Телемачо посерел. – Ты вроде в этом не уверен, – отметила я. – А мне почему‑то кажется, что Алла живо открестится от своего Ромео. Не стоит рассчитывать и на Тайру. Но в этой ситуации есть и положительная сторона. Ты правильно мыслишь, плохого пиара не бывает, пресса обкричится об убийстве Риши, неделю фамилия «Вересаев» будет мелькать по всем изданиям. Правда, потом о тебе забудут. Снова героем публикаций ты станешь лет через пятнадцать, когда отсидишь срок. Вересаев опустил голову и простонал: – Что делать? Я погладила его по завитым, крашенным в каштановый цвет волосам. – С Ришей расправился кто‑то из имевших доступ за кулисы. Ты в курсе отношений в семье Вересаевых? Алексей поднял голову. – Да, да! Я все знаю! Все выложу! И любовник Аллы Константиновны принялся вываливать чужие секреты. Первого ребенка, девочку Ванессу, Алла родила, когда ей едва исполнилось семнадцать. Константин, отец юной матери, дружил с родителями Верещагина, и дело решили уладить миром. Аллу забрали из школы, отправили к дальним родственникам в Киев, через год ее вернули назад и тихо сыграли скромную свадьбу. Алла Константиновна так и не окончила десятилетку, ей было некогда сидеть за учебниками, она ждала следующего малыша. Мисси появилась аккурат через девять месяцев после похода в загс. Потом родилась Роза. – Кто‑нибудь объяснит моей дочери, что существуют презервативы и другие методы контрацепции? – злился Константин. – Трое – это уже перебор! Но Аллочка не собиралась останавливаться, она оказалась на редкость плодовита. Спустя некоторое время Костю осчастливили известием: он опять станет дедом. – Хорошо, что покойная жена не видит, как Алка превращается в свиноматку, – в сердцах заявил Константин зятю, когда они забирали из роддома Леню. – Ты, Филипп, идиот! – Она не хочет ни предохраняться, ни делать аборты, – сказал напуганный все возрастающим количеством детей Верещагин. – Любишь трахаться, люби и воронят кормить, – вышел из себя дедушка. – На меня больше не рассчитывайте, сами выползайте. Денег не дам. Отец Аллы слово сдержал, внуками он не интересовался, да и не ощущал себя дедом. Разругавшись с дочкой и зятем, Костя скоро женился и забыл об Алле. Родители Филиппа к тому времени скончались, помочь двум молодым людям с четырьмя детьми оказалось некому. Алла сидела дома, устроиться на работу не могла. У нее не было даже среднего образования. Ей следовало выучиться какому‑нибудь хлебному ремеслу, вроде парикмахера, маникюрши, косметолога, но Леня и Роза постоянно болели, мать моталась с сыном и дочерью по врачам. Ванесса с малолетства вела домашнее хозяйство и ухаживала за Мисси. С первого класса старшая девочка умела готовить суп, гладить, убирать, стирать, варить детскую кашу. Разве удивительно, что в ее дневнике пестрели одни тройки? Знания Ванессы не тянули даже на хилое «удовлетворительно», но добрые учителя были в курсе проблем многодетной семьи и сквозь пальцы смотрели на «успехи» девочки. Алла, замотанная хворающими малышами, злилась на Ванессу, Филипп хватался за любую работу, жалел, что в сутках не тридцать шесть часов, полагал, что мать хорошо присматривает за всеми детьми, не интересовался их победами и не вникал в ребячьи проблемы. Семья жила бедно, трудно, дети завидовали друг другу, мечтали об игрушках, книжках, хорошей одежде. Мисси могла сказать матери: – Зачем ты столько нас нарожала? Когда один ребеночек в доме, ему все достается! Алла хваталась за ремень и лупила наглую дочь, но Мисси не делалась более вежливой. Леня постоянно хныкал и большую часть времени проводил в постели. Роза твердила: – Брат симулянт, он не хочет ходить в школу, настоящая больная я, мне нужно твое внимание, только мне, больше никому. Вот Ванесса молча вела домашнее хозяйство, носила весь год одно платье и терпела материнские упреки с колотушками. Алла не умела разговаривать с детьми, у нее быстро заканчивались аргументы, как правило, диалог матери с Мисси выглядел так: – Мисси, садись делать уроки. – Через пять минут. – Сейчас! – Какая разница? Учебники не убегут, я в ванной! Бах! Дверь санузла распахивается, Алла влетает в заполненное паром помещение, отвешивает дочери пару оплеух и орет: – Марш к тетрадям! С Ванессой Алла церемонилась еще меньше. Едва старшая девочка возвращалась с занятий, как мама спрашивала: – Что получила? – Тройку, – традиционно отвечала та, – по… Сообщить название предмета Ванесса, как правило, не успевала, матушка хватала первое, что попадалось под руку, и дубасила девочку по спине, приговаривая: – Ты позор семьи. Лене и Розе доставалось меньше