотела пошутить, но почти сразу же осознала, что я сказала. В потайной комнате в моем разуме на железную решетку подкинули угля, и вспыхнул огонь. Высокая фигура в окне лаборатории. «Шесть футов и три дюйма, может быть, четыре», – сказал Доггер. Тристрам Таллис остановился так резко, что я чуть не влетела в него. Он повернулся. Слишком медленно? Пронзил меня взглядом скрытых капюшоном глаз. – Разумеется, я тут был, – ответил он. – В тот день, когда твоя мать передала мне «Голубого призрака». «Вы тогда были одеты в униформу американского сержанта? – хотела я спросить, но промолчала. – Это вы копались в бумагах в окне лаборатории дядюшки Тара»? – Ах да, конечно, – сказала я. – Совсем забыла. Как глупо с моей стороны. Тень миновала, и через миг мы шли рядом вдоль красной кирпичной стены кухонного огорода с видом старых приятелей. Я подумала, но только на миг, о том, чтобы взять его за руку, но сразу же отказалась от этой идеи. Это излишне. – Надеюсь, вы не против воспользоваться кухонной дверью, – сказала я, подумав о длинной череде скорбящих у парадного входа в дом. – Не впервой. – Он ухмыльнулся, галантно придерживая дверь передо мной. – Мистер Тристрам! – закричала миссис Мюллет, увидев его лицо. – Или теперь вас надо величать майор авиации? Она подбежала к нам, протягивая испачканную мылом руку и отдергивая ее, не успел он пожать ее, и упала в нечто вроде забавного реверанса, опустившись на одно колено. Тристрам галантно поднял ее на ноги. – Чайник на плите, миссис М.? Я зашел на чашечку этого вашего волшебного чаю. – Идите прямиком в гостиную, – сказала она, внезапно приняв чопорный вид. – Если вы будете так добры показать дорогу мистеру Тристраму, я принесу чай прямо туда. – Я бы предпочел остаться с вами на контрольно-диспетчерском пункте, – заметил он. – Прямо как в старые добрые времена. Миссис Мюллет сильно покраснела и заметалась по кухне, бросаясь в кладовую и сжимая руки каждый раз, когда смотрела на него. – Я прибыл в печальное время, – сказал он, вытаскивая стул из-под кухонного стола и устраиваясь на нем. – Это верно. Садитесь. Я угощу вас кусочком хлеба, который испекла к похоронам. Я делала его по особому рецепту, для мисс Харриет, к ее похоронам, имею в виду, благослови господи ее душу. Она утерла глаза передником. Тем временем мой разум описывал круги вокруг разговора. «Майор авиации», – сказала миссис Мюллет. И разве сам Тристрам не сказал, что летал с эскадроном истребителей Биггин Хилла во время битвы за Британию? Как, черт побери, в таком случае он мог быть в Букшоу перед войной, одетый в форму американского сержанта? Да, разумеется, я видела нелепый фильм «Янки в королевских ВВС» во время одного из приходских киносеансов, в котором Тайрон Пауэр и Бетти Грейбл неслись над прудом, чтобы спасти нас от участи худшей, чем смерть. Но Тристрам Таллис не янки. Я в этом уверена. – Оставлю вас поболтать вдвоем, – сказала я, изображая тактичную улыбку. – Мне надо кое-что сделать. Я взлетела вверх по восточной лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Сначала самое главное. Одной мысли о том, что Лена находится в одиночестве в моей лаборатории, было достаточно, чтобы у меня случились судороги. Надо было вежливо выдворить ее, перед тем как полететь сломя голову на Висто, но у меня не было времени на размышления. Однако не стоило беспокоиться. Дверь лаборатории была закрыта, и в помещении никого не было, кроме Эсмеральды, задумчиво восседавшей на полке для мензурок, где я ее и оставила.