– Но ведь я лицезрел вас в таком же виде у себя в замке. – У меня не было времени переодеваться. Не спорьте со мной и уходите. Саша принялся расхаживать по комнате. До чего же много здесь барахла. Он прошел к книжному шкафу и взял первую бросившуюся в глаза книгу. – Как вы себя чувствуете? – Как и всегда. – Он услышал, как она зашелестела юбками. – Это странно? – Весьма подозрительно. Может, у вас изменился аппетит? Странные мысли в голову не приходят? Может, вы чувствуете себя умнее? – Вы переживаете за меня? – спросила она шутливым тоном. – Конечно. – Бьюсь об заклад, вы думаете в первую очередь о том, как эта штука повлияет на меня. Но никак не о моем здоровье. – Да. – Что? Это действительно так? Саша закрыл книгу. Скучное классическое чтиво о нелепой любви с предсказуемым финалом. Интересно, не найдется ли здесь пары томов по квантовой физике? – Расставим все точки, Ваше Высочество. Вы меня не интересуете. Я вас тоже. Мне лишь нужно понять, как ядро повлияет на вас. – А если я все же умру? – Что ж, надеюсь, ядро не пострадает от этого. – Вы бесчувственный камень! – Я просто не притворяюсь и говорю как есть. Вы бы хотели услышать ложь? – Я бы хотела, чтобы этот кошмар закончился! Я должна выйти за вас, буквально растоптав свою жизнь. – Напоминаю, что мы ее спасаем. – И как же? – Иного выхода не было. Из той ситуации, в которой нам не посчастливилось оказаться, мы могли выйти только через брак. Тишина прерывалась шумом за дверью гардеробной и стуком книг, когда Саша возвращал их на полки. – Я выхожу. Раз мы будем говорить, то выключите свет. – Как скажете. Когда свет, проникавший через невысокую щелочку под дверью, погас, Анджеллина вышла и тут же запрыгнула в свою кровать. Один из лучших моментов дня – когда мягкая постель впитывает в себя усталость тела, и блаженная улыбка расплывается на лице сама собой. Но душевное умиротворение отравила дикая мысль: что, если с подстроенной семейной жизнью им придется делить и постель? «Пусть спит на полу!» – твердо решила Анджеллина, вновь коря себя за то, что коснулась треклятого ядра. Но вместе с тем она заволновалась: а не рассчитывает ли этот юноша на все радости хоть и фальшивой и заранее оговоренной, но все-таки супружеской жизни? – Не то что бы меня это волновало, Саша, – начала она робко, – но просто хочу сразу сказать, что спать мы будем, может, в одной комнате, но на разных кроватях. На Сашу напал неудержимый приступ смеха, и лицо принцессы стало пунцовым. Она услышала приближающиеся шаги шаркающих по ковру ног. Саша присел на пол в метре от ее кровати. – Понимаю, к чему вы клоните. И как же так получилось, что ваша непорочная головушка допустила такие мысли? Это даже оскорбляет меня. – Как это может вас оскорблять? – Анджеллина чувствовала, как горят у нее щеки, и поднесла к ним холодные руки. – Видите ли, я в таком же невыгодном положении, как и вы. Но ко всему прочему, я с отвращением отношусь к тому, чего вы от меня ожидаете. Ваши мысли для меня забавны и унизительны одновременно. Я, конечно, понимаю, что все мы живем лишь потому, что наши родители не брезговали совокупляться… – О, ужас! Не говорите так! – Как хотела она поскорее провалиться сквозь землю или хотя бы накинуть на лицо одеяло. Казалось, даже тьма не могла скрыть ее смущение. – Но это правда. Каждый хоть раз думал об этом. И хотя я знаю, что такова природа, все же для меня унизителен сам факт и детали деторождения. И предшествующее ему зачатие. Вы должны понимать это лучше меня, ведь мужчины не способны разделить тяготы беременности и муки