Эээ, господин… — только и смог он пробормотать, повернув голову в сторону Эдика. И снова завис. — Эддард, — Аларок решил слегка помочь старосте. — Эддард? — брови крестьянина стремительно полезли вверх, а глаза из орбит. Имя парня, переиначенное на местный лад, привело Дробыша в чувство быстрее, чем любые специальные процедуры. — Да чтоб тебя, — вполголоса ругнулся Эдик, уже подзабыв, как реагируют местные на его имя. — Эддард, Эддард. И выручать вас буду я. — Благодетель! — снова заблажил староста уже по новому адресу. — Да мы… Да я… — Угомонись, старый, — молодой маг был ещё категоричней, чем его наставник. — Давай-ка поближе к сути. Но это чуть погодя. А пока скажи своим, чтобы припасы в нашу кладовую перетащили. Я покажу куда. Эдик повёл Дробыша в пещеру, а магистр уселся за стол с крайне довольным видом. С появлением ученика его размеренное существование запестрело яркими красками. А в последнее время, так и вообще, что ни день, то событие. Жизнь стала гораздо ярче, осмысленней и интереснее. Гораздо. — Эддард! — крикнул вдогонку парню Аларок, — бутылку вина прихвати, как назад пойдёшь. Средневековье средневековьем, а законы гостеприимства никто не отменял. Хоть крестьяне и дичились неожиданно потеплевшего приёма. Сословные различия и чинопочитание глубоко сидели у них в крови. Магистр потому и слыл вольнодумцем, что у него была своя точка зрения на любые вещи. А Эдику и вовсе было начихать. Панибратства, конечно, не разводили, но накормить просителей, приехавших с щедрым подношением, требовалось хотя бы из элементарных приличий. Впрочем, это не помешало парню припахать гостей на кухонные работы. Мужики чистили овощи, таскали воду, резали мясо, а Эдик примерил на себя роль шеф-повара. Он решил приготовить тушёную картошку с копчёной бараниной. Чем ещё быстро накормить такую ораву ему в голову не пришло. Работа спорилась, как в приличном ресторане, поэтому между делом они с магистром прикладывались к бокалу и слушали старосту Троеполья. Лорд-наместник северных территорий оказался очень жадным и от этого хватким сверх всякой меры. Планы на будущее у него были грандиозные, и то, что Альдерри с тремя небольшими деревнями были единственными северными территориями Протектората, его нимало не смущало. Деревенские мужики остро прочувствовали этот момент на своей шкуре. Работать им приходилось при новом хозяине в три раза больше. Замашки у баросской знати были поистине имперских масштабов. Сам замок восстановили, наверное, с месяц назад. Работы кое-где ещё велись, но основное закончили. Теперь владетель принялся за крестьянские подворья. Подати назначил такие, что мужики кряхтели и чесали затылки. Как оказалось, работы по ремонту замковых помещений, мало того, что в зачёт не шли, так они ещё и не оплачивались никак. Подход лорда-наместника к хозяйственным делам был очень простой. Чтобы корова меньше ела и больше давала молока, её нужно меньше кормить и больше доить. Такими категориями он оперировал. Был создан отряд для пригляда за населением. Чтобы не отлынивали от работы, не ленились, не прятали продукцию от хозяйского учёта. С подобными делами стража Баросса справлялась более чем хорошо. Мирных тружеников гонять, это не с обученными бойцами сражаться. Здесь много ума не надо. И доблести тоже. Такое было впечатление, что нынешний владелец Альдерри в детстве сильно недоедал. Настолько он целенаправленно стремился забить кладовые замка. Причём на пару лет вперёд как минимум, если непредвзято оценить его запросы. А как гласит закон Ломоносова — Лавуазье, правда, немного в произвольной интерпретации — если где-то прибыло, значит, где-то убыло. То есть, привязываясь к конкретной ситуации, чем полнее будут становиться хозяйские закрома, тем больше будут пустеть крестьянские амбары. И крестьянские желудки тоже. Расчётливый деревенский ум быстро прикинул к чему это приведёт и пришёл к неутешительным выводам. А поскольку самостоятельно справиться с возникшей проблемой они не могли, то было принято решение