— Да нет, именно это. Это уже не маджер. Эдер обиженно рыкнул, и я притянула его к себе. — Иди сюда, моя умница. — Умница?! — Его светлость приподнял брови. — Да, будете знать, как тянуть ко мне свои руки! Судя по выражению лица Райнхарта, у него иссяк словарный запас. Точнее, иссяк словарный запас эрцгерцога, но я-то знаю (сама слышала пару минут назад), что выражаться он умеет не только как эрцгерцог. — Как ты себя чувствуешь? — неожиданно спросил он. Ну не то чтобы очень неожиданно, в последнее время он часто этим интересовался, но… каждый раз для меня было неожиданно. Особенно то, что особун, кажется, не шутил. То есть действительно интересовался моим самочувствием, и мне это совершенно не нравилось. Ладно, будем честны. Мне это очень нравилось, но мне не нравилось, что мне это очень нравится. Очень не нравилось. Тем не менее сейчас я прислушалась к себе и выяснила, что чувствую себя замечательно. У меня ничего не болело, голова не кружилась, напротив, я чувствовала себя свежей, выспавшейся и полной сил. — Чудесно, — призналась я. — Я рад. Ты проспала весь день и всю ночь. — Райнхарт смотрел мне в глаза так, как мог бы смотреть в глаза своей настоящей невесте. Ну вот просто нельзя так! Просто нельзя. Поэтому я отвела взгляд и принялась рассматривать все что угодно — невесомые слои кремового балдахина, крылышки вольноотпущенного Эдера, играющего с кисточкой, которой вышеупомянутый балдахин был подвязан, картину на стене, представляющую собой летний пейзаж. А ведь до лета не так много осталось! — Что вы делаете летом? — спросила я, продолжая рассматривать Эдера. — Это вопрос ко мне? — уточнил Райнхарт. — Разумеется. — Тогда я предпочел бы, чтобы ты смотрела на меня, Алисия. Ну и помимо прочего, мы с тобой договорились быть на «ты». Я вздохнула: — Признаю. Договорились. — Вот и чудесно. Летом я делаю все то же, что и зимой, осенью и весной. Но иногда забираю Элеонор в Эдельз Грин, туда же она приглашает своих подруг. Я работаю, а моя сестра делает все, чтобы не позволять мне работать. Немаловажный вклад в это вносят ее подруги, их дуэньи и приезжие молодые аристократы, у которых ко мне появляются очень срочные дела. На самом деле, разумеется, их интересует мой цветник, что безумно беспокоит дуэний и фрейлин. — Фрейлины против молодых аристократов? — Ну я же не сказал, что это беспокоит их в дурном ключе. — Райнхарт улыбнулся, и сам разом вдруг помолодел. Настолько, что я даже не представляла, каким молодым, если не сказать, юным может выглядеть его светлость. Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — В Эдельз Грин наверняка очень красиво летом, — заметила я, искренне желая ее вернуть. — Очень. Поля наливаются силой, в окрестных лесах полно ягод и цветов, и Элеонор с подругами постоянно ездит на пикники или на речку. Последнее, правда, тайком от меня. — Почему?! — искренне изумилась я. — Потому что резвиться в речке — занятие для простолюдинки, а не для благородной леви. И в этом весь Райнхарт! — А ты сам хоть раз пробовал? — поинтересовалась я. Его взгляд потемнел, а я даже не сразу поняла почему. Просто я как-то незаметно для себя села и еще более незаметно для себя отпустила одеяло. — Ой! Одеяло вернулось на место, я мысленно назвала себя нехорошим словом и решила вернуться к теме речки. Увы, у меня не получилось: Райнхарт поднялся: — Я приглашу к тебе горничную, Алисия. Сразу после завтрака у тебя примерка, эрина Нерелль привезет еще несколько нарядов. В том числе парадное платье. На этих выходных я представлю тебя ко двору. Меня ко двору?! — Зачем? — спросила я, во рту мгновенно пересохло. — Затем, что ты моя невеста. — Я твоя невеста на несколько дней! — До того, как я во всем разберусь, — поправил Райнхарт. — Но даже если бы ты была на несколько дней, я не могу просто так объявить тебя своей невестой и никому не показать. — Что значит — никому не показать? Я что, выставочный экспонат? — Алисия! Райнхарт натурально рыкнул. Настолько натурально, что подскочила я, а Эдер взмыл в воздух и закружил под потолком. Я задрала голову: — Осторожно, люстра! В реальность меня вернуло негромкое покашливание. — Да, ты прав. — Я вздохнула, возвращаясь с небес на землю, а если точнее, с потолка на кровать. — Хорошо. Райнхарт прищурился: — Хорошо? Где подвох? — А он должен быть? — Я потерла взмокшие ладони и кивнула. — Присылай горничную, потом будем завтракать. И наряжаться. Судя по выражению лица его светлости, в мои благие намерения он верил смутно. Ну и зря. Я, если честно, смирилась с тем, что меня представят ко двору, и даже с тем, что так и не написала маме. Но раз уж он так хочет во мне сомневаться… — Райн, можно Нина будет моей камеристкой? — Зачем? Я уже дал распоряжение Киру, в настоящий момент он выбирает для тебя более достойную девушку. — А чем это Нина недостойная? — Она закрутила роман с одним из моих гостей. Достаточно уже того, что я оставил ее в Эдельз Грин. Сказал, как отрезал. — Хочу Нину, — сказала я и сложила руки на груди. — Или буду убирать волосы и одеваться сама. И не жалуйся потом, что я опоздала на два с половиной часа, а моя прическа — слишком простая для Барельвицы. Райнхарт потемнел лицом. — Снова условия, Алисия? — Ну ты же сомневался, что я способна просто быть тебе хорошей невестой — фиктивной хорошей невестой, — решила уточнить скорее для себя, чем для него. — То есть ты это делаешь мне назло?! — Вот еще! Мы подружились. Мы действительно подружились, насколько можно подружиться за полтора дня, и с Ниной мне было очень легко. Помимо прочего, я не считала роман с каким-то там гостем чем-то критичным, хотя в таком доме, как дом его светлости, репутацию девушки это могло подпортить знатно. Вот что меня всегда раздражало, так это то, что если девушка влюбилась — у нее дурная репутация, а если какой-то высокопоставленный или хорошопосаженный гость решил за ней приударить — то он жертва коварной обольстительницы! — Ладно, — спустя пару минут раздумий сказал Райнхарт. — Будет тебе Нина. Но это последнее условие, Алисия! Больше никаких капризов. Никаких… что?! От такого заявления во мне пропал дар речи, и его светлость нагло этим воспользовался, или попросту вышел и оставил меня одну. Хлопнула дальняя дверь, следом хлопнуло что-то рядом, и я подскочила. Оказывается, Эдер плюхнулся на покрывало с размаху и теперь, раскинув крылья, лежал кверху пузом, предлагая его чесать. — Мне пора собираться, — легонько погладив золотое пузико, сказала я.