– Погодите, давайте сначала по-хорошему попросим его отдать и компьютер, и ядро. – Представительница Италии была моложе всех присутствующих, ей только исполнилось двадцать три. – На каком основании? Это грознейшее оружие на земле после ядерного. Вы представляете, что с ним можно сделать? Его бабушка не сохранила ни одной записи. Она все уничтожила. Почему? – Она как-то говорила, что люди не готовы к такому, – ответила миссис Уилсон тише обычного. – Ну и что? Люди всегда умирали. Сколько животных и людей мы убили, чтобы пользоваться благами, без которых сложно представить нашу жизнь? Мы, наши родители, наши предки построили этот мир на костях. Вся планета – огромное кладбище. И мы живем в нем. – Делинда, я понимаю, чего вы хотите. – Сара вложила в свой тон все свое понимание. – Да, мы не можем оставить ему ЗНР, но война – это огромные затраты. Это… не то, что нам нужно. – А я думаю, это то, что нам необходимо. Мы найдем решение. Вы можете и дальше бездействовать, но в случае, если Саша откажется добровольно отдавать ЗНР, я буду вынуждена принять жесткие меры. Хотите вы того или нет. Вам придется выбирать сторону. Или сохранить нейтралитет. При таком раскладе я обещаю… нет, торжественно клянусь, что не трону ни одну из ваших стран. – Угрожаете нам? – Нет-нет, – Делинда приложила руку к сердцу, – я просто предупреждаю. Я все же надеюсь, что вы отринете свои демократические взгляды. Не тот случай. – ЗНР нужно найти и уничтожить, – тяжелым тоном проговорил кто-то. – Это зло. Даже сейчас вы готовы устроить пепелище ради какой-то безделушки. – На которой он может заработать триллионы. Если бы он устроил войну и объявил людям, что владеет способом ее прекратить, то есть ЗНР – миром, в котором нет войны, боли и страданий, – он бы разбогател. Дирк Марголис по сравнению с ним был бы нищим. – Но он этого почему-то не делает. Почему? – Может, Саша не доверяет нам и поэтому не захочет пойти навстречу? – предположила Сара. – Вероятно, он считает, что это мы зло. – Бросьте. Думаете, его намерения настолько чисты? – Согласитесь, мы плохо его знаем, – заметила представительница Российской империи. – Да, первое впечатление о нем сложилось неприятное, но разве стоит из-за этого ставить на нем крест? – Он и не стремится знакомиться с нами поближе. – Делинда начала терять уверенность, вынужденная прибегать к повышенному тону и напору. Она чувствовала, как доверие Совета тает после каждого ее ответа. Наконец Сара добавила: – Мы понимаем: вы подозреваете Сашу в отравлении брата и злы на него за клевету, но… – Хотите сказать, я предлагаю войну из-за раненой гордости? – Да, я это хотела сказать. Делинда сжала кулаки, глубоко вздохнула и произнесла сдержанно: – Хорошо, я поступлю по-вашему. Для начала сделаем официальный публичный запрос, чтобы он отдал ЗНР. В случае, если Саша откажется, я буду вынуждена объявить войну. Надеюсь, вы примите мою сторону. Мы выиграем очень быстро, получим ЗНР и… Тогда уже посмотрим, что с ним делать. Поднялось тихое обсуждение ее рискованного предложения. Право ответить вновь взяла на себя Сара: – Простите, Делинда, не сочтите за оскорбление или подозрение. Мы обязаны рассматривать любой вопрос с точки зрения каждой стороны. Что мы хотим тем самым сказать… Мы подозреваем, что вы хотите забрать себе ЗНР. Делинда усмехнулась, оскорбленная услышанным, чувствуя себя загнанной в ловушку. – Какая чушь! Это же просто… нелепо. Вы подозреваете меня в беспочвенной враждебности? Как так? Вы… вы сначала принимаете мою сторону, а потом… – Делинда, пожалуйста, поймите нас правильно. Мы обязаны так поступать. Понимаем: вы действуете из чувства раненой гордости, но, опять-таки, подумайте хорошенько. Война – это миллионы жизней. Были уже войны: Первая, Вторая, Третья. Неужели вы хотите устроить и Четвертую? Это только основные. Те, которые мы помним. А те, которые забыты? Вы не задумывались об этом? Сколько людей погибнет – и ради чего? – И что вы собираетесь делать, если он вам откажет? – В таком случае мы будем искать точки соприкосновения, вести переговоры. Дадим понять, что оружие, которым он обладает, слишком опасно… – Я уверена, он знает об этом лучше любого из нас. – Миссис Уилсон постаралась сгладить ситуацию, поглядывая то на беспристрастную Сару, то на взвинченную Делинду, из последних сил сохранявшую хладнокровие. – В конце концов, это его бабушка создала ЗНР. Хоть она лишилась ума и сейчас находится неизвестно где, это не отменяет того факта, что она создательница