— Как он посмел? Человек заслуживает смерти! В момент, когда Илиодор поцеловал, в голове Алиры словно взметнулось пламя, которое раздувал ураганный ветер силы, едва не разрушивший усовершенствованную защиту. И только чудо помогло сдержать этот чудовищный напор, не выпустив на волю всю мощь гнева. Одно мгновение, а потенциал, и без того казавшийся уже неизмеримым, возрос многократно, поразив и без того находящуюся в шоковом состоянии землянку. И если с силой справиться удалось, то обрести душевное спокойствие оказалось гораздо труднее. В Алире боролись разные чувства, вновь побеждала обида и росло ощущение, что ее предали. Не этот ангелоподобный красавец, в душе которого нет места любви ни к кому, кроме себя, а ее собственное сердце. Сомнения вгрызались в мозг, а этот момент перекрещенных взглядов Аллаэ и Дэвида вспышкой появлялся перед глазами, повторяясь, словно кадр из фильма. И вдруг вспомнились слова мужа о его любви, когда Алира очнулась на зиндаррианском корабле. А если это все правда? И чувства зиндаррианца к простой землянке всего лишь результат воспитания и особого отношения к богине, в которую его приучили верить с детства, а любит он ту, другую? Алира так и стояла посреди зала, а у ее ног лежал Илиодор, которого надежно зафиксировали и удерживали два зиндаррианца в ожидании распоряжений. Но землянин будто не испытывал неудобства, напротив, он поднял на Алиру озорной и веселый взгляд и даже подмигнул. В этот момент на плечи землянки опустились горячие руки Дэвида, заставив вздрогнуть. — Прости, я опоздал. Не хотел мешать тебе разбираться с прошлым. — Все нормально, он не причинил мне вреда, — охрипшим голосом, будто до этого кричала, ответила Алира, а после обратилась к приблизившийся Меделлинэ: — Я прошу не наказывать строго господина Лаэра с учетом личных обстоятельств. Уверена, он просто не осведомлен о правилах поведения на Зиндаррии и не понимал, что творит. Это моя личная просьба. Глава службы безопасности слегка склонила голову и дала знак подчиненным увести человека, сообщив только, что степень вины и судьбу нарушителя спокойствия будет решать госпожа президент. Глава 20 События набирали обороты, превращаясь в снежную лавину, готовую снести все на своем пути. Будто один поступок, казалось бы, чужого для зиндаррианцев существа запустил процессы, которые давно назрели. Праздничная часть бала оказалась скомканной, всех чужаков попросили удалиться сразу после инцидента. Оставшимся гостям Конмира объявила, что предсказанное свершилось и богиня возродилась в девушке, которая в этот день стала жительницей Зиндаррии. Просто, даже буднично, если бы не повисшая после сообщения тишина. Никто не спорил, не радовался и не возмущался. Алире же все стало безразлично, внутри будто что-то сломалось после очередного буйства силы, которая теперь спала, свернувшись, словно милый котенок на ферме отца Дэвида. Госпожа президент и оракул в одном лице, никак не реагируя на происходящее, будто все шло по плану, спокойно приблизилась к продолжающему пустовать трону, чтобы встать перед ним на колени. Выглядело это очень странно, но все зиндаррианцы один за другим повторили этот маневр, и уже через пять минут Алира с Дэвидом остались единственными, кто стоял. Впрочем, на них никто не обращал внимания, что даже порадовало землянку. Но дальше зазвучала молитва на том же языке, на котором в храме читала свою Конмира, погружаясь в транс и проводя ритуал над дочерью. Десятки голосов, сотни… Казалось, вся Зиндаррия собралась вокруг дворца и теперь вторила тем, кто молился в зале для торжественных приемов. В Алире начало нарастать беспокойство, будто что-то звало и требовало действий, но зачем и каких, она не понимала, поэтому, вцепившись в Дэвида, тихо произнесла: — Давай уйдем! — Нет. — Взгляд мужа заставил землянку вздрогнуть, испугав пустотой. — Ты должна быть здесь. Дэвид крепче сжал ее руку, почти до боли. Алира попыталась вырваться, недоумевая, почему он так ведет себя, в один миг став чужим и жестоким. Всплыли в памяти слова Илиодора, и сбежать захотелось еще больше, быть всего лишь символом для