родов. Я бы на вашем месте был ужасно зол из-за того, что такое бремя целиком лежит только на одних плечах. – Все это звучит очень мрачно. – Анджеллина натянула одеяло с живота до подбородка, подумывая незаметно скрыться под ним полностью. – То есть, вы хотите сказать… – Я отношусь к девушкам и парням одинаково. – Оу… – Одинаково равнодушно. Я вижу в этом, скорее, данность мне недоступную, к моему счастью. Не хотел бы я быть рабом низменных отупляющих потребностей. – Многие с вами не согласятся. – Многие сами знают, что это так, но слишком трусливы, чтобы это признать. Они окружают брак и отношения романтическим ореолом якобы из исключительно высоких чувств, а сами затем только и делают, что любопытствуют, когда же ждать детей, тем самым подразумевая не самые высокие чувства, если задуматься. Перевести их слова можно иначе, но как – догадывайтесь сами. Я не хочу вдаваться в подробности. Вот увидите, когда мы с вами будем стоять у алтаря, каждый допустит хоть одну мысль о предстоящей брачной ночи, и хотя мы с вами знаем, что ничего такого не случится, они будут думать об этом. Люди в большинстве своем лицемеры. Так что перестаньте смотреть на меня так. Уж лучше обзовите – и то будет не так обидно. Вслед за смущением Анджеллину накрыло чувство вины. Она совсем не подумала, что ее намеки могут быть оскорбительными. Саша не переставал улыбаться. Туго завязанная резинка стягивала волосы весь день, и вот с облегчением он снял ее. – Одинаково равнодушно – в каком смысле? – Во всех. – У вас не сердце, а каменная глыба! – Возможно. Так жить гораздо легче. – Вот погляжу я на вас, когда вы искренне кого-нибудь полюбите! И посмеюсь от души. – «Когда»? – Саша хлопнул в ладони. – О, да вы придерживаетесь взрослой, но плоской логики «У всех будет так, как у меня, и у меня будет так, как у всех»? – Чувствую, это неизбежно. – Анджеллина, я не в том положении, чтобы опускаться до подобного. Потребности в любви появляются после удовлетворения потребности безопасности, которой я не могу похвастаться. Более того, для кого я сейчас распинался? Все это было только для того, чтобы успокоить вас. – А может, для того, чтобы я думала о вас лучше? – Но не в целях удовлетворения моего эго, а во имя избежания недопонимания. Раз мы все выяснили, то можем, наконец, доверять друг другу чуть больше, чем до разговора. – Все равно вы каменная глыба! – Она сложила руки на груди. – Если это синоним здравомыслящего человека. – Вы не хотите видеть счастье в простых вещах. – Я не то чтобы не хочу. Я просто не вижу. – Вероятно, даровав острый ум, ЗНР отняло у вас сердце. – Хватит так романтизировать обычный насос. – С вами невозможно говорить о простом человеческом. Вы все искажаете! – Вовсе нет. Я ничего не придумываю и не дополняю. Просто говорю так, как вижу, понимаю и знаю. – Все равно вы однажды попадете в любовную передрягу. – Сомневаюсь. Анджеллина резко села и протянула ему руку. – Пари. На желание. Влюбитесь – проиграете, а я выиграю. – Идет. – Он пожал ей руку. – И на что спорим? – Вы признаете, что были неправы. А если выиграете вы, то пожелаете что хотите в пределах разумного. Но мне нужна ваша честность. – А сроки? – Их нет, потому что я уверена, что вы проиграете. – Несправедливо, но, учитывая, что у меня есть фора, я закрою на это глаза. – Фора? – Во-первых, вероятность того, что я стану думать о ком-то в романтическом ключе, критически мала. Во-вторых, даже если это случится, в чем я крайне сомневаюсь, не факт, что ядро прежде не убьет вас. – Что-что? – По телу Анджеллины пробежал холодок.