колотушек, младшие дети считались больными, но, если у Аллы случалась какая‑то неприятность, в зоне риска оказывались все, невзирая на здоровье, возраст и поведение. Повторяю, сестры и брат не дружили, у них были конкурентные отношения. В семье действовал принцип: кто раньше встал, тому и тапки. У Аллы никогда не хватало ума разделить яблоко на четыре равные части. Она оставляла его на столе, кто‑то успевал зацапать фрукт и живо съедал, а потом хвастался: – Ага! Мне досталась вкусняшка, а тебе фига! Ребят Верещагиных объединяло одно: они дружно не любили мать. Вот к отцу отношение у них сложилось разное. Ванесса не проявляла ни малейших чувств, но безукоризненно стирала и гладила его рубашки. Леня побаивался Филиппа Леонидовича, Роза пыталась вызвать у отца жалость, а Мисси обожала его. И никто, ни муж, ни дети, не понимали, что крикливость, гневливость, истеричность Аллы – это симптом тяжелой депрессии, в которой не первый год пребывает женщина. Ранние роды и последующие частые беременности подорвали здоровье Аллочки, ей требовалась помощь. Ребята считали мать скандалисткой и дурой, а Филипп так редко забегал домой, что ничего не замечал. Впрочем, общаясь с мужем, Алла держала нервы в кулаке. Представляете, как отреагировали Верещагины, когда по прошествии времени Алла объявила о новой беременности? – Офигеть! – не обрадовался Филипп, которому жена первому сообщила весть. – Зачем нам пятый? Четверых за глаза хватит. Только‑только из нищеты вылезли, в доме появился достаток, дети подросли, я хочу пожить в свое удовольствие. – Да, Ванесса, Леня, Роза и Мисси уже большие, – заныла Алла, – я им не нужна. Хочу малышку! – Черт с тобой, рожай, – отмахнулся Филипп и улетел в офис. Младшее поколение восприняло известие об увеличении семьи в штыки, промолчала лишь Ванесса. Роза, Мисси и даже вечно больной Леня накинулись на Аллу. Никто не хотел братика или сестричку. Мать привычно раздала тумаки, а через положенное время на свет благополучно явилась Риша. Как назло, девочка родилась крикливой, не давала никому спать по ночам, да и днем от нее не было покоя. Филипп по‑прежнему не помогал жене, он развивал свой бизнес. Леня слег в кровать и бубнил: – Я умираю. Роза сделала себе татуировку на попе, ей занесли инфекцию, и девочка свалилась с высокой температурой. Мисси нахамила учительнице русского языка, а та, не будь дурой, поставила оторве двойку в полугодии. Но больше всех отличилась Ванесса. Старшая дочь не сдала экзамены за девятый класс. Вместо аттестата она принесла справку, в которой сообщалось: «Верещагина В. Ф. обучалась в школе девять лет, прослушала основной курс предметов». Алла онемела, когда узрела бумажонку. – Если в августе я пройду переэкзаменовку, то меня возьмут в десятый, – прошептала Ванесса, – но учителя мне советуют выбрать рабочую специальность! Мать, которая сама не завершила обучение в школе, неожиданно спокойно поинтересовалась: – И куда ты направишься? Котломойщицей в столовую при железнодорожном депо города Мухосранска? – У меня по пению пять, – тихо сказала Ванесса. – Отлично, – заорала мать, тряся проснувшуюся Ришу. – Будешь драить котел проволочной губкой и распевать во все горло русские народные песни! Отличное занятие! Дура! – Мама, я хочу стать певицей, – робко попросила Ванесса, – меня зовут солисткой в группу «Сидро». – Ты не знаешь ни одной ноты, – опешила Алла. – Ерунда, – повеселела Ванесса, – ребята исполняют рок и… Договорить она не успела. – Секс, наркотики, рок‑н‑ролл! – завизжала Алла. – В проститутки решила податься! Сука! Скотина! Сколько сил в нее вложили! Денег! Я тебе свою молодость отдала! Собой пожертвовала! Мразь! Дерьмо!..!..!..! Даже для Аллы выражения оказались излишне грубыми. Из своей комнаты выскочили Мисси и Роза, Леня сполз с кровати. Дети впервые попытались успокоить мать и укачать Ришу. Кое‑как в доме воцарилась тишина, вечер прошел относительно спокойно. Ночью Филипп, не знавший о разыгравшейся в семье драме, проснулся от громкого вопля Ирины и приказал жене: – Успокой ребенка. – Не могу, – всхлипнула Алла, – трясу ее, а она заливается. Филипп сунул голову под подушку, но детский плач проникал сквозь нее. – Заткни ее! – заорал любящий папаша. – Не получается! – завопила в ответ Алла. У Верещагина лопнуло терпение: – Я пашу целыми днями! Зарабатываю вам на жертву! Прошу лишь одного, дайте мне спокойно отдохнуть! Нарожала! Я тебя не просил! Ненавижу детей! А Ирину больше всех! – Что же нам делать? – шепотом спросила Алла. – Ирина уже с нами! – Утопи ее! – в сердцах рявкнул муж и закутался в одеяло. Глава 14