Пашка ценил эту Димину терпимость и все больше, казалось, проникался к нему доверием, но на любые попытки Калинина прикоснуться к его сестре смотрел с еле сдерживаемым ужасом в глазах. Действительно, что-то ужасное и инопланетное! Кто-то прижимается к Маше прямо у него перед носом! На диване репетиционного гаража! Сажает ее на колени, зарывается носом в шею, наматывает прядь волос на палец и говорит (свят-свят!) какие-то непристойности на ухо. Суриков кипел, сверлил взглядом или отворачивался, но все же раз от раза пытался свыкнуться с новой суровой реальностью, где его обожаемая сестренка нетвердыми шагами вступала во взрослую жизнь. У него на глазах мы не целовались. Нет. Совсем. Дабы не травмировать неустоявшуюся детскую психику братца. Это был наш негласный договор, но нерушимый. Легкие касания губами украдкой не в счет. А под конец недели мне вовсе начало казаться, что Пашкины глаза расширялись всякий раз при виде нас лишь по одной лишь причине – от ревности. Но теперь не ко мне, а к новому другу, Диме. Мне даже открылась истина. Возможно, Суриков впервые пожалел о том, что я не родилась мальчиком. Ему бы определенно было лучше в компании с братом, нежели с неумехой-трусихой-сестрой. И он не отпускал нас от себя ни на шаг. Димка падал рядом со мной на диван, целовал в щеку и забирал альбом, чтобы порисовать. Суриков тут как тут: уже сидел рядом и гипнотизировал взглядом чистый лист в ожидании шедевра. Дима рассказывал анекдот, Павлик (знаток афоризмов и народной мудрости) прибегал даже с толчка, чтобы рассмеяться громче всех. Калинин приглашал меня в кино, Пашка бесцеремонно увязывался следом. И тогда нам приходилось устраивать двойное свидание, вызывая на помощь Солнцеву. Только она могла на какое-то время приковать взгляд Пашки к себе. Но даже в темноте кинотеатра деликатное покашливание братца не давало нам с Димой слиться в страстном поцелуе. А руки… Для меня уже стало чем-то привычным не размыкать их, когда мы были вместе. И это было самым приятным открытием последних дней. Просто держать за руку своего человека. Знать, что он рядом. Не отпускать. Кайфовать! И да, если отпустить их, Димкины руки тотчас принимались отбивать ритм на любой плоской поверхности. Он даже в дверь стучал ритмично. Или тут же хватал карандаш, пытаясь заполнить рисунком чистое пространство листа, стола или моего предплечья – да всего, что попадалось ему на пути. А еще я узнала, что синтезатор изобрели для того, чтобы было, куда ставить пиво. А еще… а еще! Черт, и как меня до сих пор не порвало от впечатлений, а?! 13 Полдень воскресенья. Уйти незамеченной из дома опять не вышло. Сознаюсь – виновата была сама. Надела короткие шортики, заметила в зеркало, что все волдыри на бедрах светятся красными звездами, и долго копалась, пытаясь отыскать вариант подлиннее. Потом выбирала подходящий топ, расчесывалась, пила лекарства, выдавливала последнюю каплю духов из флакона… А когда была, наконец, готова, упрямый бык с кольцом в носу уже надевал свои кроссачи в коридоре и лыбился на меня с довольным лицом. – Ты куда? – Осторожно спросила я, сетуя на свою нерасторопность. Брат пошевелил носом. Его новая дурацкая привычка после идиотского пирсинга. – Я видел, там Димонский подъехал. Куда поедем-пойдем? Плакать или смеяться? Лишь пожала плечами. Блин, ладно, мне все еще было смешно. И когда Пашка успел стать таким приставучим, словно клещ? Может, это и к лучшему? Завтра первый день в универе после больничного. Еще живы воспоминания, как поступил со мной Игорь. Честно, не могу поверить, что Дима может завтра сделать так же. Зайдет, сядет подальше и будет делать вид, что не знаком со мной. Он же не такой? Нет? Нет ведь? – Куда пойдем? – Повторил свой вопрос брат, пожав Диме руку. Тот стоял, навалившись на свой черный «БМВ», и смотрел на меня сквозь черные стекла очков. Улыбался. Казался таким милым и родным, что я даже забыла, что он оценивающе меня разглядывает. Да, первый раз в шортиках перед ним. Захотелось даже покрутиться, позволяя его глазам скользнуть по всем открытым участкам. Вместо этого подошла, приникнув щекой к его предплечью и подставив лицо для поцелуя. И шею. И