Now I wonder if she'll suit me?" Может, она мне подойдет? Snettishane met the suggestion with a mirthless face, behind the mask of which his soul grinned wide. Хмурое лицо Снитшейна не дрогнуло, но в глубине души он расплылся до ушей. It was a distinct victory. Вот это уже победа. Had the Factor gone but one step farther, perforce Snettishane would himself have mentioned the name of Lit-lit, but-the Factor had not gone that one step farther. Еще минута - и ему пришлось бы назвать Лит-Лит, но... управляющий сам сделал первый шаг. The chief was non-committal concerning Lit-lit's suitability, till he drove the white man into taking the next step in order of procedure. Однако вождь на желал ничего говорить о Лит-Лит, пока не заставит белого сделать следующий шаг. "Well," the Factor meditated aloud, "the only way to find out is to make a try of it." - Ну что ж, - размышлял вслух управляющий. -Проверить можно только одним способом -попробовать. He raised his voice. "So I will give for Lit-lit ten blankets and three pounds of tobacco which is good tobacco." Так вот, - повысил он голос, - я дам за Лит-Лит десять одеял и три фунта табаку, отличного табаку. Snettishane replied with a gesture which seemed to say that all the blankets and tobacco in all the world could not compensate him for the loss of Lit-lit and her manifold virtues. Но Снитшейн покачал головой, и это явно означало, что все одеяла и весь табак на свете не смогут возместить ему утрату Лит-Лит -средоточие всевозможных добродетелей. When pressed by the Factor to set a price, he coolly placed it at five hundred blankets, ten guns, fifty pounds of tobacco, twenty scarlet cloths, ten bottles of rum, a music-box, and lastly the good-will and best offices of the Factor, with a place by his fire. Когда же наконец Фокс потребовал назвать цену, он хладнокровно объявил, что ему нужны пятьсот одеял, десять ружей, пятьдесят фунтов табаку, двадцать кусков кумача, десять бутылок рома, музыкальный ящик, а сверх того -благорасположение управляющего, ну, и место у его очага. The Factor apparently suffered a stroke of apoplexy, which stroke was successful in reducing the blankets to two hundred and in cutting out the place by the fire-an unheard-of condition in the marriages of white men with the daughters of the soil. Фокса, казалось, тут же хватил удар, а потому число одеял немедленно сократилось до двухсот, вслед за чем вождь отказался от места у очага -условия неслыханного при браках между белыми мужчинами и дочерьми природы. In the end, after three hours more of chaffering, they came to an agreement. Проторговавшись еще три часа, они в конце концов сговорились. For Lit-lit Snettishane was to receive one hundred blankets, five pounds of tobacco, three guns, and a bottle of rum, goodwill and best offices included, which according to John Fox, was ten blankets and a gun more than she was worth. Снитшейну предстояло получить за Лит-Лит сто одеял, пять фунтов табаку, три ружья и бутылку рома, ну, и, само собой разумеется, благорасположение, то есть, по мнению Джона Фокса, на десять одеял и одно ружье больше, чем она стоила. And as he went home through the wee sma' hours, the three-o'clock sun blazing in the due north-east, he was unpleasantly aware that Snettishane had bested him over the bargain. И, возвращаясь домой далеко за полночь, при ярком свете солнца, стоявшего в положенном месте на северо-востоке, он с досадой думал, что Снитшейн перехитрил его. Snettishane, tired and victorious, sought his bed, and discovered Lit-lit before she could escape from the lodge. Снитшейн, усталый, но гордый одержанной победой, собрался было лечь и тут увидел Лит-Лит, которая не успела выскользнуть из вигвама. He grunted knowingly: "Thou hast seen. Thou has heard. - Ты сама видела, - наставительно проворчал он, -ты сама слышала. Wherefore it be plain to thee thy father's very great wisdom and understanding. Теперь ты знаешь, твой отец мудрейший из мудрых. I have made for thee a great match. Самого выгодного мужа нашел я тебе. Heed my words and walk in the way of