* * * Джек Лондон. Замужество Лит-Лит THE MARRIAGE OF LIT-LIT Джек Лондон Замужество Лит-Лит When John Fox came into a country where whisky freezes solid and may be used as a paper-weight for a large part of the year, he came without the ideals and illusions that usually hamper the progress of more delicately nurtured adventurers. Когда Джон Фокс приехал в тот край, где виски замерзает и чуть не круглый год пребывает в твердом состоянии, так что им можно пользоваться вместо пресс-папье, его не отягощал груз идеалов и иллюзий, которые обычно мешают преуспеть иным искателям приключений, не приученным сызмальства трезво смотреть на жизнь. Born and reared on the frontier fringe of the United States, he took with him into Canada a primitive cast of mind, an elemental simplicity and grip on things, as it were, that insured him immediate success in his new career. Рожденный и выросший на Дальнем Западе, он обладал отнюдь не тонким, но здравым умом, деловой хваткой и смотрел на вещи просто, что обеспечило ему немедленный успех в Канаде на новом поприще. From a mere servant of the Hudson Bay Company, driving a paddle with the voyageurs and carrying goods on his back across the portages, he swiftly rose to a Factorship and took charge of a trading post at Fort Angelus. Он начал рядовым служащим Компании Гудзонова залива, который наравне с проводниками работает веслами и на собственном горбу перетаскивает товары через волоки, но быстро выдвинулся и стал заправлять торговлей в форте Ангела. Here, because of his elemental simplicity, he took to himself a native wife, and, by reason of the connubial bliss that followed, he escaped the unrest and vain longings that curse the days of more fastidious men, spoil their work, and conquer them in the end. Он смотрел на вещи просто, а потому взял жену из местного племени, и так как супружество это оказалось поистине счастливым, не знал ни постоянного беспокойства, ни неудовлетворенного желания, что отравляло существование других, более разборчивых мужчин, мешало им работать и под конец превращало их жизнь в сущий ад. He lived contentedly, was at single purposes with the business he was set there to do, and achieved a brilliant record in the service of the Company. Он был вполне доволен судьбой, ревностно служил Компании и через некоторое время был уже на отличном счету. About this time his wife died, was claimed by her people, and buried with savage circumstance in a tin trunk in the top of a tree. Когда умерла его жена, племя предъявило права на ее тело и похоронило по местному обычаю - в жестяном ящике на вершине дерева. Two sons she had borne him, and when the Company promoted him, he journeyed with them still deeper into the vastness of the North-West Territory to a place called Sin Rock, where he took charge of a new post in a more important fur field. Она родила Фоксу двух сыновей, и когда Компания повысила его в должности, он отправился вместе с ними еще дальше, в безбрежные просторы Северо-Западной Территории - к Скале Греха, где его ждал новый пост на более важном поприще - торговле мехами. Here he spent several lonely and depressing months, eminently disgusted with the unprepossessing appearance of the Indian maidens, and greatly worried by his growing sons who stood in need of a mother's care. Здесь он провел несколько унылых и одиноких месяцев, с нескрываемым отвращением взирая на индейских дев, отнюдь не блещущих красотой, и непрестанно тревожась за подрастающих сыновей, которые нуждались в материнской ласке и заботе. Then his eyes chanced upon Lit-lit. И вдруг он увидел Лит-Лит. "Lit-lit-well, she is Lit-lit," was the fashion in which he despairingly described her to his chief clerk, Alexander McLean. - Лит-Лит... как бы вам сказать... ну, она и есть Лит-Лит. - На этом обычно кончались его безнадежные попытки описать ее своему старшему приказчику Александру Мак Лину. McLean was too fresh from his Scottish upbringing-"not dry behind the ears yet," John Fox put it-to take to the marriage customs of the country. В Мак Лине еще сильна была его шотландская