обратиться за помощью. Почему пришли сюда и каким образом вообще узнали о том, что в горах обитает маг? Так это давно не секрет для местных жителей. То пастух что-то услышит, то охотники кого-то увидят. А зарево в горах, когда Эдик осваивал магию огня, так и, вообще, наблюдали всей деревней. Поэтому выбор был очевиден. На общем совещании старост трёх посёлков Дробыш был выбран делегатом и отправлен договариваться с волшебником. Собственно, это была вся полезная информация, которую удалось вычленить из корявого многословия старосты. А поговорить он любил. Поток ненужных подробностей прервало появление на столе котла с доспевшей едой, а затем гостям и вовсе не до разговоров стало. Ели так, что за ушами трещало. Дробыш всё же, нет-нет, порывался ещё что-нибудь рассказать, но, в конце концов, ошпарил себе язык горячей картошкой и прекратил дальнейшие попытки. Застолье прошло чинно-благородно и не переросло в безобра́зную пьянку, хоть для посланников трёх деревень вина не пожалели. Не Варнийского, конечно, но качество компенсировали количеством, а мужики были неприхотливы. Вино, и ладно. Несмотря на активность, с которой крестьяне прикладывались к кубкам, излияний глубокой признательности и уважения удалось избежать. А потом и вовсе пришла пора ночного отдыха. Мужики устроились рядом со своими лошадьми, соорудив себе постель прямо в копне сена. Штопор пофыркал немного от возмущения, что незнакомцы заняли его законное место, но потом удалился спать под навес к шипохвосту. А маги отправились к себе. Эта ночь для Эдика выдалась, как никогда, беспокойной. Волнение от предстоящего приключения мешало заснуть. Он так и проворочался в полудрёме до самого утра. И соскочил спозаранку, едва окрасился алым западный край небосвода. Его утренняя активность и другим разлёживаться не позволила. Гости были разбужены плеском воды и громким фырканьем умывающегося Эдика. А немного позже проснулся и Аларок от грохота упавших доспехов в оружейной комнате. В итоге магистр сам взялся собирать всё необходимое для похода, а парня отправил готовить завтрак. Яичница-болтунья с жареным салом и свежий хлеб со сливочным маслом. Беспроигрышный вариант, сколько бы человек ни предстояло накормить. Большущая сковорода вскоре зашкворчала жёлто-белым роскошеством с прозрачными ломтиками сала. В воздухе расплылся неповторимый аромат. На столе уже стояла миска с маслом и лежала половина каравая. Травяной отвар, разлитый по чашкам, источал запах свежей мяты. Довершала картину крынка с липовым мёдом. Завтрак готов. Кликнув Аларока, Эдик разделил яичницу на порции и занял своё место. Процесс принятия пищи отнял от силы минут пять времени, но всем удалось налопаться от пуза. Хотя это только на пользу. Недаром завтрак считается главной едой за целый день. Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Из этой оперы. Но последняя часть утверждения всё же спорная. Ни к чему врагам что-то давать, кроме сочных люлей. Как бы там не было, пора и в путь отправляться. У мужиков дорога сюда заняла два дня с короткой ночёвкой. Эдик рассчитывал управиться за светлую часть суток. Для этого одна из крестьянских лошадок была выделена Дробышу в качестве верховой. А сам староста взялся выполнять роль проводника при молодом волшебнике. Остальные члены делегации должны были сопровождать лошадей пешим ходом, как успеют. Им можно было не торопиться. Пока крестьяне седлали лошадей, Аларок позвал ученика и скрылся вместе с ним в пещере. Через несколько минут сало ясно для чего. Эдик вышел обратно совершенно другим человеком. Замшевые бриджи заправлены в высокие новые ботфорты. Поверх белейшей шёлковой рубахи с отложным воротником и манжетами — бархатный камзол с тёплым подкладом. И хотя во всех доступных источниках утверждается, что волшебнику латы только мешают, Аларок заставил Эдика надеть броню. Магистр справедливо рассудил, что лёгкая кираса, наручи и полушлем с длинным пером лишними совершенно не будут. Мало ли как события могут повернуться. В одежде преобладал