Несмотря на то, что он сказал «пожалуйста», в голосе императора слышался приказной тон. Мужчина хмыкнул. – У меня нет времени, – ответил он. Это был Ши Шуанъин, Двенадцатый брат по прозвищу Демон Печали. Гнев Цяньлуна усилился, но, вспомнив, что его жизнь была в руках этих людей, он проглотил свою имперскую гордость. – Вы члены ордена Красного цветка? Я хочу видеть вашего лидера, Чэнь Цзялуо. – Вы так плохо обращались с нашим братом Вэнем, его тело покрыто множеством ран. Глава Ордена занят поиском врача, который поможет Вэню исцелиться. У Чэня нет времени встречаться с тобой, – ответил Шуанъин. – Может быть, когда брат Вэнь поправится, мы подумаем об этом. Цяньлун задумался, сколько времени может потребоваться Тайлаю для выздоровления. – И если брат Вэнь не поправится, – сказал другой охранник, – Ян Железная Пагода отомстит тебе. Жизнь за жизнь. Цяньлун притворился, что не слышал. Двое мужчин одновременно заговорили, проклиная маньчжурских прихвостней за захват земель истинного ханьского народа, а также чиновников и землевладельцев за угнетение простых людей. Цяньлун был потрясен ненавистью, сквозившей в каждом слове. В полдень их сменили ученики Чжоу Чжунъина – Ань Цзяньган и Мэн Цзяньсюн. И во время трапезы они обсуждали садистские способы, которыми правительство наказывало и пытало честных граждан, описывая в мельчайших подробностях, как под ногти загоняли бамбуковые щепки, клеймили ягодицы раскаленными железными прутьями и растягивали тела на дыбах. – Когда мы схватим всех этих продажных чиновников, – сказал один из них, – мы дадим им попробовать на вкус их собственные средства. Цяньлуну тот день показался годом. Ближе к вечеру на смену пришли близнецы Чанг. Сначала они выпили в мрачном молчании. Затем, немного опьянев, начали обсуждать жестокие и необычные методы, используемые сообществом бойцов для мести врагам: как хозяин банды Черного Тигра Хао Чжай однажды был арестован, а позже вернулся и выколол глаза ответственному должностному лицу Чжао Чжифу за свой арест; как Байма Сунь Ци из Шаньси отомстил за смерть своего брата, похоронив заживо семью убийцы; как Чжэн Дацзы в особняке Чжандэ изнасиловал девушку брата и нанес ему 91 удар ножом. Голодный и напуганный, Цяньлун заткнул уши, но все равно слышал каждое слово. Братья были в хорошем настроении и проговорили до рассвета, тысячи раз проклиная «ублюдков и злодеев». Близнецы Чанг знали, что Цяньлун был братом Цзялуо, и не оскорбляли его предков. Мерцающий свет свечей на лицах близнецов делал их похожими на оживших призраков, за ночь император не сомкнул глаз. На следующее утро пришли Тысячерукий Будда Чжао и Изысканный Леопард Вэй. Цяньлун посмотрел в добрые лица Баньшаня и Чуньхуа, сильно отличавшиеся от демоноподобных охранников, которых они заменили, и немного расслабился. Но его голод становился невыносимым. – Я хочу видеть вашего лидера, Чэнь Цзялуо, – сказал он Чжао Баньшаню. – Пожалуйста, передайте ему сообщение от меня. – Глава сегодня занят. Может быть, через несколько дней. Цяньлун задавался вопросом, будет ли он жив после еще нескольких дней такого обращения. – Что ж, пожалуйста, принесите мне что-нибудь поесть, я голоден. – Хорошо. Его Императорское Высочество желает потрапезничать, – прокричал Чжао Баньшань во весь голос, – быстро принесите ему еду! Вэй Чуньхуа поклонился и ушел. Цяньлун был вне себя от радости. – И принесите мне комплект одежды, – сказал он. – Его Императорское Высочество хочет какую-нибудь одежду! Быстро принеси ему платье! – снова закричал Баньшань. – Ты хороший человек, – сказал Цяньлун. – Как тебя зовут? Я щедро вознагражу тебя. Чжао Баньшань слегка улыбнулся, но ничего не ответил. Цяньлун внезапно узнал его. – А, теперь я вспомнил, – сказал он, – ты тот, кто отлично владеет скрытым оружием. Мэн Цзяньсюн принес комплект одежды и положил его на одеяло. Император увидел, что это была китайская одежда в стиле династии Мин, которую свергли маньчжуры. Он