– Рада познакомиться, Маша. Наслышана о тебе. – И я… рада. – Кивнула, сжимая ее ладонь. Как сильно нужно нажимать, чтобы рукопожатие из вежливого приветствия не превращалось в лихорадочную тряску? Ох, расцепите нас кто-нибудь, кажется, меня разбил паралич! Но женщина сама первой расцепила пальцы, даруя мне свободу. Мою футболку уже можно выжимать. Так я была напряжена. Спасало только отсутствие видимого презрения на ее лице. – Как тебе наше выступление? – Мягким голосом спросила она. Понимая, что тону в ее глазах, перевела взгляд на Диму. Тот одобрительно кивнул. – Прекрасно, – ответила я, с трудом подобрав подходящее слово. – На самом деле, Маша в восторге, – улыбнулся Дима, подмигивая. – Хлопала так, что чуть ладошки не отбила. Как смешно! – Не преувеличивай, – смутилась я. Не ври, проще говоря. – Рада, что тебе понравилось! – Обрадовалась женщина. – Дима еле выносит мои выступления. Каждый раз удивляется, что прошло всего двадцать минут, а не три часа, как ему показалось. Прячась от ее взгляда, снова посмотрела на Диму. Ему был весело. Забавно. Он явно доволен собой. – Прости, что мы без цветов, мам. И так чуть не опоздали. – Какие глупости, – отмахнулась она. – Хорошо, что вы просто пришли, и я смогла познакомиться с Машей лично. Ух, кажется, он упоминал меня в разговорах с ней. Мило. Но еще ничего не значит. Ведь так? – Тебе, наверное, нужно спешить? – Спросил он у мамы, взглянувшей вдруг на часы. – Можно мы щелкнем тебя и тоже побежим? – Разумеется, – выдохнула она, окутывая меня своим тайным магнетизмом, заставляющим пялиться и пялиться на ее красоту и молодость. Сделав общий снимок, мы попрощались. Расцеловав нас в обе щеки, София Александровна помахала рукой. Внутри меня все еще бушевал ураган. В каком же дурном свете я себя выставила… Насколько невоспитанной показалась перед Димой, как пренебрежительно отозвалась о его маме и ее талантах. Все это только подчеркивало разницу между нами… – Я убью тебя, Калинин! – Сказала, когда за нами закрылась дверь. – Только медленно и ласково, ок? – Притягивая меня к себе, усмехнулся Дима. Кажется, он даже не сердился. Или просто тщательно это скрывал. 16 Заглушив двигатель, он почему-то сразу вышел из машины. Значит, мы еще не прощаемся. Уже хорошо. Решил проводить меня до квартиры? Это было бы еще лучше. Может, останется и проведет со мной еще немного времени. Интересно, поцелует ли меня после того гнетущего молчания, которое сопровождало нас в течение всего пути? – Пойдем, – Дима открыл дверцу со стороны пассажирского сидения и протянул мне руку. – Прогуляемся. Меня вдруг насторожил его тон. Вероятно, поразмыслив над произошедшим, Калинин решил все-таки обидеться на меня. Вышла из машины и поежилась. На улице заметно похолодало. Дима отпустил мою руку и закрыл дверцу. Звук пикнувшей вдруг сигналки эхом разнесся в темноте двора. Ну, пусть будет, как будет. Я опустила голову и, не дожидаясь его, двинулась по краю дороги, балансируя на узком бордюре. Когда шаги сзади приблизились, на меня опустилось что-то теплое. Подняв глаза, поняла, что это был Димин пиджак. Парень заботливо накинул его мне на плечи. – Поговорим? – Спросил он, поравнявшись со мной. – О том, что я вела себя, как хамка? – Меня почему-то расстроило, что Дима подошел и не подал мне руку. Правильно. Удобнее выяснять отношения, когда вы на расстоянии. А нам сейчас было, что сказать друг другу. – А я себя, как придурок. – Пожал плечами Калинин. – Прости, – произнесли мы практически одновременно и улыбнулись друг другу. – Разочаровался во мне? – Сглотнув, прошептала я, кутаясь в пиджак, насквозь пропитанный запахом одеколона и дорогого табака. Дима шел по дорожке. Красивый, гораздо выше меня, в приталенной рубашке, белевшей ярким светлым пятном в темноте, пока мы не очутились под светом фонарей. Он шел, пиная носками своих модных туфель попадавшийся на пути мусор и мелкие камешки, и смотрел на асфальт. Словно пытаясь разглядеть там что-то очень важное и совсем не торопясь с ответом. Спина сгорблена, руки в карманах, лицо напряжено. – Как ты могла подумать такое? – Наконец, выдавил он. – Знаешь, – выдохнула я, и мое дыхание тут же превратилось в облачко пара. – Пойму, если ты злишься. В жизни такой красоты не видела, как сегодня. Не знаю, что вдруг нашло… Прости, что твоей маме досталось от меня. Дима беззвучно рассмеялся. – Ты хорошо по ней прошлась. – Прости! – Дождавшись, когда он