– Врет и не краснеет. – Парень первым делом бросил пакет с тетрадями на стол, поставил туда же коробку с ингалятором и открыл мою папку для рисования. – Говорю же, скучала. – Что там? – Я вскочила и попыталась отобрать у него листы, уже понимая, что опростоволосилась, когда забыла их спрятать. Но нужный лист уже был зажат у него меж пальцев. Калинин улыбался, разглядывая самого себя в черно-белом исполнении. – Дай! – Я выхватила и спрятала рисунок за спину. – Похоже, ты на меня запала. – Вовсе нет. Что за… бред? – Смущение ледяной стрелой прошило позвоночник. – Думала обо мне, скучала, ждала. – Он уселся на край кровати. Взъерошенные волосы, которые так и хотелось взбить пальцами, усталые глаза, прищуренные в изобличительные взгляде и смотрящие прямо в душу. Ворот футболки, свободный и отогнувшийся настолько, что я могла видеть его шею, грудь, покрытую татуировками, и железный пресс без единой складочки жира. Лучше бы мне ослепнуть, потому что совершенно нереально оторвать взгляд от этого зрелища. – Я сразу понял, что ты хорошо рисуешь. Еще тогда, в универе. – Нет, это так, баловство. – Отличный рисунок. – Просто черновик. – Но я там хорошо получился. – Просто он еще не закончен! – Я взяла карандаш, положила лист на стол и пририсовала Калинину рожки, гаденькие черные усики и козлиную бородку. – Вот теперь все! – Думаешь, так лучше? – Расстроенно выдохнул он. – Конечно. – Я думал, ты повесишь его над кроватью и будешь мечтать обо мне перед сном. – Ха! – Отодвинула ящик, достала канцелярскую кнопку и подошла к стене. – Вообще-то, собиралась сделать с ним совершенно другое! – Что? Сбегала в комнату брата и принесла оттуда три дротика. Встала к дальней стене и замахнулась. – Не-е-ет! – Дима покачал головой. – Ты не посмеешь! – Еще как посмею! – Хихикнула я. Встала в нужную позу, прицелилась и метнула. Пролетев над стулом и описав в воздухе дугу, дротик опустился ровно на нос нарисованного Калинина. – В яблочко! – Воскликнула я, делая победный жест. – А-а-а! – Хватаясь за нос, воскликнул Дима и повалился на кровать. – Какая же ты жестокая, Маляус! – Спохватившись, прикрыл ладонью пах. – Нет-нет, только не туда! – Дурила, здесь же только портрет! – Снова нацелилась. – Береги глаза! – А-а-а! – Новый притворный вскрик, и кукла-вуду с листочка поражена в лоб. – Так тебе! – Рассмеялась я, примеряясь к мишени. Последний выстрел, и оба Калинины ранены в губу. – Дважды по больному месту! Так нечестно! Я ей ингалятор, она мне… Отряхивая невидимые пылинки с чувством выполненного долга, я подошла к столу. Подмигнула Диме, который перестал корчиться и уже сидел на кровати, разглядывая меня. И про себя отметила, что эти его татуировки, они очень красиво смотрятся на фоне белой футболки. Выгодно оттеняются. – Спасибо за ингалятор. Сейчас испробуем. – Замешкалась, смущенная его взглядом. – Как там в универе? Он улыбнулся. – Все передавали тебе привет! – Ха-ха! Как смешно. Но засчитываю тебе, как 1:1. – Достала из пакета две большие толстые тетради. Следом выпала ручка. Подняла ее, положила на стол. – Сейчас посмотрим на твои конспекты. Ты же ради них пришел? – Вообще-то, нет. – Но только ради них тебя пустили сюда. Помни об этом. И не тешь себя надеждами, что мы… Открыла тетрадь и обомлела. В нее был вложен плотный лист бумаги, на которой была… я. Изображенная в цвете. Хотя под тонким слоем почти прозрачной акварельки читались ровные и уверенные карандашные линии, сделанные с полу нажимом. Девушка. Прямые волосы, светлые. Выразительные глаза. Легкая полуулыбка. Капелька блеска на нижней губе, в которой отражались тонкие блики света. И сама жизнь. Весь рисунок просто дышал жизнью. И прекрасная незнакомка на нем. Простая, естественная, излучающая какое-то необыкновенное сияние. Неужели, это правда я? Теперь мне было стыдно даже поднять на него взгляд. Поглумилась от души над портретом, втыкала иголки, смеялась. Откуда мне было знать, что он нарисовал мне такую красоту? Что потратил на это время. Что увидел меня такой, какой я была только внутри самой себя. Увидел мою душу, которую больше никому не показывала. – Не знала… что ты рисуешь. – Сглотнула, переводя взгляд на него. По Диме трудно было сказать в этот момент, что он чувствовал. Скорее просто гипнотизировал взглядом меня, ожидая какой-то реакции. – Это прекрасно. Мне так никогда не нарисовать. Прости, что я так… – Ерунда! – Он вскочил и выхватил листок из моих рук. – Твой портрет теперь ждет та же участь! – Нет! – Я бросилась ему на грудь и подпрыгнула, пытаясь выхватить рисунок. – Стремянка тебе в помощь! – Засмеялся Дима, дразня. Листок в его руке подпрыгивал, то опускаясь ниже, то поднимаясь. И я подскакивала, уже не стесняясь показаться нелепой и смешной. – Вот дылда! – Схватив стул, придвинула ближе, но парень отошел. – Вызывай МЧС, вдруг помогут. – Они только котят с деревьев снимают. А здесь нужна… – Прыг. – лиана… – Прыг! – или… – Прыг! – пожарный кран! Да, пожалуй, вызову МЧС. Нахмурилась. Надула губы. – На-на-на-на! – Он опустил руку, задержав взгляд на моем лице. – С…спасибо. – Получив желаемый портрет, сделала шаг назад. – Значит, на твоей коже… – Прошлась взглядом по его татуировкам. – Это все твои рисунки? – Да. – В них чувствуется стиль. И фирменный почерк. И… настроение. – Спасибо. Мы все еще стояли слишком близко друг к другу. – Я уже совсем запуталась, кто ты. – Будем тебя распутывать. – Пожалуй, немного определенности бы не помешало. – Помнишь, ты обещала мне свидание на выбор? – Когда?! – Там, на нашем свидании за городом. – Это не было свиданием! – Каждый называет, как хочет. – Я тебе ничего не обещала! – Ты что, Маш, вина тогда перепила? – Что?! – Смотри у меня. Это уже алкоголизмом попахивает. – Его лицо озарила улыбка. – Не помнит она ничего! Хорошо хоть, это излечимо. Со мной не пропадешь, от всего вылечим: и от курения, и от… – Да ну тебя! – Ткнула ему пальцем в бок и тотчас спрятала руку, боясь, что Дима перехватит ее и притянет меня к себе. Моя вера в собственную неприступность значительно поколебалась за последние несколько дней. – Короче. У твоей мамы я тебя уже отпросил. Все решено. Как только сойдет твоя «скиттлстрянка», мы отправимся в Калиновку. Следующий пункт назначения опера, потом… да хотя бы просто парк. – Ты же сказал «на выбор»?! – Я обманул.