my words, go when I say go, come when I bid thee come, and we shall grow fat with the wealth of this big white man who is a fool according to his bigness." Слушайся меня, делай, как я велю, иди, когда я говорю идти, вернись, когда я приказываю вернуться, и мы наживемся на этом белом дураке, ибо он так же глуп, как велик ростом. The next day no trading was done at the store. На следующий день в лавке не торговали. The Factor opened whisky before breakfast, to the delight of McLean and McTavish, gave his dogs double rations, and wore his best moccasins. Управляющий открыл перед завтраком бутылку виски к радости Мак Лина и Мак Тейвиша, задал собакам двойную порцию корма и щеголял в своих лучших мокасинах. Outside the Fort preparations were under way for a potlatch. Неподалеку от фактории полным ходом шли приготовления к потлачу. Potlatch means "a giving," and John Fox's intention was to signalize his marriage with Lit-lit by a potlatch as generous as she was good-looking. "Потлач" означает пир с раздачей подарков, и Джон Фокс хотел ознаменовать женитьбу на Лит-Лит неслыханным потлачем, чтобы щедрость жениха не уступала красоте невесты. In the afternoon the whole tribe gathered to the feast. Под вечер все племя собралось на пир. Men, women, children, and dogs gorged to repletion, nor was there one person, even among the chance visitors and stray hunters from other tribes, who failed to receive some token of the bridegroom's largess. Мужчины, женщины, дети и собаки наелись до отвала; никого не обошел тороватый хозяин: ни забредших на огонек путников, ни отставших от своего племени охотников. Lit-lit, tearfully shy and frightened, was bedecked by her bearded husband with a new calico dress, splendidly beaded moccasins, a gorgeous silk handkerchief over her raven hair, a purple scarf about her throat, brass ear-rings and finger-rings, and a whole pint of pinchbeck jewellery, including a Waterbury watch. Притихшей, готовой вот-вот расплакаться Лит-Лит бородатый супруг преподнес новое ситцевое платье, богато расшитые мокасины, покрыл ее иссиня-черные волосы ярким шелковым платком, обмотал вокруг шеи пурпурный шарф, а в придачу дал медные серьги, кольца, и целую горсть блестящих безделушек, и дешевенькие часики. Snettishane could scarce contain himself at the spectacle, but watching his chance drew her aside from the feast. Снитшейн едва сдерживался во время раздачи подарков, наконец, улучив минутку, отвел дочь в сторонку. "Not this night, nor the next night," he began ponderously, "but in the nights to come, when I shall call like a raven by the river bank, it is for thee to rise up from thy big husband, who is a fool, and come to me. - Не в эту ночь и не в следующую, -забубнил он, -но в одну из ночей я приду на берег реки и крикну вороном, и тогда ты встанешь с ложа твоего большого и глупого мужа и придешь ко мне. "Nay, nay," he went on hastily, at sight of the dismay in her face at turning her back upon her wonderful new life. Не бойся, - поспешно продолжал он, ибо при мысли, что надо будет распроститься с новой восхитительной жизнью, лицо у Лит-Лит вытянулось. "For no sooner shall this happen than thy big husband, who is a fool, will come wailing to my lodge. Then it is for thee to wail likewise, claiming that this thing is not well, and that the other thing thou dost not like, and that to be the wife of the Factor is more than thou didst bargain for, only wilt thou be content with more blankets, and more tobacco, and more wealth of various sorts for thy poor old father, Snettishane. - Ведь как только ты уйдешь, твой большой и глупый муж с воплями прибежит в мой вигвам, и тогда уж дело за тобой, вопи что есть мочи, жалуйся, что, мол, и это не нравится, и то не по тебе, и что быть женой управляющего куда труднее, чем ты думала, и пусть он даст твоему бедному старику-отцу еще одеял, и табаку, и всякого товару. Remember well, when I call in the night, like a raven, from the river bank." Так помни, ночью я закричу вороном на берегу реки. Lit-lit nodded; for to disobey her father was a peril she