Когда он дарил Чэнь Цзялуо этот камень, сказал ему, чтобы тот в будущем подарил его своей возлюбленной в знак вечной любви. В его голове крутился вопрос: «Неужели между ними двумя есть связь?» Он взволнованно спросил: – Ты знаешь его? Сделав паузу, он продолжил: – Откуда у тебя этот камень? Благоухающая принцесса протянула левую руку со словами: – Верни мне это. – Скажи мне, кто тебе его дал, и я сразу верну его. – Его подарил мне мой муж. Этот ответ был еще более неожиданным, он тревожно спросил: – Ты уже замужем? Касили гордо ответила: – Фактически еще нет, но мое сердце уже давно принадлежит ему. Он самый милосердный и храбрый человек в мире. Ты схватил меня, но мой избранник обязательно спасет меня. Ты хоть и император, но он тебя не боится, и я тоже не боюсь! Чем дольше Цяньлун слушал ее, тем неприятнее ему становилось. Затаив ненависть, он сказал: – Я знаю, о ком ты говоришь! Чэнь Цзялуо – Юный Глава ордена Красного цветка. Но он всего лишь главарь бандитской шайки, что в нем такого особенного? Когда девушка услышала упоминание имени Цзялуо, она радостно оживилась и засияла: – Неужели? Так ты тоже знаешь его? Тогда лучше отпусти меня! Цяньлун поднял голову и, увидев свое отражение в большом зеркале на туалетном столике напротив, вдруг вспомнил о Чэнь Цзялуо, его изящных тонких чертах лица, разносторонних талантах, в том числе и в боевых искусствах. Тогда он понял, что не может сравниться с ним. Он не мог сдержать свою ревность и ненависть, с яростью император бросил камень в зеркало, разбив собственное отражение на мелкие осколки. Благоухающая принцесса бросилась поднимать драгоценный нефрит, который остался цел. Она протерла его, с большой любовью и нежностью поглаживая камень подолом одежды. Цяньлун разгневался еще больше и, топнув ногой, спустился вниз. Он вернулся в свою уединенную комнату, где обычно читал книги и сочинял стихи. На письменном столе он увидел незаконченное стихотворение о башне Баоюэ и две строки: «Название башня получила от Чанъэ, той Лунной феи, о которой сын неба[34] грезил во сне». Ритм и рифма были еще несовершенными, недоставало некоторой изящности. Он хотел немного подкорректировать строки, и, кто знает, может, если бы сыну неба свыше пожаловали великую удачу и все боги и духи благословили бы его, под его пером могло бы возникнуть несколько прекрасных строк. Однако в тот момент, вспыхнув от гнева, он изорвал лист в клочья, после чего просидел долгое время, переполненный эмоциями. Когда его злость утихла, ему стало стыдно, и тогда он сказал сам себе: – Я, Великий Император, обладаю властью во всем мире, а эта варварка так упряма и отказывается мне подчиняться. Все из-за этого Чэнь Цзялуо… С самого начала он создает проблемы. А еще уговаривал меня изгнать маньчжуров и восстановить правление ханьского народа! С одной стороны, хорошая идея, но если это дело окажется непосильным и все пойдет не по плану, это приведет не только к провалу и позору, но и может оборвать мою жизнь. Я обдумываю этот вопрос последние несколько месяцев и до сих пор не смог принять решение. Что же мне делать? Из глубины его души поднялась еще одна мысль, опередившая множество других: «Теперь я буду делать все что захочу, свободно и независимо. Даже если это важное дело увенчается успехом, я бы все равно оказался под влиянием этого человека. Разве я могу себе позволить стать его марионеткой? Зачем отказываться от реальной выгоды ради пустой славы?» Затем он подумал: «Эта мусульманка целиком и полностью предана ему. Что ж, мы убьем двух зайцев одновременно». Он принял решение и приказал евнуху вызвать Бай Чжэня. Через некоторое время тот вошел, и Цяньлун начал: – На каждый этаж башни Баоюэ поставьте по четыре охранника высшего ранга, снаружи еще двадцать. Не оставляйте ни малейшего свободного места. Бай Чжэнь кивнул, Цяньлун продолжил: – И пригласи Чэнь Цзялуо. Передай ему, что мне нужно обсудить с ним важное дело. Скажите, чтоб пришел один, без своей свиты. Бай Чжэнь принял указания, сначала он распределил охрану, а затем отправился за Цзялуо. Когда Юный Глава снова получил приглашение на разговор, он решил обсудить это с остальными. Лу Фэйцин, Вэнь Тайлай и другие были очень обеспокоены и обсуждали, почему ему запретили брать с собой людей. Они опасались, что это может быть частью коварного плана. – Я уже предоставил императору все доказательства, привезенные из мусульманских районов и храма Шаолинь. Тот факт, что он только недавно