И не дожидаясь ответа, метнулась в ванную. Послышался звонок в дверь. Вот балда! Могла ведь хотя бы косметичку взять из комнаты. Хотя… что хуже? Мой видок на данный момент или то чудо, которое я могу нарисовать дрожащими в приступе паники руками? Застонала от досады и включила воду. На глазах корочки. Поняла это наощупь. Зеркало подтвердило. Осторожно отскребла их подушечкам пальцев, затем почистила зубы. Нашла на полке жесткую щетку для одежды, прошлась ею по непокорным волосам, свалявшимся, как мочало. Сойдет! Плеснула в лицо ледяной водой. Придать коже тонус, все дела… Но чудо опять не произошло. Отечность оставалась. Больнуха, нуждающаяся в постельном режиме. Что поделать… Расчесала брови попавшейся под руку зубной щеткой, намазала лицо маминым ночным кремом, поправила пижаму и тихонько приоткрыла дверь. И почему нельзя было хотя бы на время стать невидимкой? С кухни доносились приглушенные голоса, веселых смех и терпкий, дурманящий аромат кофе. Мммм… На цыпочках подошла к двери и тут же забыла все слова, которые заготовила для этого бесцеремонного любителя вторгаться в чужую жизнь. Дима стоял возле плиты, помешивая что-то в турке (откуда она, вообще, взялась у нас в доме?). Мама порхала рядом, размахивая руками и что-то щебеча. И на каждую его реплику хохотала так, будто ей только что рассказали самый смешной в жизни анекдот. Что? Я вжалась в стену. Как он мог за такое короткое время и ее успеть влюбить в себя? Родительница определенно попала под его очарование. В хорошем смысле этого слова. Довольная, улыбающаяся и даже мурлыкающая громче, чем Крысь, запрыгнувший на табуретку в поисках еды. – А вот и мой котик! – Просиял Дима, протягивая руки. Какой я тебе котик?! Мои брови нахмурились, губы сжались в возмущении. Сделала шаг вперед, растерянно подбирая слова. И тут он подхватил на руки ошалевшего Крыську. Потрепал за ухом и, наконец, заметил меня. Сглотнул, заставляя меня смутиться, и хлопнул ресницами. Хлоп! Хлоп-хлоп! Ааааа, не делай так! Меня в такие моменты отрывает от земли! – Можно тебя на секунду? – Строго произнесла вместо этого и подошла к окну. – Угу, – улыбнулся он и послушно последовал за мной. Мама сняла кофе с плиты и принялась разливать по кружкам. – Почему ты здесь? – Спросила, разглядывая странный выцветший балахон, мешком висящий на его подтянутом, стройном теле. – Я еще сам не знаю. – Улыбаясь, шепотом ответил он, наклоняясь к моему уху. Нет… Нет… Вот уже перед моими глазами его шея, татуировки, короткая золотая цепь. В носу сводящий с ума запах одеколона и пота. Контроль над чувствами потерян. Моя земная оболочка летит в космос. Прощайте, люди… – Ноги сами привели! – Продолжил он, усмехаясь. – А колеса привезли. – О, я видела! – Бросила короткий взгляд на трахому, стоящую под окнами. – Это что? Наступила полночь, и золотая карета превратилась в тыкву? Прищурился, засчитывая мне подкол, усмехнулся и снова наклонился к уху. – Это твоя лягушонка в коробчонке приехала. Шокирована? – Нет, – борясь со смущением, ответила я. Мои глаза были прикованы к отеку на его губе, к ранке и небольшому кровоподтеку под кожей. Черт возьми, они ведь совсем его не портили. И даже наоборот… – Для романтической поездки самое то. И слышно меня далеко. Немного прогорел резонатор, но это поправимо. – Ты, вообще, спал сегодня? – Вглядываясь в его красные глаза, спросила я. – Не-а. – Отрицательно мотнул головой. Волосы черными перышками упали на лоб. – Батя почему-то вчера решил, что мне нужно набраться ума. – Он приложил палец к ране на губе. – И припахал ехать по деревням за мясом. Я должен был вернуться сегодня вечером, но решил ехать всю ночь, чтобы вернуться скорее. Тяжело было без связи и… без тебя… Его мизинец будто случайно задел мою руку. Замер. И не собирался двигаться обратно. – Ребята, вы садитесь пить кофе, а я пойду. – Вмешалась мама. – Иначе опоздаю на работу. Я поспешно отдернула руку. – Лена Викторовна, я сегодня на машине. – Обернулся Дима. – Давайте лучше