закваска - "у него молоко на губах не обсохло", по выражению Джона Фокса, - поэтому он никак не мог примириться с обычаем брать в жены индианок. Nevertheless he was not averse to the Factor's imperilling his own immortal soul, and, especially, feeling an ominous attraction himself for Lit-lit, he was sombrely content to clinch his own soul's safety by seeing her married to the Factor. Однако его бы не огорчило, если б управляющий погубил свою бессмертную душу, тем более что он и сам боялся не устоять перед опасными чарами Лит-Лит, и, выйди она замуж за управляющего, испытал бы мрачное удовлетворение, ибо это спасало его собственную душу. Nor is it to be wondered that McLean's austere Scotch soul stood in danger of being thawed in the sunshine of Lit-lit's eyes. Не удивительно, что суровая душа шотландца готова была растаять в обжигающем блеске глаз Лит-Лит. She was pretty, and slender, and willowy; without the massive face and temperamental stolidity of the average squaw. Она была хороша: стройная, гибкая, совсем не похожая на флегматичных индианок с неподвижными, бесстрастными лицами. "Lit-lit," so called from her fashion, even as a child, of being fluttery, of darting about from place to place like a butterfly, of being inconsequent and merry, and of laughing as lightly as she darted and danced about. "Лит-Лит"-так ее прозвали еще в детстве за то, что ей не сиделось на месте и она порхала, точно мотылек, за легкий, веселый нрав, за то, что она была такая хохотунья, так беззаботно бегала и скакала. Lit-lit was the daughter of Snettishane, a prominent chief in the tribe, by a half-breed mother, and to him the Factor fared casually one summer day to open negotiations of marriage. Лит-Лит была дочерью метиски и Снитшейна, прославленного вождя местного племени. И, желая начать переговоры о браке, к нему-то однажды летом как бы невзначай и заглянул Джон Фокс. He sat with the chief in the smoke of a mosquito smudge before his lodge, and together they talked about everything under the sun, or, at least, everything that in the Northland is under the sun, with the sole exception of marriage. Они сидели с вождем у костра, разложенного перед вигвамом, чтобы отгонять москитов, и неторопливо беседовали обо всем на свете, по крайней мере, обо всем, что касалось северных краев, - словом, о чем угодно, кроме свадьбы. John Fox had come particularly to talk of marriage; Snettishane knew it, and John Fox knew he knew it, wherefore the subject was religiously avoided. Джон Фокс пришел только затем, чтобы договориться о свадьбе; Снитшейн знал это, и Джон Фокс знал, что он знает, однако именно о свадьбе они свято хранили упорное молчание. This is alleged to be Indian subtlety. Это считается признаком хитрого умения индейцев вести разговор. In reality it is transparent simplicity. На самом же деле это просто-напросто наивность. The hours slipped by, and Fox and Snettishane smoked interminable pipes, looking each other in the eyes with a guilelessness superbly histrionic. Текли часы, а Фокс и Снитшейн курили трубку за трубкой, глядя друг на друга с превосходно разыгранным простодушием. In the mid-afternoon McLean and his brother clerk, McTavish, strolled past, innocently uninterested, on their way to the river. Среди дня мимо с безразличным видом прошли Мак Лин и другой приказчик, Мак Тейвиш, - они держали путь к реке. When they strolled back again an hour later, Fox and Snettishane had attained to a ceremonious discussion of the condition and quality of the gunpowder and bacon which the Company was offering in trade. Когда час спустя они возвращались, Фокс и Снитшейн вежливо спорили о количестве и качестве пороха и бекона, которые Компания дает в обмен на меха. Meanwhile Lit-lit, divining the Factor's errand, had crept in under the rear wall of the lodge, and through the front flap was peeping out at the two logomachists by the mosquito smudge. Меж тем Лит-Лит, догадавшись, зачем пожаловал управляющий факторией, проползла под задней стенкой в вигвам и, чуть оттянув шкуру, что завешивала вход, в щелку подглядывала