колебался. – Это единственный комплект одежды, который у нас есть, – сказал Баньшань, – носить ее или нет, вам решать. Цяньлун обдумал ситуацию. Как он мог, будучи императором маньчжурской династии, носить китайскую одежду династии Мин? Но если бы он ничего не надел, он не смог бы есть, и после одного дня и двух голодных ночей он все-таки надел одежду. Император сделал несколько шагов к окну, выглянул наружу и невольно вздрогнул. Леса и поля расстилались перед ним, как шахматная доска, а вдалеке виднелась огромная река, усеянная парусами кораблей. Он понял, что находится на вершине высокой пагоды, и по ее расположению и дизайну узнал знаменитую пагоду Шести Гармоний[91] близ Ханчжоу. Прошло еще несколько часов, прежде чем кто-то пришел объявить: – Банкет готов. Пожалуйста, спуститесь и поешьте. Цяньлун последовал за Баньшанем и Чуньхуа на этаж ниже, где в центре комнаты был накрыт большой круглый стол, на котором были расставлены чашки, палочки для еды и элегантная посуда. Все места за столом были уже заняты, за исключением трех, и когда Цяньлун спустился, присутствующие поднялись со своих мест, приветствуя его. Император был втайне приятно удивлен таким внезапным проявлением уважения. – Наш Глава говорит, что Ваше Высочество и он стали близкими друзьями с тех пор, как вы впервые встретились, – сказал даос Ву Чэнь. – Он пригласил вас сюда погостить на несколько дней, чтобы предоставить вам двоим возможность поговорить. Однако внезапно возникли важные вопросы, которые требуют внимания Юного Главы, и он просит передать его искренние извинения. Цяньлун уклончиво хмыкнул. Ву Чэнь пригласил его присесть, и император занял место почетного гостя. Слуга принес бутылку с вином, даос забрал ее у него. – Мы, братья, очень неотесаны, совершенно неспособны должным образом прислуживать Вашему Высочеству. Прошу, не обижайтесь, – сказал он, наливая вино в бокал Цяньлуна. Но когда чаша наполнилась до краев, лицо Ву Чэня потемнело. – У Его Высочества должно быть самое лучшее вино, – сердито крикнул он слуге. – Как ты смеешь приносить нам эту низкосортную дрянь? Он поднял чашу и выплеснул ее содержимое в лицо слуге. – У нас здесь есть только такое вино, господин, – извиняющимся тоном ответил тот, – я немедленно отправлюсь в город и куплю что-нибудь более качественное. – И побыстрее! – крикнул Ву Чэнь. – Вино, подобное этому, подходит для простых людей вроде нас, но как вы можете предложить это Его Высочеству? Сюй Тяньхун взял у него бутылку с вином разлил по бокалам, оставив пустой только чашу Цяньлуна, при этом бурно извиняясь. Мгновение спустя другой слуга принес четыре дымящихся блюда с едой: в одном были жареные креветки, в другом – свиные ребрышки с солью и перцем, в третьем – рыба в уксусе, а в четвертом – нарезанная кусочками жареная курица. Цяньлун с удовольствием вдохнул аромат еды, но даос Ву Чэнь нахмурился. – Кто приготовил эту еду? – грозно спросил он. Мужчина сделал два шага вперед. – Я, – сказал он. – Кто ты такой? Почему ты не договорился о том, чтобы любимый повар Его Высочества Чжан Ангуань пришел приготовить несколько блюд? Как вы можете ожидать, что Его Высочество будет есть эти помои для простолюдинов из Ханчжоу? – Эти блюда выглядят восхитительно, – запротестовал Цяньлун, – их определенно нельзя назвать плохими. Он взял свои палочки для еды и потянулся, чтобы взять немного. Лу Фэйцин, сидевший рядом с ним, протянул свои палочки для еды и зажал между ними палочки Цяньлуна. – Эти блюда недостаточно хороши для Вашего Высочества. Мы бы не хотели, чтобы у вас было расстройство желудка, – сказал он и, слегка надавив, переломил палочки для еды Цяньлуна надвое. Когда члены Ордена увидели, что Лу Фэйцин сломал палочки одной рукой, не издав ни звука, втайне восхитились им. Ву Чэнь подумал: «Хотя его младший брат Чжан Чжаочжун – великий мастер боевых искусств, боюсь, что он не так хорош, как его старший брат, когда дело доходит до внутренней силы». Лицо Цяньлуна