*** – А это? – Я лежала рядом на нашей одежде полностью обнаженная, проводя по его шее подушечками пальцев. – Это Сокол. – Он выгнул шею так, чтобы в слабом отсвете настольной лампы мне был виден весь рисунок: длинные перья, мощные когти, сильный клюв. – Царь птиц. Олицетворяет восход солнца и начало нового дня, новой эпохи. Считается, что глаз сокола защищает, дает силу. Это победа, благородство, уверенность в своих силах. Сокол – хищник, но по сравнению с другими птицами, это скорее мирный, чем агрессивный символ. Я передвинула палец от плеча к кисти левой руки. Теперь мне совершенно отчётливо виделось, кто эта черноволосая дама на фоне заката, шепчущая что-то. Она не шептала, она пела! – Мама! – Произнесли мы вместе и засмеялись. Я прижалась к нему крепче, бесстыдно закидывая сверху голую ногу. – Олень. – Теперь он сам водил моим пальцем по своей груди. – Жизненная энергия. Ветвистые рога – древо жизни, обновление человеческой духовности, семья. – Палец отправился ниже. – Крест – возрождение, начало, страдания и судьба. Путь, который должен пройти каждый человек. – Еще ниже к пупку. – Пасть тигра – способность постоять за себя и своих близких. – Я боялась, что там у тебя тоже татуировки, – сказала я, указывая еще ниже и захихикала, утыкаясь носом в его грудь. – Ты бы удивилась? – Не-е-ет! И мы снова расхохотались, целуя друг друга. – Я не уехал вчера. – Вдруг сказал он, прижимая губы к моей ладони. – Подумал, вдруг вам нужно поговорить с Игорем… А потом дождался его и тоже поговорил. – Не сильно больно? Дима усмехнулся. – Нет… очень ласково…. – Это хорошо, – заметила я недоверчиво. – Переживаешь за него? – Кто? Я? – Ткнула его в бок, заставив дернуться от щекотки. – Если за кого я могу переживать, то только за нас. – Заметил. – Он взмахнул руками. – Вскочила на меня, как дикая кошка, даже стул сломала. Я закрыла лицо руками. – Мне та-а-а-ак стыдно! – Будто на коня хотела вскочить, честное слово. – Дима прижал меня к себе и пристально посмотрел в глаза. – А тебе бы пошли сапоги и ковбойская шляпа. Я покачала головой. – А тебе нет. Он казался возмущенным: – Это еще почему?! Пожала плечами. – Ты выглядишь слишком современно для Дикого Запада. – Зря ты так, Маша. – Дима хитро прищурился. – Я бы срезал тебе дикие индейские розы перед утренним кофе и срезал бы скальпы апачей, решивших мне помешать. – Ох… Прижал меня крепче. – А в постели из клетчатых одеял и медвежьих шкур всегда было бы два ствола, детка: мой и моего кольта «миротворца». Рассмеявшись, уткнулась носом в его грудь: – Звучит ужасно пошло. Но… мне даже захотелось срочно повторить. – Ты… про татуировки? – Он указал себе на грудь. Я наклонилась к его уху и прошептала: – Нет же, глупенький! Эпилог День не спеша клонится к закату. Где-то за окном поет птица. Я закрываю глаза, разваливаюсь в кресле и выхватываю этот звук среди городской суеты и звуков проезжающих машин. Неспешная трель, звонкая и мелодичная, доносится откуда-то с дерева за окном. Она проникает через форточку и ласкает слух нежнее, чем солнечные лучи. В последнее время было слишком много дел, поэтому я наслаждаюсь этими несколькими минутами блаженства наедине с собой. Уже через мгновение мысли снова возвращаются к новому ресторану. В голове крутится новый концепт. И название. Что-то вроде «Beaf, meat amp; wine». Смешанная кухня разных стран, гриль, стейки из свежей мраморной говядины, лучшие вина, румяный хлеб. Идеальное сочетание, абсолютное