радикальный чёрный цвет. Чернённые же доспехи украшала искусная чеканка. Из оружия — неизменные секиры за спиной, на поясе набор из трёх метательных ножей и кинжала. Была ещё одна цель, которую преследовал Аларок. Что ни говори, а широтой взглядов в Аркенсейле мало кто отличается. Таких, как магистр можно по пальцам пересчитать. И все они слывут чудаками, по меньшей мере. Поэтому раз случился шанс, обзавестись Эдику собственным замком и подданными, так и выглядеть он должен соответственно. Что тут же и подтвердилось. Едва Эдик в новом наряде шагнул из дверей, мужики охнули, заломали свои смешные шапки и согнулись чуть ли не в земном поклоне. Средневековье, как оно есть. Чтоб ему пусто было. Эдик, отыгрывая роль, важно кивнул в ответ, а потом весело улыбнулся и пошёл надевать сбрую на Штопора. Витязь на сером козле. Можно поспорить, что даже здесь такого ещё не видели. Конечно, отправляться в поход в новой одежде и ненадёванных ни разу сапогах было слегка опрометчиво. И кровавые мозоли можно набить, и натереть может в самых неожиданных местах. Вот только деваться некуда. Отчаянные времена требую отчаянных решений. Владетельный вельможа по-другому выглядеть не должен. Тем более, благородный защитник сирых и убогих. Впрочем, на крайний случай, магистр положил в седельную сумку целительную мазь. Ту, которой ожоги лечили. Универсальное средство, от всего помогает. Немного скованно, но от этого не менее сердечно попрощавшись с учителем, Эдик вскочил в седло мархура и тронул поводья своего скакуна. Лошадка Дробыша затрусила следом. Его попутчики тоже не стали дольше задерживаться. Площадка перед пещерой опустела, словно никого здесь и не было. А часа через четыре Аларок начал седлать шипохвоста для дальнего и долгого перехода. Конечная цель его поездки сомнений не оставляла. Магистр не собирался бросать своего ученика без присмотра. Переход по горным тропам вскоре начал напоминать Эдику глупый анекдот про Василия Ивановича Чапаева. Точнее, про то, как Петька решил написать книгу про своего лихого командира. «Василий Иванович сел на коня. Тыг-дыг, тыг-дыг, тыг-дыг… Василий Иванович слез с коня». Собственно, и всё содержание этого произведения. Сейчас Эдик себя ощущал приблизительно на сто пятьдесят третьей странице этих «тыг-дыгов». С единственной разницей, что Дробыш вносил некоторое разнообразие в путешествие и не затыкался ни на минуту. Староста Троеполья оказался из той породы говорливых людей, для которых собеседник нужен лишь как статист. Как носитель пары ушей. Крестьянину было абсолютно наплевать интересна ли тема разговора слушателю и какую у него вызывает реакцию. Такие люди обычно останавливают пытающихся вежливо улизнуть от назойливого говоруна и продолжают накидывать бесполезной информации. Поначалу Эдик пытался включиться в диалог и даже вежливо кивал, обозначая внимание. Но вскоре масса подробностей сельской жизни переполнила его черепную коробку и замкнула мозг накоротко. — У мельника давеча свиноматка опоросилась. Семнадцать поросят. Вот ведь прибытка привалило. Мне бы так, — вещал Дробыш с оттенками зависти в голосе. — Но ведь нет. То шесть, то восемь. Самое многое — десяток, да и то трое сдохли. Эдик заставил мархура идти быстрее и тут же услышал, как крестьянская лошадка чаще зацокала копытами. Попутчик решил не отставать, рассудив, что увеличение дистанции помешает молодому волшебнику расслышать некоторые подробности. — А у кузнеца на прошлой неделе дойная корова пропала, — на этот раз явственно прорезались нотки удовлетворения. — Такая беда. Полтора ведра молока за одну дойку давала. Больше всех в деревне. Вот уж действительно: не жаль, что своя корова сдохла, жаль, что у соседа живая. Достаточно один раз взглянуть на Дробыша, чтобы удостовериться в справедливости этого высказывания. — А пастух у нас пропойца редкостный. У него то телёнок пропадёт, то волки овцу зарежут, а то и вовсе заснёт и стадо потеряет. Приходится чуть ли не всей деревней искать до самой ночи. Эдик обречённо