за двумя спорщиками у костра. She was flushed and happy-eyed, proud that no less a man than the Factor (who stood next to God in the Northland hierarchy) had singled her out, femininely curious to see at close range what manner of man he was. Она разрумянилась, глаза блестели, гордость переполняла ее - ведь ее избрал сам управляющий (в северных краях он первое лицо после бога), - и Лит-Лит разбирало чисто женское любопытство, ей не терпелось как следует его разглядеть. Sunglare on the ice, camp smoke, and weather beat had burned his face to a copper-brown, so that her father was as fair as he, while she was fairer. От солнца, лагерных костров и непогоды лицо его стало медно-красным, почти совсем как у ее отца, и рядом с ними она казалась светлолицей. She was remotely glad of this, and more immediately glad that he was large and strong, though his great black beard half frightened her, it was so strange. Это было приятно, но куда приятней, что он такой большой и сильный, только вот огромная черная борода немного ее напугала - уж очень это непривычно. Being very young, she was unversed in the ways of men. Лит-Лит была очень молода и совсем не знала, каковы они, эти мужчины. Seventeen times she had seen the sun travel south and lose itself beyond the sky-line, and seventeen times she had seen it travel back again and ride the sky day and night till there was no night at all. Семнадцать раз она видела, как солнце уходило на юг и тонуло за горизонтом, и семнадцать раз оно возвращалось, и каждый день все дольше задерживалось в небе, пока наконец ночь совсем не отступала перед ним. And through these years she had been cherished jealously by Snettishane, who stood between her and all suitors, listening disdainfully to the young hunters as they bid for her hand, and turning them away as though she were beyond price. Все эти годы Снитшейн ревниво оберегал дочь, не подпускал к ней поклонников, презрительно выслушивал молодых охотников, которые добивались ее руки, и всех отвергал, словно ей и в самом деле цены не было. Snettishane was mercenary. Старого вождя одолевала корысть. Lit-lit was to him an investment. Лит-Лит была его капиталом. She represented so much capital, from which he expected to receive, not a certain definite interest, but an incalculable interest. И капиталом столь значительным, что он надеялся получить не какие-нибудь жалкие проценты, но неисчислимую и нескончаемую прибыль. And having thus been reared in a manner as near to that of the nunnery as tribal conditions would permit, it was with a great and maidenly anxiety that she peeped out at the man who had surely come for her, at the husband who was to teach her all that was yet unlearned of life, at the masterful being whose word was to be her law, and who was to mete and bound her actions and comportment for the rest of her days. Лит-Лит росла почти как в монастыре, насколько это возможно в индейском поселке, и теперь с тревожным девичьим любопытством смотрела на мужчину, который пришел за ней, на мужа, который научит ее всему, чего она еще не ведает, на властелина, чье слово станет для нее законом, кто будет направлять ее и повелевать ею до конца ее дней. But, peeping through the front flap of the lodge, flushed and thrilling at the strange destiny reaching out for her, she grew disappointed as the day wore along, and the Factor and her father still talked pompously of matters concerning other things and not pertaining to marriage things at all. Она выглядывала из вигвама раскрасневшаяся, взволнованная мыслями о странной судьбе, ожидающей ее, но время шло, а управляющий и отец все так же важно беседовали о чем угодно, только не о свадьбе, и девушку охватило разочарование. As the sun sank lower and lower toward the north and midnight approached, the Factor began making unmistakable preparations for departure. День клонился к вечеру, солнце опускалось все ниже и ниже, и по всему было видно, что управляющий собирается уходить. As he turned to stride away Lit-lit's heart sank; but it rose again as he halted, half turning on one