За солнцем, что недавно в полдень летний Его веснушки делало приметней, А нынче снова золотит вихры, Торчащие, как сено, из дыры Отцовской шляпы, на лице задорном, От вечной пыли и загара черном, Ирландских глаз искрится синева. Закатаны до локтя рукава, Расстегнут воротник рубашки рваной, И руки вечно спрятаны в карманы Потертых бриджей. Нынче целый день Маис лущил он и под вечер в тень Присел передохнуть, но вот, зевая, Встает и, еле слышно напевая, Бредет сквозь древний первобытный лес, Бредет туда, где сосны до небес, Где жизнь как будто погрузилась в дрему, Бредет к затерянному в чаще дому, Где все молчит, где ни души вокруг, Где тучной почвы не касался плуг, Где вскоре лес встревоженный проснется Под гулким топором первопроходца! ГРОЗА С нахмуренной закатной стороны Предгрозовые посвисты слышны. С закатной стороны, свинцом нависшей, Растет победный гул и в точке высшей Вдруг обрывается, но вот, трубя, Толкая тучу впереди себя, Ветра взбегают по холмам зеленым, Кнутами бьют по вывернутым кленам, Покуда пыль и грозовой разряд Изнанку листьев не посеребрят И воздух сдавленный не станет реже, Переполняясь чистотою свежей. В сырой, внезапно наступившей мгле Удары крупных капель по земле. И надвигающийся пеленою Белесый дождь над сонною страною, РОСОМАХА «История правдива, сэр, могу уверить вас, Там, на Гудзоне, о таком я сам слыхал не раз, — Охотник трубку раскурил и начал свой рассказ: Об этом случае давно не вспоминаю я, Хотя годами от тоски мне не было житья, Годами снились снежные таежные края. Что — глухомань? Еще бы, сэр! Там белый человек В диковинку, как сносный мех, когда растает снег, — Зимовья да индейские вигвамы возле рек. Индейцы? Неплохой народ, будь только сам не лжив. Бок о бок с ними столько зим, нелегких зим прожив, Я ни на грош не обеднел и вот, извольте, — жив. Но я давно бы гнил в земле, могу уверить вас, Когда б индейский вождь меня от гибели не спас. Я Росомахой звал его — о нем пойдет рассказ. Удачным выпал для меня год шестьдесят восьмой, Немало я добыл бобров той давнею зимой И только в паводок решил отправиться домой. Капканы ставил я, бродя по тающему льду, И ночь меня в глухом логу застигла на беду. Прислушался, похолодев, и понял: пропаду! В лесу зловещий этот звук я слышал не впервой — К реке тотчас меня погнал волков голодный вой,