выдохнул и направил своего скакуна прямо в про́пасть. Ближайшие камни взмыли в воздух, и козёл бодро поскакал по Каменной Тропе. Вслед полетели восторженные и нечленораздельные крики старосты. — О, молодой барин — могучий волшебник. Теперь мы под надёжной защитой, — вопил Дробыш, поражённый увиденной картиной. Крестьянин употреблял другое слово, но мозг Эдика искал аналогии и воспринимал именно так. Барин. И придётся покривить душой, если сказать, что ему было неприятно подобное обращение. Толика тщеславия нашла приют и в его душе. Скорняк — бабник. Гончар — скареда. Повитуха — стерва. Репа в этом году уродилась, как никогда раньше. У ткачихи старшая дочь гулящая — позор для всей семьи. Урожаи, приплоды, надои… Брюква, свёкла, морковь… Молоко, сметана, масло… Куры, гуси, индюки… Тема обрастала всё новыми и новыми деталями. К середине дня Эдик знал столько, будто прожил в этой деревне всю свою жизнь. Дорога превратилась в абсурдную гонку. Парень использовал все доступные ему преимущества, чтобы максимально оторваться от Дробыша. Мархур то убегал вверх по обрывистым склонам, то прыгал по парящим камням. Но заканчивались все эти попытки всегда одинаково. Крестьянин догонял своего попутчика, и вербальная пытка продолжалась с новой силой. — Господи, за что мне это, — простонал Эдик, выслушав очередную порцию новостей Троеполья. — Так вот и я говорю. Хоть и урожай в этом году на удивление, владетель такой оброк назначил, что в пору в петлю лезь. Аккурат к завтрему обещал сборщика податей прислать… — Что ты сказал? — Эдик натянул поводья и мархур встал как вкопанный. — Урожай, говорю, на удивление… — захлопал глазами Дробыш, в свою очередь, осаживая лошадь. — Да чтоб тебя, я не про то, — от непроходимой тупости крестьянина, Эдика пробрало раздражение. — Когда сборщик податей придёт? — К завтрему… Ой! — Дробыш осёкся и прижал ладонь ко рту, — Я по-моему перепутал. Уже сегодня. Сегодня! — Старый ты дурень! Чего же ты мне голову полдня морочишь? — выругался парень, разозлившись на своего проводника, — Ты здесь байки травишь, а там твоих односельчан последнего лишают. — Да я, да мне… — залепетал перепуганный Дробыш. — Не гневись барин, нечистый попутал. Эдик уже его не слушал. Мархур летел галопом, оставив далеко позади лошадку сопровождающего. Назвался груздем — полезай в кузов. Это к тому, что коли вызвался встать на защиту угнетённых, то нужно соответствовать. Да и легче воспрепятствовать, чем выковыривать отобранное из замковых погребов и кладовых. Вот ведь сподобил чёрт связаться с тупым колхозником. Проводник уже был не нужен. Рельеф гористой местности не предполагал иного маршрута, так что заблудиться не представлялось возможным. Оставалось только срезать углы и преодолевать ущелья и расщелины. Дробыш остался далеко позади, но это только к лучшему. Его непрестанный бубнёж уже достал дальше некуда. Склоны стали заметно положе. Горные кряжи сменились холмистой местностью. Внизу показалась деревня. Троеполье. Другого поселения в ближайшей округе попросту быть не могло. Получилось добраться даже быстрее, чем планировалось. До темноты было ещё достаточно далеко, а до пункта назначения уже рукой подать. Но это если образно выражаться. На самом деле ехать ещё прилично. И по времени, и по расстоянию. На подъезде Эдик смог рассмотреть устройство посёлка. Бревенчатые избы и хозяйственные постройки подворий расположились в неожиданном для этого места порядке. Хотя того порядка было — две улицы и три переулка. Ещё присутствовала центральная площадь. Слишком громкое наименование для сельской местности, но по-другому свободное пространство посередине деревни не назвать. Дымила труба кузни и печь трактира. Эти строения были достаточно узнаваемы даже для неискушённого глаза закоренелого городского жителя. В посёлке царила суета и нездоровая суматоха. Рельеф скрывал детали, но слух обмануть было трудно. Судя по доносившимся звукам, деревню попросту грабили. Причём в самой грубой форме. А то, что этот процесс назвали