– Ты и опера? Не смеши меня! В чем ты туда пойдешь? В таком прикиде? Или у тебя целый шкаф костюмов и смокингов на выбор? Или нет. Самый главный вопрос: что ты там будешь делать? Его брови взметнулись вверх. – Ты судишь о человеке по внешнему виду? – Дима покачал головой. – Я, вообще-то, из интеллигентной семьи! Мама – заслуженный деятель искусств, папа – он… – Взмахнул руками, подбирая слова. – Self-made! Добился всего сам. И моей мамы, между прочим, тоже. Короче, тоже заслуженный во всех смыслах! – И рассмеялся, потирая лоб. – Ладно. Обещаю подумать. Но насчет оперы ты загнул. Я – девочка простая, не нужно ходить на голове, пытаясь меня удивить. Просто будь самим собой. – Да я вроде и так… Куда еще проще-то? – Мне интересно было бы посмотреть, как ты ведешь себя с другими людьми. С родными, с друзьями. В другой обстановке. Трудно судить о человеке, общаясь только в одной плоскости. – Хм… Уже напрашиваешься ко мне домой? – Да блин! – Мои щеки зарделись. – Не это имела ввиду! А то, что ты, возможно, со мной такой, с друзьями другой. – Ты мне не веришь? – Ну… я как бы… – Пришлось даже выдохнуть и присесть на стул. – Не очень доверчивый человек с некоторых пор. Не обижайся. – Все нормально. – Дима плюхнулся на кровать. – Знаешь, что я о тебе подумал, когда увидел первый раз? – Что? – Ты такая… – Красивая? – Усмехнулась я, перенимая его манеру разговора. – Нет. Это что-то, оно было в твоих глазах. Такая… – Он уставился на потолок. – Дерзкая? – Да нет же. – Какая тогда? – Одинокая. – Да? – Удивилась я. – И у меня ведь тоже почти нет друзей. – Он закусил губу. – Ты живешь-живешь привычной жизнью и в какой-то момент вдруг останавливаешься и понимаешь, что люди, которые были рядом… Кто они, вообще? Они про тебя и не вспомнят, если закончатся бабки или случится что похуже. Ты крут, с тобой хорошо и весело, покаты спонсируешь все вечеринки. Но если вдруг начинаешь отстраняться и хочешь побыть один – ты странный, ты тухлый, ты «вообще-какой-то-не-такой». – Это ты про своих американских друзей? – Да про всех. – Сочувствую. – Фигня! – Он улыбнулся мне одной из самых ярких своих улыбок. – До этого момента даже не вспоминал о них! Пошли они все! Его смех явно был призван перекрыть собой легкую грустинку, отразившуюся на лице. – А… как там в универе? – Снова спросила я, уже серьезно. – А что там? – Перестав смеяться, спросил Дима. – Подружился с кем-нибудь? – Как сказать. – Он вытянул свои длинные ноги. В этот раз его носки были идеально белоснежными, без глупых рисунков. – Нормальные ребята. Даже странно, что у тебя не вышло найти с ними общий язык. – А на парах? – На лекции было скучно. Пытался писать, пытался не уснуть, но, кажется, уснул даже дважды. Сходил в столовую в перерыве. – Ой, нет… – Вот именно! Меня так долго мутило потом. А котлеты… – Только не котлеты… – Да. Я же не знал. – Калинин закрыл лицо руками. – Это патроны апокалипсиса, пища сатаны… Если бы хоть кто-то предупредил! – Бедный. – Хихикнула я. – Хочешь чаю? – Давай. – Он лег на мою подушку и уставился в потолок. – Если тебе пока тяжело, сам могу сделать. – Мне не трудно. Я уже в порядке. – Только давай кофе, иначе усну. – Заложил руки за голову. – Умеешь варить кофе? – Забыл, где я работаю? Улыбнулся. – Точно. – Так что лежи. – Правильно. – Дима зевнул. – Не царское это дело – кофе подавать. – Вот наглец! Когда я вернулась в комнату, он уже спал. На моей подушке. Так сладко и мирно, что все внутренности дружно сжались в комок. Лежал на покрывале, поджав под себя ноги, подложив правую руку под голову и вытянув левую. Поставив кофе на стол, я накрыла парня своей кофтой. Обошла со всех сторон и поймала себя на мысли, что любуюсь. Любуюсь, черт возьми! Он даже во сне был привлекателен. Ни тебе слюней из открытого рта, ни храпа, ни губ-вареников. Просто лицо. Расслабленное, умиротворенное, спокойное. Длинные ресницы больше не трепетали, заставляя меня