heel. Вот он повернулся и зашагал было прочь, и сердце Лит-Лит упало, но тут же подскочило от радости, ибо он приостановился и бросил через плечо: "Oh, by the way, Snettishane," he said, "I want a squaw to wash for me and mend my clothes." - Да, кстати, Снитшейн, мне нужна женщина, чтоб стирала белье и чинила одежду. Snettishane grunted and suggested Wanidani, who was an old woman and toothless. Снитшейн проворчал что-то и предложил Ванидани - беззубую старуху. "No, no," interposed the Factor. - Нет-нет! - запротестовал Фокс. "What I want is a wife. - Мне нужна жена. I've been kind of thinking about it, and the thought just struck me that you might know of some one that would suit." Я последнее время подумываю об этом, а сейчас мне вдруг пришло в голову, что, может, у тебя есть кто-нибудь на примете. Snettishane looked interested, whereupon the Factor retraced his steps, casually and carelessly to linger and discuss this new and incidental topic. Снитшейн явно заинтересовался, и управляющий вновь подошел к нему, чтобы небрежно и как бы между делом обсудить неожиданно возникшую тему. "Kattou?" suggested Snettishane. - Кату, - предложил Снитшейн. "She has but one eye," objected the Factor. - Она кривая, - возразил управляющий. "Laska?" - Ласка? "Her knees be wide apart when she stands upright. Kips, your biggest dog, can leap between her knees when she stands upright." - У нее ноги колесом. Когда она стоит, между ними может проскочить даже Кипс, твой самый большой пес. "Senatee?" went on the imperturbable Snettishane. - Синати? - невозмутимо продолжал Снитшейн. But John Fox feigned anger, crying: "What foolishness is this? - Еще чего? - в притворном гневе закричал Джон Фокс. Am I old, that thou shouldst mate me with old women? - Да что я, старик, что ли, что ты сватаешь мне старух? Am I toothless? lame of leg? blind of eye? Что я, беззубый? Хромой? Слепой? Or am I poor that no bright-eyed maiden may look with favour upon me? Или, может, я бедняк какой-нибудь, что ни одна красивая девушка не захочет смотреть на меня? Behold! Да знаешь ли ты, кто я? I am the Factor, both rich and great, a power in the land, whose speech makes men tremble and is obeyed!" Я управляющий, я богат и велик, я сила и власть, мое слово заставляет людей дрожать и повиноваться! Snettishane was inwardly pleased, though his sphinx-like visage never relaxed. Все это Снитшейну было как маслом по сердцу, но лицо его оставалось загадочным и непроницаемым. He was drawing the Factor, and making him break ground. Он все-таки заставил управляющего сделать первый шаг. Being a creature so elemental as to have room for but one idea at a time, Snettishane could pursue that one idea a greater distance than could John Fox. В мозгу Снитшейна, устроенном очень просто, умещалась зараз лишь одна мысль, а потому он добивался своего настойчивее, чем Джон Фокс. For John Fox, elemental as he was, was still complex enough to entertain several glimmering ideas at a time, which debarred him from pursuing the one as single-heartedly or as far as did the chief. Ибо как ни просто был скроен Джон Фокс, он все-таки был достаточно сложен, чтобы перед его умственным взором смутно маячили несколько идей одновременно, а это мешало ему добиваться чего-то одного так же упорно и неуклонно, как вождю. Snettishane calmly continued calling the roster of eligible maidens, which, name by name, as fast as uttered, were stamped ineligible by John Fox, with specified objections appended. Снитшейн называл одну свою соплеменницу за другой, и одну за другой Джон Фокс незамедлительно отвергал, поясняя всякий раз, почему она ему не подходит. Again he gave it up and started to return to the Fort. Наконец ему все это надоело, и он опять было собрался домой. Snettishane watched him go, making no effort to stop him, but seeing him, in the end, stop himself. Снитшейн наблюдал за ним, не пытаясь его задержать, но Фокс в конце концов так и не ушел. "Come to think of it," the Factor remarked, "we both of us forgot Lit-lit. - Послушай, - сказал он. - Да ведь мы оба забыли Лит-Лит.