собственного мужа она точно не могла. Лучше уж не обманываться вовсе, чем жить в иллюзии, что любима. Потерять, так и не получив… И все же Дэвид удержал землянку, схватив и прижав спиной к себе, чтобы шептать на ухо уже не слова любви, а нечто, что Алира не могла понять. Общий сонм голосов сливался в единое целое, заполняя ритмом и заставляя вновь просыпаться внутри ту силу, что едва успокоилась. Это было страшно. Очень. Так Алира не боялась еще никогда, будто ее душа хотела покинуть тело, которое после вовсе перестанет существовать. Она закричала, пытаясь вырваться из кольца крепких рук, билась, словно пойманная в сеть птица, но безуспешно. В какой-то момент зиндаррианцы начали произносить только одно слово, повторяя его все громче, словно требовали ответа. И он прозвучал, вырвавшись из подсознания, как будто после чьей-то подсказки, настойчивым шепотом произносимый в голове Алиры. Она не узнала свой голос и смысла того, что ответила, но последствия увидела. На троне появился призрачный женский силуэт, отчего зиндаррианцы пришли в полнейший восторг, землянка же едва не потеряла сознание от боли, которая вдруг пронзила тело. А после, уже сквозь туман полуобморочного состояния наблюдала, как луч, в который превратился образ женщины, вонзается в нее. Все. Темнота. Избавление. — Как долго уже? — Голос доносился как будто издалека, поэтому слова расслышать не удавалось, лишь по отдельным буквам Алира догадалась о смысле произнесенного, для чего потребовались неимоверные усилия. — Семь суток. — Все присоединились? — Почти. Верным остался только космический полк и моя служба. — Алира узнала голос Меделлинэ. — Прекрасно, просто чудесно… Значит, уже скоро… — Как она? — Пока не пришла в себя, но думаю, что сегодня вернется к нам. — Теперь Алира поняла, что с Меделлинэ говорит ее мать. — Что Дэвид? — Переживает. — Передайте ему, чтобы пришел. И немедленно, достаточно заниматься самобичеванием. Он должен быть с ней, когда сознание вернется к моей дочери, иначе рецидива не избежать. — Думаю, отец сможет убедить его. Мой авторитет, похоже, уже не действует. Не может простить нам. — Это понятно, но его долг… Ступайте, Меделлинэ, и постарайтесь образумить сына. Разговор затих, но вскоре раздались шаги. Алира не могла понять, где она и что такое она. Глаза не открывались, тело не двигалось, не было никаких желаний, только воспоминания. Яркие и чужие, не вызывающие никакой реакции, даже узнавания. Рядом раздался вздох, а после возникло первое ощущение физического прикосновения. — Доченька, это я. Просыпайся, Алира! — Конмира погладила мертвенно-бледную руку, безвольно лежащую на кровати, и вновь вздохнула. — Прости меня, я не хотела пугать, поэтому и не говорила. Может, и не слышишь меня, но когда говорю, становится как будто легче. Тело богини захоронено под храмом, ее душа к тому моменту уже была далеко, там, куда не может проникнуть ничто живое. Но каждая из оракулов всегда уходила из этого мира, заточая свою душу в хранилище, чтобы стать той силой, которая удержит вернувшуюся богиню, не позволив умереть. Ведь Зиндаррия придет в обычном теле, таком же хрупком, как и у любой из нас. Мы не могли вновь потерять тебя, поэтому решились на обман. Теперь ты привязана к нам так же, как мы к тебе. Признаться, я не была уверена в тебе. Мне казалось, что ты можешь оказаться лишь носителем, но не обладателем. Ведь я не чувствовала в тебе ничего, когда была рядом. Потом случилось предсказание, но видения столь туманны, что толкование могло занять годы… И все же ритуал прошел полноценно, не будь ты Зиндаррией, просто ничего не случилось бы. Души умерших оракулов невозможно обмануть. Народ должен был видеть, что они приняли тебя в качестве богини. Иначе мой план не сработал бы. К счастью, я знаю способ, как тебе избавиться от них, но это позже, когда придешь в себя. Поднявшись, Конмира вновь ушла, чтобы в соседнем помещении продолжать заниматься делами, не беспокоя дочь, но имея возможность сосредоточиться на другом. Вскоре все должно перемениться, но для этого предстояло сделать еще очень многое. Алира продолжала