вздыхать. И даже маленькие гусиные лапки в уголках глаз, часто появляющиеся в паре с его улыбкой, разгладились и уступили место безмятежности. Взяв в качестве алиби Димкины конспекты, я легла рядом. Бросила тетрадки на подушку и легла на них щекой. Его левая рука лежала возле моего лица ладонью кверху. Стараясь не разбудить, очень осторожно, я вложила свою руку в его. С ума сойти. Моя ладонь казалась совсем крошечной по сравнению с его. Так… так… необычно! И круто! Приподняла руку и положила пальцы на гладковыбритую щеку. Кожа была горячей и пахла свежестью лосьона после бриться. Что-то внутри колыхнулось, радуясь, что этот запах останется теперь и на моей подушке. Значит, смогу спать, окунаясь в него и представляя, что сплю в его объятиях. От этих мыслей самой стало жутко. Не рановато ли они забрались в мою голову? Нет? Никогда не думала, что запах может быть таким могущественным. Способным подчинять, притягивать, сводить с ума. Заставлять забывать себя. А что, если, и правда, просто довериться? Принять? Допустить, что вот это состояние нормальное? Вот так лежать здесь и смотреть на него. И сколько бы это не продлилось, оно было. И было прекрасно. И даже если потом вдруг станет мучительно больно, забыть пока об этом. Наслаждаться. Быть с ним. Пробовать. Верить. Жить. И я закрыла глаза, пытаясь представить, что наши тела парят в небе над океаном. Сердца бьются в унисон. Руки крепко сплетены. А губы… Я даже подскочила. В полной тишине откуда-то из коридора донеслась мелодия. Что буйное и резкое, с гулкими басами, разудалых исполнителей, на вроде «Apocalyptica». Звук нарастал, заставляя меня нервничать, а Диму реагировать во сне, подергивая губой. Блин! Музыка становилась все громче и громче, пока вдруг не оборвалась. И только я выдохнула, заиграла вновь. Бам-бам-бам-баааам! Что же делать? Тихонько встав, прошла в коридор. Телефон надрывался во внутреннем кармане его куртки. Доставать – как-то не вежливо. Накрыть шубой? Спрятать на балкон? Да что же мне с тобой делать, адская машина?! Замолчи! Пока я размышляла, как поступить, мобильник заорал в очередной раз. Пальцы машинально полезли в карман. И тут глаза замерли на дисплее. «Вика». Что?! Обернулась, глядя на продолжающего мирно спать Калинина. Вот, значит, как. Быстро вы… Снюхались… Нажала кнопочку слева, переводя телефон в бесшумный режим. Уставилась на экран, не зная, что думать и как лучше поступить. Знаете… я ведь не из тех девушек, которые с азартом пускаются в бой, едва завидев на горизонте соперницу. Если ты дорога мужчине, он сам должен сделать правильный выбор. И сделать его сразу. Бегать, доказывать, уговаривать или, не дай Бог, умолять его – не в моих правилах. Лучше уж отступить и не унижаться. Пусть я буду выглядеть слабой. Или даже глупой. Пусть. Это мой осознанный выбор. Такова я. Чертов мобильник, наконец-то, смолк. Я еще долго пялилась на экран, пытаясь решить, что же теперь делать. Внутрь точно не полезу. Копание в чужих сообщениях унизит только меня саму. Да и что я могу ему предъявить? Мы ведь друг другу – никто. Чужие люди. Остается лишь наблюдать и делать выводы. Рука потянулась к карману, чтобы вернуть телефон на место. В эту секунду на дисплее отобразилось начало сообщения. Вика: Сегодня в 21.00, клуб Драйв, жд… Жду? Или ждем? Я с силой сжала челюсти. Бросила его смартфон обратно в карман куртки. Вот же мымра это Старыгина. Быстро взяла его в оборот. А, может, это игра у них такая? Дружно потешаться над бедным сурикатом? Когда глупая Маша решит, что красивый и популярный мальчик влюбился в нее, такую жалкую и неуверенную в себе, они мне скажут: «Ха-ха, уже 2:0 в нашу пользу». Такой у них расчет? Или я уже накручиваю себя? В любом случае, шпион, свой человек в гнезде разврата, бы мне точно сейчас не помешал. Взяла со стола свой телефон, ушла в мамину спальню. – Алло, – сказала шепотом, – Солнце, есть к тебе дело. Да-да, на миллион!