knew well; and, furthermore, it was a little thing he asked, a short separation from the Factor, who would know only greater gladness at having her back. Лит-Лит кивнула, ибо знала, как опасно ослушаться отца, а потом ведь он требовал от нее так мало - лишь ненадолго разлучиться с Фоксом, который будет счастливей прежнего, когда она вернется. She returned to the feast, and, midnight being well at hand, the Factor sought her out and led her away to the Fort amid joking and outcry, in which the squaws were especially conspicuous. Она присоединилась к пирующим, и так как время шло к полуночи, Фокс позвал ее и среди шуток и громких криков, в которых особенно усердствовали почтенные индианки, повел к форту. Lit-lit quickly found that married life with the head-man of a fort was even better than she had dreamed. Лит-Лит быстро поняла, как хорошо быть женой первого человека в фактории, о такой жизни она и не мечтала. No longer did she have to fetch wood and water and wait hand and foot upon cantankerous menfolk. Теперь ей не приходилось таскать дрова и воду, прислуживать ворчливым соплеменникам. For the first time in her life she could lie abed till breakfast was on the table. Впервые в жизни можно было нежиться в постели, пока не подадут завтрак. And what a bed!-clean and soft, and comfortable as no bed she had ever known. И в какой постели: в чистой, мягкой, удобной, -нет, в такой постели она еще никогда не спала. And such food! А еда какая! Flour, cooked into biscuits, hot-cakes and bread, three times a day and every day, and all one wanted! Белый хлеб, печенье, лепешки из пшеничной муки - три раза в день, каждый день да к тому же сколько душе угодно. Such prodigality was hardly believable. В такое изобилие даже поверить трудно. To add to her contentment, the Factor was cunningly kind. К тому же Фокс умел быть добрым. He had buried one wife, and he knew how to drive with a slack rein that went firm only on occasion, and then went very firm. Одну жену он уже схоронил и знал, как править в доме, - натягивая вожжи лишь изредка, но уж тогда всерьез. "Lit-lit is boss of this place," he announced significantly at the table the morning after the wedding. - Лит-Лит здесь хозяйка, - провозгласил он за столом в утро после свадьбы. "What she says goes. - Как она скажет, так и будет. Understand?" Поняли? And McLean and McTavish understood. И Мак Лин и Мак Тейвиш поняли. Also, they knew that the Factor had a heavy hand. К тому же они знали, что у их управляющего тяжелая рука. But Lit-lit did not take advantage. Но Лит-Лит не спешила пользоваться преимуществами своего положения. Taking a leaf from the book of her husband, she at once assumed charge of his own growing sons, giving them added comforts and a measure of freedom like to that which he gave her. Следуя примеру мужа, она взяла на себя заботу о его подрастающих сыновьях, неустанно пеклась о них и при этом предоставила им некоторую свободу, как и он ей. The two sons were loud in the praise of their new mother; McLean and McTavish lifted their voices; and the Factor bragged of the joys of matrimony till the story of her good behaviour and her husband's satisfaction became the property of all the dwellers in the Sin Rock district. Мальчики всем и каждому расхваливали свою новую мать; к ним присоединились Мак Лин и Мак Тейвиш, а Фокс до тех пор похвалялся радостями семейной жизни, пока рассказ о добродетелях молодой жены и довольстве мужа не стал достоянием всех жителей Скалы Греха и ее окрестностей. Whereupon Snettishane, with visions of his incalculable interest keeping him awake of nights, thought it time to bestir himself. Тогда Снитшейн, который не спал ночей, обуреваемый мыслями об ожидавших его неисчислимых, нескончаемых прибылях, решил, что пришла пора действовать. On the tenth night of her wedded life Lit-lit was awakened by the croaking of a raven, and she knew that Snettishane was waiting for her by the river bank. На десятую ночь после свадьбы Лит-Лит разбудил крик ворона, и она поняла, что Снитшейн ждет ее на берегу. In her great happiness