гастрономическое удовольствие. Перед глазами встает будущий интерьер: просторный, лаконичный, выдержанный до мельчайших деталей, включая большие панорамные окна, сквозь которые можно будет наблюдать за огнями города. От одной только мысли о скором осуществлении новой мечты внутри разливается огонь, и даже скулы сводит от нетерпения. Это какой-то особый азарт, вызов самому себе. И да, это будет extremely exciting! Делаю карандашом пометку на полях документа, дотягиваюсь до створки, тяну на себя и раскрываю окно. Достаю сигареты, прикуриваю и затягиваюсь дымом. Улыбаюсь. Если не перестану курить прямо в кабинете, Маша запенит окна монтажной пеной. Она уже угрожала. Смотрю на часы. У меня есть еще десять минут в запасе и обезоруживающая улыбка, действующая на нее практически безотказно. Поэтому я стряхиваю пепел в коробку из-под маркеров и выдыхаю дым в потолок. Через секунду меня отвлекает ноутбук: Солнцева прислала письмо. Ей сейчас тяжело. С того дня, как Пашка уехал на гастроли с новой группой, она очень тоскует. Новая должность управляющей «Кофейного кота» ее немного отвлекла от переживаний, но почти каждый вечер она проводит, прилипнув к нам, как когда-то ее парень. Да уж, они с Суриковым идеально подходят друг другу. Анка-пулеметчикса: Хэй, шеф, привет. Я: Привет, Солнышко. Как работа? Анка-пулеметчикса: Глаза боятся, а руки из жопы… Я: Мне начинать переживать? Анка-пулеметчикса: Нееееее)))) Мать-начальница на месте? Я: Она на кухне. Принимает нового кондитера, ей не до нас. Анка-пулеметчикса: Хотела поболтать с ней((( Я: Поедешь с нами сегодня к бабушке? Мы туда на все выходные. Анка-пулеметчикса: А что так можно? Я: Сходка всей родни. Анка-пулеметчикса: Свататься будешь?! Да ладно?! Я не могу это пропустить! Я: Даже не знаю, что ответить) Анка-пулеметчикса: Я – могила) Я: Тогда до вечера. Мы заедем. Анка-пулеметчикса: Ok Тушу окурок, убеждаюсь, что он больше не дымит, прячу на дне корзины с бумагами. Руки почти ощутимо зудят в нетерпении. Хочется скорее взять в них свою «стрекозу» – любимую татуировочную машинку. Закрываю крышку ноутбука, вскакиваю, надеваю хлопковую рубашку поверх майки. Беру ключи, выхожу и быстро иду по коридору. – Познакомься, это Арина, наш новый главный кондитер. – Говорит Маша и улыбается, довольная собой. Я подхожу к своей девочке так близко, что могу почувствовать даже запах крема и сахарной пудры на ее коже. – Добрый день, – вежливо здороваюсь с симпатичной брюнеткой в розовой косынке. Она удивленно разглядывает меня и что-то говорит, но я уже не слышу. Не могу перестать думать о легком платьице, которое прячется под грубым фартуком у моей Маши. И о том, что находится там, под ним. Сглатываю. Руки так и тянутся к ее талии. Не могу перестать думать о том, как красиво она сегодня будет выглядеть на семейном ужине и о том, что я собираюсь написать на ее нежной коже. – Двухъярусный торт с живыми цветами. – Возвращая меня к реальности, вдруг произносит Маша. – Верхний ярус – ванильный бисквит, крем-чиз и персики. Нижний ярус – шоколадное эскимо с вишней. Его доставят прямо в Калиновку, я уже распорядилась. Надеюсь, твоей маме понравится. Бронзовая свадьба, все-таки. Она отряхивает ладони и снимает перчатки. Идет к раковине. Я задумчиво плетусь за ней, прокручивая в голове все наши жаркие летние ночи. Мне больше не хочется, чтобы она уезжала ночевать домой. Чтобы она, вообще, когда-то куда-то уезжала. Нам пора съезжаться. Срочно.