лежать, оставаясь пленницей в собственном теле, если, конечно, и его не отобрали так же, как жизнь. Прежнюю жизнь, в которой были неудачи и совершенные глупости, любовь, разочарование и обман, просто украли. Пусть именно обмана было, как выяснилось, в ее жизни слишком много, но все же какие-то решения она могла принимать сама, даже ошибки были ее личными. Теперь же не осталось ничего. Муж, которого назначили; любовь, которой не было; свобода, которой уже никогда не будет… Алира вспоминала все, что случилось, и могла лишь мысленно кричать, не в силах облечь свою боль в звук. И что будет дальше, она даже представлять не хотела, как не желала призывать силу, из-за которой все случилось. Шли часы, день сменился ночью, но в состоянии Алиры ничего не менялось, разве слышать она стала так же, как и раньше. И теперь развлекала себя тем, что узнавала новости из разговоров Конмиры с сотрудниками. Оказалось, что жалеть себя тоже непросто, даже непролитые слезы имеют свойство высыхать, а любопытство — самое сильное из всех чувств, потому что не умирает даже тогда, когда не хочется жить. На Зиндаррии готовился переворот, во главе которого стояла та самая Аллаэ, единственная любовь Дэвида. Почему об этом знала и совершенно спокойно говорила Конмира, оставалось загадкой, но каждый шаг заговорщиков был ей известен и даже поддерживался. Госпожа советник упирала на то, что президент, воспользовавшись своим статусом, привезла дочь, выдавая за богиню. И все для того, чтобы заполучить всю полноту власти. Подобный аргумент звучал странно даже для инопланетянки Алиры, уже знавшей, что именно оракул и президент в одном лице управляет всем, влияя если не предсказаниями, то утверждая законы. И никто раньше подобному положению вещей не сопротивлялся. Аллаэ пошла дальше: она предложила женщинам Зиндаррии забрать власть у столь недостойной особы с тем, чтобы установить свою. Женщина — вершина эволюции и должна править, примерно так звучала главная мысль. Вероятно, этой женщиной Аллаэ видела себя. Не раз в разговорах Конмира отзывалась нелицеприятно об умственных способностях советника, и в этом Алира была с ней совершенно согласна. Вскоре могла начаться война, и это было страшно. Землянка прекрасно помнила хроники, беспристрастно описывающие ужасы, на которые оказывались способны люди, а зиндаррианцы были так с ними похожи… Потом пришел Дэвид. Он тоже много говорил, и теперь Алира проклинала то, что начала слышать. Она не хотела в очередной раз обмануться, а тот, что был назначен в мужья, умел быть убедительным. — Я будто попал под гипноз, перестав быть собой. Никто не знал, как будет проходить представление богини, а я был глупцом, который не догадался даже спросить. Не смог уберечь, стал твоим палачом. Прости меня, Алира. За это она могла простить, но не за обман. Зачем он говорил о любви, делая счастливой? Зачем был с ней, позволив чувствовать себя желанной и нужной? Все могло сложиться иначе, будь Дэвид честным. Ведь в самом начале знакомства они, казалось, пришли к согласию. Всего лишь брак по распределению, нужный для общего блага и только. Формальность, не более того. А Дэвид не переставал говорить — так, будто хотел перевернуть душу Алиры. Он вспоминал их побег на водопад, рассказывал рецепты блюд, которые отец собирался приготовить, когда его любимая дочь-землянка поправится и прилетит на ферму. Придумывал имена для дочерей и сыновей. Зиндаррианец рассказывал о мечте иметь много детей, как и Алира хотела когда-то… Он вел себя так, будто между ними все оставалось по-прежнему. Может, именно поэтому землянка наконец нашла в себе силы вернуться. Она просто больше не могла слышать эту ложь. Глаза открылись с трудом, едва удалось пошевелить рукой, хотя вполне могло статься, что даже это Алире показалось. Высказать все, что собиралась, она тоже не смогла, но со стороны Дэвида все же последовала бурная реакция. Он подскочил, схватил за руку и склонился к лицу жены, не веря своим глазам. Прикоснулся губами к ее сухим и безжизненным губам, а после заплакал. Впервые Алира видела мужские слезы. Раньше она думала, что и