she had forgotten her pact, and now it came back to her with behind it all the childish terror of her father. В упоении счастьем она забыла об уговоре, и теперь ее охватил ужас перед отцом, совсем как бывало в детстве. For a time she lay in fear and trembling, loath to go, afraid to stay. Долго лежала она, вся дрожа, и не хотела идти, и боялась остаться. But in the end the Factor won the silent victory, and his kindness plus his great muscles and square jaw, nerved her to disregard Snettishane's call. Но в конце концов доброта Фокса, а заодно и железные мускулы и квадратная челюсть придали ей храбрости, и она пренебрегла зовом отца, и Фокс так никогда и не узнал, какую победу он одержал в эту ночь. But in the morning she arose very much afraid, and went about her duties in momentary fear of her father's coming. Однако наутро она поднялась в страхе и, хлопоча по дому, то и дело вздрагивала при мысли, что вот-вот появится отец. As the day wore along, however, she began to recover her spirits. Но время шло, и она понемногу успокоилась. John Fox, soundly berating McLean and McTavish for some petty dereliction of duty, helped her to pluck up courage. Фокс громко распекал Мак Лина и Мак Тейвиша за какую-то пустячную оплошность, и его голос помог ей обрести мужество. She tried not to let him go out of her sight, and when she followed him into the huge cache and saw him twirling and tossing great bales around as though they were feather pillows, she felt strengthened in her disobedience to her father. Весь день она старалась держаться поближе к мужу, и когда увидела, как в огромной кладовой он легко, точно пуховые подушки, подхватывает и перебрасывает с места на место огромные тюки товара, она окончательно решила не слушаться отца. Also (it was her first visit to the warehouse, and Sin Rock was the chief distributing point to several chains of lesser posts), she was astounded at the endlessness of the wealth there stored away. Кроме того, она впервые попала на склад - а Скала Г реха была базой нескольких более мелких факторий, - и Лит-Лит поразили несчетные богатства, собранные здесь. This sight and the picture in her mind's eye of the bare lodge of Snettishane, put all doubts at rest. Она глядела на эти богатства, а перед ее мысленным взором встал нищий отцовский вигвам, и все ее сомнения как рукой сняло. Yet she capped her conviction by a brief word with one of her step-sons. Чтобы утвердиться в своем решении, она коротко спросила пасынка: "White daddy good?" was what she asked, and the boy answered that his father was the best man he had ever known. - Папа хороший? И мальчик ответил, что лучше отца нет никого на свете. That night the raven croaked again. В эту ночь снова каркал ворон. On the night following the croaking was more persistent. На следующую ночь крик его стал громче, настойчивее. It awoke the Factor, who tossed restlessly for a while. Проснулся Фокс, беспокойно заворочался в постели. Then he said aloud, "Damn that raven," and Lit-lit laughed quietly under the blankets. - Вот проклятый ворон! - выругался он. И Лит-Лит тихонько прыснула в подушку. In the morning, bright and early, Snettishane put in an ominous appearance and was set to breakfast in the kitchen with Wanidani. Ранним солнечным утром в фактории, точно зловещая тень, появился Снитшейн и был послан на кухню завтракать вместе с Ванидани. He refused "squaw food," and a little later bearded his son-in-law in the store where the trading was done. Но старик наотрез отказался разделить еду с женщиной и немного погодя нагрянул к зятю в лавку, где полным ходом шла торговля. Having learned, he said, that his daughter was such a jewel, he had come for more blankets, more tobacco, and more guns-especially more guns. Он слышал, что дочь его оказалась бесценной жемчужиной, а значит, ему причитается еще табак, еще одеяла и еще ружья, главное - ружья... He had certainly been cheated in her price, he held, and he had come for justice. Его просто обманули, заплатили за Лит-Лит слишком дешево, и теперь он пришел добиваться справедливости.