так. Вы попьете с нами кофе, потом я подвезу вас и поеду на учебу. Так никто из нас не опоздает, ок? – Ой, ну хорошо. – Расплываясь в улыбке, согласилась она и достала еще одну кружку из шкафчика. Не боясь смутить ее шедеврами своей нательной живописи, Калинин закатал рукава и сполоснул руки под краном. Я даже боялась смотреть на маму. Чудовищно неловкая ситуация. Даже этот парень, дерзнувший заявиться без приглашения, несмотря на взбучку, полученную накануне, улыбался ей открыто и искренне, а мне хотелось сжаться в комок и спрятаться туда, где никто не увидит моей широкой улыбки во все лицо. – Дима, откуда ты так рано? – Спросила мама, подвигая к нему сахарницу. – Так я… с работы! – Усаживаясь, ответил он и притянул к себе чашку с кофе. – Переживал, как там Машино здоровье, не выдержал вот, приехал. – Ты… молодец! – Мамин взгляд прошелся по мне. – А Маша ничего так, но всю ночь кашляла. Мне как ножом по сердцу. – Да? – Он отставил чашку, так и не отпив. Глаза цвета морской волны уставились на меня. Пришлось небрежно отмахнуться. Подумаешь, кашель. Но Дима покачал головой. – После обеда привезу ингалятор, с ним быстрее пройдет. Мне страшно было даже взяться за кружку. Зубы застучат по ней, отбивая дробь. И тогда они оба увидят, как сильно я нервничаю. – У тебя есть ингалятор? – Спросила мама и отхлебнула кофе, стараясь не испачкать кружку помадой. – Нет. – Наконец, оторвав от меня взгляд, ответил Калинин. – Возьмешь у кого-то? – Нет. Куплю. – Что ты! – Она картинно вскинула руки. Еще бы за сердце схватилась. Мне срочно захотелось зажмуриться. Сейчас проморгаюсь, и все пройдет. – Не нужно, Димочка! – Продолжала мама. – Ты и так купил нам кофемолку, кофе в зернах и вот эту штуку, как ее? – Турку. – Отмахнулся он. – Мне ведь совершенно не сложно. Заеду после учебы и куплю. – Как и пальто? – Подмигнула я, взявшись за кружку. Калинин поймал усмешку на моем лице и улыбнулся. – Зачем тебе оно сейчас? – Помешал сахар и отложил ложечку в сторону. – Осенью купим хоть три. Но если ты так хочешь… – Маша! – Мама вытаращила глаза. – Как ты… Дима, ты и так потратился, ингалятор мы сами купим. – Мне не сложно, правда. – Нет-нет! Ты же не миллионер! – Нет. – Согласился он, улыбаясь. И посмотрел на меня. – И сам зарабатываешь… – Вступила я, складывая руки на груди. – А еще знаю четыре волшебные цифры. – А если они не сработают? Или у тебя, как в сказке, карточка с неисчерпаемым балансом? – Железная логика. Тогда есть еще волшебное слово! – Рассмеялся Калинин. – Какое? – Трудно было удержаться и не съязвить. – «Папа, дай?» – Не-е-ет! – Он поставил чашку. – «Папа, дай, пожалуйста!» – Вы о чем? – Вмешалась мама. Ее лицо теперь выглядело совершенно растерянным. – Дима, ты где, вообще, работаешь? – Я… – Мне показалось, что ему тяжело было сдерживать смех. – Ну, я… в общем… как вернулся из ссылки… – Ссылки? – Да, мы с мамой жили три года в Штатах. – Как здорово! Штаты! – В общем, сейчас мне здесь приходится немного помогать папе на его предприятиях… – Ему явно не хотелось шокировать маму своими признаниями. – Предприятиях? – Она уже забыла про кофе. Совершенно. – Да… Общественного питания, так скажем… – Ух, ты! У твоего папы что, своя… столовая?! – Эмм.. – Дима посмотрел на меня. – Ну, вроде того… Мне было интересно, как он выкрутится. И почему не хочет сразу признаться, что он из состоятельной семьи. Мажор, одним словом. Которому все достается легко. – Пельменная?! – Не унималась мама, округляя глаза. – Или… пирожковая?! Вам нужно было видеть восторг и удивление в ее глазах. Прямо сейчас она, кажется, понимала, что сватает свою дочь за богача. Или… кто знает, что у нее там в голове… Но ей теперь трудно было удержаться на стуле. – Пельменная и пирожковая, – вздохнув, кивнул Дима. – Ага, и чебуречная! – Добавила я, стараясь не заржать. – На вроде той, где я работаю! – А мама?! Мама твоя. Где работает? – Не унималась родительница. – Мама… она поет… и преподает. – Учитель пения, да? – Что-то вроде…