этого проекта. – Хорошо, я вас услышала, – Делинда выпрямилась, – сделайте официальный запрос. Можете умолять его, кланяться ему, целовать его ноги, но он откажется, вот увидите. Откажется. Вы бы на его месте отдали? Очень сомневаюсь. Да, война – это затратно. Да, всегда жестоко, но мы просто не будем повторять чужие ошибки. В конце концов, пострадает только одна страна. Не страшно. – Даже если так, погибнут люди. – Мы сделаем все быстро, и жертв практически не будет. Но для этого мало одной противоборствующей стороны. Нужен союз, если хотим закончить, допустим, за месяц. Минимальные затраты ресурсов, минимальный урон, минимальные жертвы. Мы же не хотим растягивать войну? Не хотим Вторую мировую? – Нам не нужна новая война, Делинда, нет. Ни короткая, ни долгая. Если вы решитесь на нее, моя страна сохранит нейтралитет. Не нужны нам потрясения ради какого-то компьютера. – В конце концов, Мировой Совет создавался для того, чтобы предотвращать войны еще на этапе их замысла, – поддержала ее коллега. – Попахивает трусостью. – Нет, Делинда. Попахивает здравомыслием, основанным на горьком опыте старших поколений. * * * Заседание окончилось. Участницы неспешно покидали зал, изредка задерживая взгляд на взбешенной Делинде. У нее не осталось ни сил, ни желания делать вид, словно унизительные и, что самое страшное, оправданные подозрения Совета ее не задевают. Она вышла одной из последних, зная, что в коридоре ее будут ждать для продолжения разговора. И действительно, миссис Уилсон, поджав губы, стояла у окна. Делинда устало вздохнула и сжала края подоконника. – Ничего не говорите. Я знаю, вы против войны, но хочу напомнить, что управление армией в моих полномочиях. И если вам вдруг вздумается, вы не сможете отдать меня под трибунал. Королева Великобритании освобождена от этого. Что бы ни совершила. Я вольна делать все, что захочу. – Я не об этом хотела поговорить. Вы понимаете всю ответственность, которая падет на ваши плечи? Вам мало Съезда Мировых Лидеров? Подумайте о мирных людях. – Мне глубоко плевать на эти безликие массы. Самого дорогого человека – свою маму – я уже потеряла. Если отступлю, то это будет значить, что она погибла зря. Миссис Уилсон опустила голову. – Подумайте хотя бы о брате. – У меня нет брата. И, возможно, никогда не было. 29 Пари Знакомство Саши с мамой прошло спокойнее, чем думала Анджеллина. Королева, женщина строгих правил, не спускала с новоиспеченного жениха оценивающего взора. Ее напряженное молчание наводило принцессу на мысль, что все закончится грандиозной ссорой и заявлением, что человек с репутацией Саши не может стать частью семьи Норфолк. Но германский принц вел себя так непринужденно и приветливо, что никому бы и в голову не пришло вспомнить о приписываемых ему преступлениях. Единственное, что по-настоящему настораживало и королеву, и слуг, – его алые глаза. После пары чашек кофе мать все же улыбнулась и сказала: – Что ж, вижу, вы достойный человек. Не будем сейчас о слухах. Я бы хотела со временем узнать вас поближе. – С удовольствием, Ваше Величество, но я вынужден покинуть вас и Анджеллину. – Оставайтесь же на ночь. – Не стоит… – Я настаиваю, Ваше Высочество. Час поздний. Зачем вам сейчас срываться домой? Мы выделим для вас лучшие из свободных покоев. – Если вам так угодно. Казалось, именно этого Саша и добивался. Своей милой учтивостью и демонстрацией прекрасного воспитания уже ближе к ночи он добился уважения. – Вы заслужили их доверие, – отметила Анджеллина, заходя в свои покои. – А иначе бы план пошел под откос. Саша сел в вышитое серебром кресло у входа и оглядел покои принцессы. Ничем от привычных ему они не отличались: кровать с балдахином, встроенная в стену гардеробная, электрический камин, уголок с парой кресел и столиком, книжный шкаф рядом и пара десятков украшений в исполнении фигурок ангелов, часов, картин и ваз. – Ваш любимый цвет – изумрудный? Как и ваши глаза? – Это вы по комнате заметили? Да. – Она скрылась в гардеробной и добавила смущенно: – А сейчас, если вы не против, я бы хотела приготовиться ко сну. И вам рекомендую сделать так же. – Вы же и так закрылись в гардеробной. Я все равно вас не увижу. Я хотел с вами поговорить. Если это вас успокоит, даже если увижу, то ничего не почувствую и не подумаю о том, о чем обычно думают другие. Анджеллина радовалась, что он не видит, как она заливается краской. – Дело вовсе не в этом. Я выйду в ночной пижаме. – В чем-то вроде того платья, которое я вам выдавал у себя? – Именно.