не увидит. — Очнулась. Жива. Алира. Жива… — Дэвид перешел на шепот, едва слышно произнося отдельные слова, будто тоже не мог говорить, хотя до этого вполне нормально изъяснялся. Словно почувствовав что-то, в комнате появилась Конмира, не без труда заставившая Дэвида отойти и позволить ей посмотреть, что происходит. — Так, силовой контур восстановлен и зациклен, значит, самое страшное уже позади. Она возвращается, какое счастье! Наконец-то! Если бы я знала, что будут такие последствия… Дэвид, скажи, чтобы принесли воды. Самой холодной, какая есть. Ледяной! И проследи за этим. — Дождавшись, когда зиндаррианец уйдет, Конмира склонилась к лицу дочери, погладив ее по лбу и щекам. — Все будет хорошо, девочка моя. Мама рядом. И вновь Алира услышала молитву, теперь уже узнавая слова, и мысленно поморщилась. Конмира же, не переставая шептать, резким движением сделала надрез на собственном запястье и приложила его к губами дочери. — Пей. Всего лишь один глоток. Так надо. Иначе не избавиться от них. Мертвые души не терпят живой крови. Мой секрет, о котором не знает никто. Они оставят тебя в покое, и ты станешь прежней Алирой, когда я завершу ритуал. Пей! Если бы Алира могла сопротивляться, никогда не сделала бы того, о чем просила мать. Ей землянка не доверяла больше, чем всем остальным. Но едва влага достигла горла, вливаясь беспрепятственно, сглотнуть пришлось. Это случилось само, без сознательного участия, просто сработал рефлекс, на который, видимо, и рассчитывала госпожа президент. И сразу вновь скрутило от невыносимой боли, которая вернулась вместе со способностью двигаться. Согнувшись, Алира закричала. Конмира стояла рядом, пытаясь погладить по голове и успокоить. — Сейчас пройдет. Потерпи немного. Если они не покинут твое тело, ты навсегда останешься рабой мертвых оракулов. Станешь символом, но не этого я хочу для тебя, доченька. Боль и в самом деле быстро утихла. Алира откинулась на кровати, чтобы задать всего лишь один вопрос: — Зачем? — Все потом. Я объясню, обещаю. Вернулся Дэвид и протянул Конмире в дрожащих руках запотевшую бутылку с водой. Именно такие же были на корабле, это воспоминание заставило Алиру вновь сжать кулаки. Госпожа президент лишь покачала головой, уступая место рядом с кроватью зиндаррианцу. — Теперь ты сам должен заботиться о жене. Как только она сможет двигаться, улетайте. Не тяни, Дэвид. Иначе вы оба можете пострадать. Сам знаешь, что творится на Зиндаррии. — С планеты? — Не так сразу. Пока просто нужно оказаться подальше от дворца. Ваша ферма вполне подойдет. В первую очередь они захотят разобраться со мной, значит, брать штурмом будут именно дворец. Немедленно улетайте, едва Алира почувствует, что будет способна выдержать полет. Ты понял? — Да. Значит, дело плохо, можем и не успеть. А телепортация не слишком опасна для Алиры сейчас? — Если бы я знала… Она еще слишком слаба, и пусть опасность миновала, но постарайся телепортироваться только в крайнем случае. И давай побольше жидкости, твоя жена даже говорить не может пока. Думаю, вы с отцом хорошо о ней позаботитесь. Береги себя и Алиру, Дэвид. Чего Алира не ожидала от матери, так это того, что та обнимет Дэвида совсем по-родственному и после даже поцелует в лоб, для чего зиндаррианцу пришлось наклониться. После Конмира поцеловала и дочь, заставив поморщиться, и ушла, оставив молодоженов наедине. Видеть Дэвида Алире тоже не хотелось, поэтому она закрыла глаза, делая вид, что спит. Пусть думает, что хочет, но прежнего отношения никогда не будет. И спасать ее тоже не надо! Дэвид почему-то молчал, вообще не издавал никаких звуков, будто исчез из комнаты. И Алира все-таки решила посмотреть, так ли это, сразу наткнувшись на взгляд по-прежнему синих, но воспаленных глаз. Сердце сжалось, вероятно, Дэвид долго не спал… Но сразу вспомнились его отношения с другой женщиной и столь очевидная причина бессонницы вызвала приступ удушья. В голове бились лишь мысли о том, зачем было лгать, рассказывать о каких-то законах, зачем причинять столько боли… Заметив, что Алира открыла глаза, зиндаррианец потянулся к воде, но тело его