сбором податей, сути дела особо не меняло. Эдик пришпорил мархура. А что ещё оставалось. Деревню заполонила стража владетеля и вела себя в лучших традициях захватчиков чужих земель. По крайней мере, парочка баросских вояк, вытягивающих яростно мычавшего бычка из подворья, явно за это свидетельствовали. Крики, ругань, кудахтанье кур. Надрывались собаки. Где-то орали гуси. Истошно визжала чья-то свинья. А уж как бабы голосили… Надо было слышать. Глава 11 Вот же чёрт, придётся импровизировать. На подготовку времени не оставалось. Эдик подобных раскладов не приветствовал, хоть и умел принимать быстрые решения. И нужно было поторопиться. Лишняя заминка привела бы к тому, что потом придётся выковыривать изъятое у крестьян добро из подземелий замка Адельрри. Да хрен бы с ним, с добром. Нужен был какой-то план действий. Хоть мало-мальски разумный. Всё-таки лезть с бухты-барахты прямо в лапы многочисленных врагов не самая лучшая затея. Мысли метались от стремительного гусарского натиска до скрытного проникновения в духе японских диверсионных отрядов. Хотя ниндзя из Эдика никакущий, да и гусар так себе. Уж в чём, в чём, а в этом он себе прекрасно отдавал отчёт. Пронзительный женский вопль прервал размышления, резко сузив выбор доступных вариантов действий до единственно возможного. По крайней мере, для порядочного человека. Копейщик замковой стражи пытался затащить растрёпанную женщину во двор крайнего дома. Она заходилась криком и упиралась изо всех сил, но куда ей было противостоять здоровенному солдату. Намерения которого не оставляли сомнений. Объятый похотью мужлан прямо на ходу срывал со своей жертвы одежду, так ему не терпелось. А вот это уже за гранью. Даже для средневековья. Бароссцы, обиравшие беззащитных крестьян уже заслужили самое суровое наказание, но то, что творили эти двое, достойно смертной казни. Двое, потому что товарищ первого насильника со всех ног бежал через улицу, торопясь присоединиться к предстоящему веселью. Даже копьё бросил, чтобы не мешало развлекаться. Похоже, хлопцы чувствуют себя абсолютно безнаказанными. — Ну это я сейчас поправлю! — пелена гнева застила взор Эдика, и он пустил мархура в галоп. Тот, кто тащил сопротивляющуюся селянку, даже понять ничего не успел. Секира Эдика со звоном замяла шлем острым обухом и пробила бестолковый череп. Спасённая женщина охнула и осела рядом с трупом несложившегося насильника. Сегодня на её долю выпало очень много переживаний. Второй, напротив, смог сообразить, что запахло жареным, но это ему не сильно помогло. Штопор с ходу мотнул могучими рогами, и стражник улетел в сторону ближайшего сеновала. Там он и приземлился прямо на свежее сено. Удачно, можно сказать, если бы не кованные вилы. Жаль, что их зубьями кверху не оставляют. Но и так хорошо получилось. Солдат заверещал и упал набок. Скрючившись и зажимая руками причинное место. Черенок угодил точно, куда было нужно. Травматическая кастрация — жуткая штука. Хотя конкретно в этом случае, вполне заслуженная. А Эдик уже нёсся дальше. Под острые копыта козла угодил ещё один стражник, некстати выскочивший из калитки следующего дома с пронзительно визжащим поросёнком в охапку. Бароссец грянул о землю с грохотом пустого ведра, а освободившийся свин сквозанул прочь с недовольным хрюканьем. Поверженный солдат со стонами начал отползать к забору. Ещё минус один враг. Похоже, козёл сломал ему челюсть. На центральной площади творили расправу над здоровенным мужиком. Местный кузнец осмелился воспротивиться бесчинствам, творимых бароссцами, за что и поплатился. Его распнули прямо на коновязи у кузни и один из солдат охаживал его кнутом по голой спине. И судя по состоянию кузнеца, занимался этим уже достаточно долго и со знанием дела. Даже запыхался и вспотел немного. Своей очереди дожидался ещё один троеполец. Молодой крепкий парень сидел, связанный по рукам и ногам, и вздрагивал от каждого нового удара, словно били его самого. Кнут свистнул ещё раз. Кузнец обмяк на бревне, лишившись сознания.