вообще себя всю. Рядом кто-то закашлялся. – Может, придумаешь уже что-нибудь, чтобы избавиться от него, а? – Шепнула, когда Дима наклонился, медленно вдыхая запах моих духов. Эти слова даже заставили его притормозить. Оторвался от моей шеи, выдохнул, беззвучно смеясь. Нужно было настоять. – Прошу тебя, сил уже нет. Самое время для нового гениального плана. Парень выпрямился и посмотрел в мои глаза. Я приняла умоляющий вид. Пожалуйста-пожалуйста! Тогда он пожал плечами и перевел взгляд на Сурикова, упорно продолжающего делать вид, что роется в телефоне. – Паш, слышь. – А? – Хочешь… – Калинин всплеснул руками. – М… пф… хм… покататься на моей машине? А? Как тебе? – Кто? Я?! Такой взгляд бывает у овчарки, которой хозяин после долгого перерыва решает бросить мяч. «Нет? Нет, реально? Да?! Так я ж это, всегда готов!». Или вдруг покупает говяжий хвост. «Ммм, вкусняшка!» Сравнение так себе, но восторгу в глазах братца, и правда, не было предела. – Да-да. Ты. – Будто сам не веря, что сказал это, кивнул Дима. – Вау! Давай! – Пашка взял из его рук брелок, оббежал машину, радостно плюхнулся на сидение. Поерзал, придвинулся ближе, нежно провел ладонями по рулю. – Уу-ух… – Посмотрел вниз. – А где третья педаль?! Калинин повернулся ко мне и облизнул губы. Да, плохая была идея. Знаю. Куда ж теперь деваться… Он нагнулся к окну. – Здесь автомат. Слева тормоз, справа газ. – Его голос казался спокойным и даже вежливым. Ни тени сомнения, ни грамма тревоги. Как же! – Ха-ха! – Заржал Суриков. – Да знаю я! Правда, больше в теории… – Паш? – А? – Братец оторвался от изучения панели приборов. Дима прочистил горло. – Что на ручке КПП написано? Просто, чтобы убедиться, что ты знаешь. – Эмм… – Суриков опустил взгляд. – Так это… R – задняя. N – нейтраль… А…. D, стало быть, – «поехали, Дима»! – Ну, прекрасно, – тяжело выдавил Калинин, выпрямляясь. Держу пари, ему сейчас жутко хотелось вдарить себе в лоб. Или мне. Или Сурикову – но тому вряд ли уже что поможет. – Садитесь! Что встали? – Крикнул нам довольный Пашка. – Э, нет! – Подняла руки я. – На восьмерке 40 километров в час еще согласна. Но сто пятьдесят с тобой на «бэхе» – ни за что! – Ну и ладно! – Он завел двигатель. Автомобиль тихонько заурчал. – Садись тогда ты, Димон! – Паш, слушай. – Калинин опять нагнулся к окну. – Съезди один. В центр или вон, к Солнцевой. Хорошо? И… Может… дашь нам свою восьмерку? Мы на ней в деревню сгоняем… Суриков заглушил мотор и выскочил из машины. – Ага?! – Он осмотрел его недоверчиво. – А если ты ее разобьешь?! Дима не выглядел слегка растерянным. Он был знатно ошарашен. – Так… – Посмотрел на свой черный «БМВ», брелок от которого болтался в руках Пашки. – А если ты ее разобьешь?! – Прищурился Суриков. – На чем я тогда ездить буду? Дима бросил на меня умоляющий взгляд. Стараясь не засмеяться, я пожала плечами. – Если разобью… – вздохнул Калинин, возвращаясь взглядом к нему, – ты у меня «бэху» заберешь. Лады? – Лады! – Крепкое рукопожатие скрепило безумный договор. Мне показалось или Дима вытер каплю пота со лба? Снял очки и прицепил их к футболке. Отыскал взглядом ржавую восьмерку с краю двора под деревом и закусил губу. – На, – Суриков решительно протянул ему такой же старый, как и сама машина, ключ. Положил на ладонь. Забыл еще добавить «и не благодари». – Пошли, все покажу. И потопал в сторону своей развалюхи. Мы, взявшись за руки, послушно поплелись следом. – А почему только ключ? – Дима продолжал разглядывать кусочек металла в своей руке. – Даже на нашей рабочей «пятерке» сигналка была. – А зачем ей сигналка? Кому она нужна? – Заржал братец. – Я машину не закрываю. – Ясно. – Просто на ночь провода с бензонасоса выдираю, и все. Мы подошли к машине. Дима обошел кругом облупившееся бежевое чудо отечественного автопрома и взъерошил волосы свободной рукой. – Магнитолу снимай, когда выходишь! – Донеслось из-за плеча. – Не забывай. И бери ее с собой. – Пашка погладил свою ржавую ласточку по крыше. – Это здесь в городе все свои, а в деревне обычно другие порядки. Там каждый мечтает о такой крутой тачке. И содержимым не побрезгует. – М…магнитолу? – Да. Или Машке в сумку клади, чтобы самому не таскаться!