И замер я на берегу, от страха чуть живой. Под утро реку переплыл я на обломке льда, Но за день вздыбился поток — от льдины ни следа, Лишь крошево и темная, бурлящая вода. Как зверь затравленный, мечусь над гиблой крутизной: И слева смерть, и справа смерть, и смерть передо мной — Поток ревущий впереди и волки за спиной. И оклик слышу вдруг:» Садись скорее на коня! Боятся волки росомах — ты сам учил меня. Не для индейского вождя такая западня!» Как трус последний, в тот же миг я был уже в седле, Я ускакал, а он один остался на скале, Где воют волки, где река вздувается во мгле! Как убежал, как спасся он, и сам я не пойму, Но, бог свидетель, это так, болтать мне ни к чему. Назавтра вижу: к дому он шагает моему. Как прежде, цел и невредим, пришел он за конем, Согласен с вами: дикари хитрее с каждым днем, И все ж напрасно всех подряд индейцев мы клянем. Они не воры и не псы — болтать мне не резон, Еще раз повторите, сэр, я вышвырну вас вон. Я деньги предлагал ему — не взял ни цента он! Дальнейшее передо мной встает как наяву, И странно мне, что он в земле, а я еще живу. Нет! Краснокожего вовек я псом не назову. Той самой осенью узнал от поселенцев я, Что много белых забрело к нам в дикие края. И я подумал: среди них, должно быть, есть друзья. К ним в лагерь я спешил — мой бог, что рассказали мне! « Индейцы с томагавками, пешком и на коне, Пришли в раскраске боевой, готовые к войне. Но парни наши дали залп и вновь курки взвели, Все стихло, лишь один дикарь так и не встал с земли. Тут стали трусы причитать, что с миром к нам пришли. Мол, англичане по пути порастеряли кладь, И храбрый краснокожий вождь решил ее собрать И в лагерь к белым привезти — он все решил отдать! Конечно, жаль, что вышло так, что умер он, и все ж Иное дело, если вдруг ты белого убьешь, А этим краснокожим псам цена всего-то грош «. Я крикнул:» Псов таких, как вы, я не встречал нигде!» И побежал туда, где вождь лежал лицом к воде, И Росомаху я узнал в застреленном вожде». ПАСТУШИЙ КРАЙ Летних сумерек дремота, Поступь хитрых лап, И внезапно — вой койота, Дикий конский храп. Пустота просторов ровных, Топот, пыль и рев — Двадцать тысяч однокровных Племенных коров. Стадо, загнанное страхом, Взрытая земля, Брошенная точным взмахом Быстрая петля. Уходящий от погони Утренний туман, У шалфейных благовоний Отнятый дурман. И до самых гор Скалистых Синь холмов крутых, Шорох трав широколистых В искрах золотых. Голубой Альберты17 двери, Скотоводов край,