виделся со мной и тут же призвал меня снова, должен означать, что он желает обсудить тот самый вопрос, – сказал Цзялуо. – Это великое для нашей родины дело восстановления династии Хань. Я должен пойти, даже если мне придется взобраться на гору из мечей и кинуться в море пламени. Затем он обратился к Ву Чэню: – Даосский мастер, если я не вернусь, пожалуйста, возьми на себя командование орденом Красного цветка и отомсти за меня. – Юный Глава, не волнуйтесь. – На этот раз не нужно ждать меня за пределами дворца. Если у него злые намерения и он захочет причинить мне вред, вы все равно не успеете мне помочь, это лишь повлечет за собой ненужные жертвы. Воины понимали ситуацию, и им оставалось лишь согласиться. Чэнь Цзялуо и Бай Чжэнь вошли в Запретный дворец. Была уже первая половина ночи, и двое старших дворцовых евнухов несли фонари, указывая дорогу. Луна светила над верхушками деревьев, создавая на земле теневые картины цветов. Чэнь Цзялуо снова последовал за евнухами в башню Баоюэ, на этот раз на четвертый этаж. Как только евнух доложил о прибытии Чэнь Цзялуо, Цяньлун немедленно приказал его впустить. Это была небольшая комната в боковой части здания, император сидел на диване, задумчиво глядя вдаль. Чэнь Цзялуо поклонился, Цяньлун приказал ему сесть и некоторое время молчал. Цзялуо заметил на противоположной стене свиток «Весеннее утро в ханьском дворце», написанный Цю Ином[35]. На нем был изображен императорский двор, персонажи выглядели очень реалистично. Рядом с ним висело двустишие, написанное самим Цяньлуном: «Хотя король мудрецов стремится к совершенству и вдохновляет, Каждый день и каждый месяц лишь пред небом он голову преклоняет». Цяньлун вложил в строки скрытый смысл, приравнивая себя к императору ханьской династии. Заметив, что Чэнь Цзялуо читает написанные им слова, Цяньлун улыбнулся и спросил: – Как тебе? – Ваше Величество обладает широтой мысли, у вас поистине высокие устремления и сильный дух. Когда великое дело будет успешно завершено, ваши заслуги намного превзойдут заслуги всех императоров династии Мин и Хань. Вашу добродетель будут помнить на протяжении многих поколений. Цяньлун, услышав, как он восхваляет его заслуги и добродетель, не мог сдержать самодовольства и слегка улыбнулся, играя с бородой. Он довольствовался дифирамбами некоторое время, а затем сказал: – Хотя мы с тобой разделены статусом, по духу мы братья. В будущем я буду полагаться на твою помощь. Услышав его слова, Чэнь Цзялуо понял, что, прочитав все доказательства и письма, император все же признал их братскую связь, кроме того, в его словах вовсе не было и намека на нарушение их договора. По его тону было понятно, что он желает совместно прийти к общей цели и совершить великое дело. Цзялуо был искренне рад этому, все его сомнения исчезли, он опустился на колени и сказал: – Ваше Величество, ваше решение – это действительно благословение для всего народа. Цяньлун, дождавшись, пока он встанет, со вздохом сказал: – Может, я и сын неба, но все же не так благословлен, как ты. Чэнь Цзялуо был ошеломлен и озадачен. Цяньлун продолжал: – В августе прошлого года я подарил тебе кусочек нефрита в Хайнине. Ты все еще носишь этот камень с собой? Чэнь Цзялуо на мгновение замешкался и сказал: – Ваше Величество, вы велели подарить этот камень избраннице, и я уже сделал это. – У тебя довольно высокие стандарты, и раз она соответствовала им, то, значит, это исключительная красавица. – К сожалению, ее судьба сейчас неизвестна, я не знаю, где она находится. Когда Ваше Величество завершит великое дело, я обойду весь мир, чтобы найти ее. – Ты сильно любишь ее? – Да, – тихо ответил Цзялуо. – Ты знаешь, что императрица – маньчжурка? – Да. – Она со мной уже долгое время, очень добродетельная женщина. Но если мы с тобой собираемся осуществить великое дело, она будет сражаться насмерть. Что ты думаешь делать? Чэнь Цзялуо не мог ответить на этот вопрос и только сказал: – Ваше Величество, ваше мнение священно. Ваш слуга не посмел бы делать никаких опрометчивых предложений. – Дело, которое касается родины, не может быть решено в одночасье, в последнее время я много размышлял. Сейчас у меня на уме только одна вещь, но, к сожалению, никто не может разделить мои тревоги. – Ваше Величество, я готов пойти на все ради вас. – Благородный человек не должен лишать других их счастья, но это судьба. Ах, что же я могу поделать, когда чья-то любовь сосредоточена на одном человеке? Пойди туда и взгляни!