жены вдруг выгнулось дугой и раздался судорожный вздох и сдавленный хрип. Она не могла дышать, будто что-то давило на грудь, не позволяя сделать этого. И Дэвид не знал, как помочь. Ситуация была близка к критической, даже госпожа президент не могла бы помочь, а вот один человек вполне… И, слушая лишь свою интуицию, зиндаррианец подхватил Алиру, чтобы переместиться с ней в медцентр. Слабость и тошнота не самое страшное, без возможности дышать его жена умрет, и в этом случае уже ничто не будет иметь значения. Едва пара появилась в холле, сработали датчики, заставив дежурного врача немедленно приступить к осмотру, но Дэвиду этого казалось недостаточно. — Позовите Кирана Ноула! Нам нужен Ноул! На кричащего зиндаррианца никто, казалось, не обращал внимания, но уже через минуту, когда Алиру подключили к аппарату, заставившему ее легкие наполняться воздухом, руководитель центра появился. Вопросов он не задавал, бросил лишь короткую фразу, чтобы Дэвид не мешал и ждал, а после Алиру увезли, оставив мужа мучиться от беспокойства и неизвестности. Приступ прошел довольно быстро. И, оказавшись в палате, Алира уже могла дышать самостоятельно, о чем говорили и датчики, считывающие параметры. Кирана землянка была рада видеть, поэтому смогла даже улыбнуться, когда ее отключили от прибора. Медсестра смочила губы влажной салфеткой со специфическим ароматом, присущим всему стерильному, сразу стало легче. И когда та же сестра аккуратно вставила между губами землянки мягкую трубочку, Алира с благодарностью посмотрела на свою спасительницу, потянув очень вкусную, как показалось, воду. — Ну что с вами случилось? — отпустив сотрудницу, Киран обратился к Алире. — Это долго и тяжело объяснять. — Говорить землянка уже могла, но горло все же саднило. — Еще выпейте. — Киран сам поднес емкость с жидкостью, до этого отставленную в сторону, чтобы Алира могла выпить воды, дающей недолгое облегчение. — Я уже наслышан о возвращении богини. Эту роль они уготовили вам, если не ошибаюсь? Тяжкое бремя, что и говорить. Мне даже подредактируют память, если захочу покинуть Зиндаррию — это, видите ли, тайна. Но это все же не аннигиляция, надеюсь. Правда, не имел чести быть знакомым со специалистом, настолько хорошо владеющим психотехникой коррекции. Остается только надеяться на профессионализм этого субъекта. Зиндаррианцы подобными навыками точно не обладают. Впоследствии, к сожалению, я вас даже не вспомню. — Землянин развел руками. — Кажется, нам обоим не особенно повезло оказаться здесь. Впрочем, если бы не вы, все могло сложиться гораздо хуже. — Как малыши? — Алира говорила с трудом, односложно, но они с Кираном прекрасно понимали друг друга. — Прогноз благоприятный, набирают вес. Сейчас уже дома, поэтому в клинике я почти не появляюсь, да и дела почти сдал. Вскоре хочу увезти детей на Землю, мне дали понять, что это возможно. Но что-то я отвлекся, вернемся к вам. Так почему богиня появилась у меня с приступом панической атаки? Дела общепланетные или что-то личное? — Несмотря на шутливый тон, Алира понимала, что Киран вполне серьезен и лишь пытается сгладить эту неприятную ситуацию. — Лучше разобраться с этим сразу же, пока я рядом и процесс не особенно запущен. Согласны? Вот и прекрасно. Немного ослабьте ментальный щит, мне так будет проще работать. Рассказывайте, постараемся решить вашу проблему, это мой долг как врача и человека, в конце концов. Важны даже не слова, а ощущения, я буду считывать ваши чувства. Но лучше все же говорить, это активизирует эмоциональный фон. — Я никому здесь не нужна. Все обман. — Почему вы так думаете? Имея такую силу, которая позволяет творить чудеса, вы нужны многим. Я уже убедился в том, что ваши способности весьма полезны. Не знаю, стоит ли приписывать их высшим силам, но положительный результат у нашего сотрудничества налицо. И это только начало. Объем того положительного, что вы вполне способны сделать для зиндаррианцев, даже предугадать трудно. — Вот именно, нужна только эта сила, будь она неладна! Использовали. Обманули. Символ, но не человек, вот кто я! — На глаза Алиры навернулись слезы.