посмотрит на меня, произнесла я. – Вела себя отвратительно. – Мне так хотелось вас познакомить. Спрыгнув с бордюра, приблизилась и пошла рядом. – Мне очень стыдно. – Волнение мешало складывать слова в предложения. – Она добилась таких высот… благодаря таланту, помноженному на многолетний труд. Конечно же… А то, что я брякнула – это все от злости. – Собралась с духом и выпалила. – У меня чуть мозг не взорвался от обиды и… ревности! Дима повернул голову, пытаясь поймать мой взгляд. – Я тоже был хорош. – Он с разбегу пнул скомканную алюминиевую банку. Подошел ближе, нагнулся, поднял и запустил ее в урну, целясь точно баскетболист. Металлический треск ознаменовал попадание. Калинин довольно кивнул. Боже, как описать свои чувства, чтобы не показалось, что я перекладываю на него вину? – Я пришла и не могла думать ни о чем, кроме того, что одета неподобающе и не причесана. А рядом ты – в шикарном костюме. Мы смотрелись, как… – Мне пришлось тяжело выдохнуть, чтобы продолжить. – Да. Может, я и зациклена на своих комплексах! Признаю. Ты меня медленно и верно, но избавляешь от них. Но, блин, бывают такие ситуации, как сегодня, которые вытаскивают наружу все наши отличия. – И в чем они, по-твоему, наши отличия? – Нахмурил брови Дима. Он и сам, наверное, все понимал, только не хотел этого слышать. И замечать. – Те вещи, которые совершенно естественны для тебя, для меня непривычны. – Я спрятала замерзшие руки в рукава пиджака. – Для тебя все легко и просто, поэтому ты не замечаешь того, что мне важно. Ну вот, Сурикова. Заладила «я» да «я». Остановись! – Чего именно? – Спокойно спросил Дима. – Ты… заигрался сегодня и не почувствовал, что у меня внутри. – Я натянула лацкан пиджака от волнения. – Как можно было не предупредить про день рождения, про оперу и про… Джессику? Дима остановился на секунду, потом, закусив губу, продолжил движение. – Маш, – его голос окрасился напряжением, – мне трудно сейчас найти подходящие слова. Если обидел тебя, поверь, это произошло неосознанно. Научи меня чувствовать тебя, чтобы не было таких проблем. – Попробую быть с тобой откровеннее. – Сказала, глядя, как он прикуривает сигарету. – Мне часто не хватает духу, чтобы высказать вслух те или иные… вещи. Да и хочется, чтобы ты сам хоть немного пытался догадаться. Знаю, как эгоистично это звучит… Он отошел на шаг влево, увеличив дистанцию между нами. Хотелось бы думать, что это было сделано из заботы, дабы не накрывать меня облаком сигаретного дыма, окутавшим его с ног до головы. – Ты – ранимая. И не любишь себя так, как того заслуживаешь. – Дима стряхнул пепел себе под ноги. – Вот, что я чувствую. Мне хочется тебя поддержать, но я не знаю, как. У меня нет опыта отношений. Прости, если идеи, которые приходят в голову, кажутся абсолютно сумасшедшими. Хочется сделать тебе приятное, а выходит… то, что выходит. – Мы оба виноваты. – Мой взгляд на секунду задержался на той самой витрине с платьем, возле которого я останавливалась утром. Вечером, в свете фонарей, мерцающих и отражающихся в стекле, оно смотрелось еще прекраснее. – Если мы хотим быть вместе, то должны учиться понимать друг друга. Слушать и слышать. Если оба хотим этого… – А ты сомневаешься? – Не знаю. Нет. Опустила взгляд, ускоряя шаг и словно пытаясь убежать от самой себя. Черт, да я ведь боюсь его ровно настолько, насколько боюсь потерять. Прежний урок усвоен: если открыться полностью, можно стать совершенно беззащитной. И горький опыт подсказывал, что вновь этого делать не стоит. А вот присутствие рядом Димы всякий раз убеждало в обратном. – Я – дурак. – Калинин ударил себе в лоб. – Даже не подумал, что тебе будет не по себе! Вместо оперы нужно было идти на концерт Chromeo, например. И тусовать там несколько часов, прыгая в танцевальной зоне до одури. Просто долг перед мамой спутал все карты. Да и хотелось показать тебе, похвастаться тем, чего она добилась. Только сейчас понимаю, как все это выглядело… Он с размаху швырнул окурок в урну. – Как будто принц выгуливал бедную Золушку. – Я повернула на соседнюю улицу и обернулась, чтобы убедиться, что он следует за мной. Дождалась, когда догонит, и продолжила. – Даже пустая болтовня в универе с твоими друзьями выглядела так же. – Как? Вздохнула, заламывая руки. – Так, будто я у тебя на содержании! – Что? Почему? – Теперь он обогнал меня и пошел спиной вперед. Всматривался, чтобы увидеть творившееся в моих глазах . – Как так?