покраснело, и он стукнул обломками палочек по столу. Остальные притворились, что не заметили, и начали есть. – Позови личного повара Его Высочества, чтобы он быстро приготовил что-нибудь поесть, – рявкнул Тяньхун. – Его Высочество голоден, вы слышите? Повар поспешно удалился. Цяньлун знал, что с ним играют. Живот крутило от голода, когда он наблюдал, как другие жадно едят и пьют. Он был вне себя от ярости, но не мог рисковать, показывая свои чувства. Когда они закончили, вошел слуга с чаем. – Этот чай Лунцзин не так уж плох, – сказал Сюй Тяньхун, – Вашему Высочеству, возможно, захочется выпить чашечку. Император осушил чашку в два глотка, но это только усилило его голод. Медный Крокодил Цзян одобрительно потер живот и сказал: – Я сыт! – Мы готовимся к подобающему банкету для вас, Ваше Высочество, – сказал Тысячерукий Будда Чжао. Даос Ву Чэнь топнул ногой и воскликнул, что Чэнь Цзялуо был бы очень недоволен, обнаружив, что его почетного гостя заставили ждать. Чжоу Чжунъин лязгнул железным оружием. – Вы голодны, Ваше Высочество? – спросил он. Цяньлун ничего не ответил, только недовольно хрюкнул. – Что ты имеешь в виду – голоден? – спросил Цзян Сиган. – Я сыт! – Сытый никогда не оценит страданий голодного, – добавил Тяньхун, – миллионы простых людей голодают, но разве господа у власти когда-либо думали о них? Будучи сегодня немного голодным, возможно, Ваше Высочество в будущем узнает больше о том, как страдают простые люди, когда они голодают. – Некоторые люди голодают месяцами и годами подряд. Некоторые никогда в жизни не наедаются досыта, – сказал один из близнецов, – что такого особенного в том, чтобы ничего не есть день или два? Когда мы были молодыми, мы ели кору и траву два месяца подряд. Большинство членов Ордена родились в бедности. Их гнев усилился, когда они подумали о прошлом, и все они начали говорить одновременно, обмениваясь историями. Лицо Цяньлуна побледнело. Он обнаружил, что тронут их искренностью. «Может ли такое несчастье действительно существовать в мире? – спросил он себя. – Неужели на свете есть такие бедные люди? Родиться бедным – самое большое несчастье». Чем больше он слушал, тем хуже себя чувствовал. Он встал и пошел вверх по лестнице. Сюй Тяньхун сказал: – Я сообщу, когда ваша трапеза будет готова. Цяньлун проигнорировал его. Несколько часов спустя он почувствовал доносящийся снизу аромат баранины с луком и зеленым перцем. Это было фирменное блюдо императорского шеф-повара Чжан Ангуаня, и как раз в тот момент, когда Цяньлун задавался вопросом, действительно ли это мог быть сам придворный повар, Чжан Ангуань подбежал и поклонился, сказав: – Пожалуйста, приходите и поешьте, Ваше Высочество. – Как ты сюда попал? – спросил Цяньлун в изумлении. – Ваш покорный слуга смотрел оперное представление в парке вчера, когда его похитили. Сегодня меня попросили прислуживать вам, и я был рад получить такую возможность. Император кивнул и спустился вниз. На столе было множество блюд: тушеное тофу с ласточкиным гнездом и красно-белой уткой, миска баранины с луком и перцем, жареная измельченная курица и клейковина со спаржей, свинина со сливочной капустой и еще миска хрустящего горячего горошка с салом, его любимая еда. Помимо основных блюд, там была также дюжина тарелок с дим-самами – сердце императора подпрыгнуло от радости при виде угощения. Чжан Ангуань подал для него миску с рисом. – Пожалуйста, ешьте, Ваше Высочество, – сказал Ву Чэнь. Цяньлун подумал, позволят ли ему поесть на этот раз. Он как раз собирался поднять палочки для еды, когда вошла Чжоу Ци с котом в руках. – Папа, – обратилась она к Чжоу Чжунъину, – кошечка голодна. Кошка изо всех сил пыталась освободиться из рук и, вырвавшись, запрыгнула на стол. Она съела пару кусочков из блюд, расставленных перед Цяньлуном, затем внезапно застыла, упала на стол, и из ее пасти полилась черная кровь. Лицо Цяньлуна побелело, а повар Чжан Ангуань, дрожа от страха, опустился на колени и сказал: