— Отец! — из толпы выбежала маленькая девочка. — Дяденька не надо больше! Она вцепилась в руку палачу, пытаясь прекратить расправу над родителем. Стражник не глядя ударил её открытой ладонью наотмашь. Девчушка отлетела в сторону, упала на утоптанную землю и затихла. Из разбитого рта по щеке скатилась капелька крови. И вновь раздался свист, сопровождающийся хлёстким звуком удара. Парня аж затрясло от увиденного. Осаженный на всём скаку мархур взвился на дыбы. В воздухе мелькнула сталь, и самозваный палач забулькал пробитым горлом. Метательный нож вошёл в его шею по самую рукоять. Собственно, на этом всё. Тупик. Эдик сидел на гарцующем Штопоре, затравленно озираясь вокруг. Атакующий запал закончился, словно его и не было. Цивилизация наложила толстый слой моральных ограничений, от которого очень непросто отмахнуться. И если отнять жизнь у мерзавца, вознамерившегося изнасиловать девушку, парень ещё мог, то зарубить человека без должного повода у него попросту руки не поднимались. В буквальном смысле этих слов. Пальцы немели, сжимая секиры, мархур перебирал ногами и недовольно фыркал, а решения, что делать дальше, не находилось. Пауза непростительно затягивалась. Народ, собравшийся на площади постепенно распределился на две группы. Первая, побольше, состояла из деревенских жителей. Вторую, поменьше, образовывала исключительно замковая стража. Селян, похоже, согнали сюда против воли, с целью демонстрации силы и запугивания недовольных. Публичное избиение кузнеца преследовало именно эту задачу. И если деревенские жители выглядели оторопевшими и растерянными, то стражники, судя по всему, готовились к решительным действиям. Первое смятение, вызванное стремительным появлением Эдика прошло, и они собирались отыграться за свой испуг. И судя по наставленным копьям и вытаскиваемым из ножен мечам, отыграться очень жёстко. Преимущество неожиданного нападения и первоначальный успех развить не получилось. Солдаты почувствовали неуверенность своего противника, а каждая упущенная секунда придавала им сил. На шум из дверей трактира вывернулся толстый офицер стражи в сопровождении ещё одного пузана, одетого как чиновник. Обжоры утирали блестящие жиром губы, а гражданский толстяк ещё и пьяно икал. Командир отряда показался Эдику знакомым. Это был тот десятник, который чуть не прижал его в горах. Кривоногий пройдоха каким-то образом умудрился получить повышение. Хотя для того, чтобы держать в подчинении крестьян, воинской доблести не надо. Тут другие навыки нужны. Толстяк долго не раздумывал. — Взять его! — он моментально оценил обстановку и проверещал приказ. — Да чтоб тебя! — Эдик скривился, как от зубной боли. — Я и забыл, какой у тебя мерзкий голос. Больше времени на проявления эмоций не осталось. — Ррррраааа! — бароссцы ринулась в атаку, подбадривая друг друга боевым кличем. Слаженный рывок стражи Эдик откровенно прозевал. Последствия могли быть самыми печальными, если бы не Штопор. Мархур не был склонен к рефлексиям, поэтому отреагировал как должно и тем самым спас жизнь своему хозяину. Он скакнул вбок и через минуту скрылся в переулке. А следом топали сапоги стражников. — Ррррраааа! — Вы чего стали, голоногие? — не унимался самодовольный командир. — Расходитесь по домам. Вам завтра нужно работать. Лорд-владетель податей отменять не собирается. Толстяк противно заржал своей плоской шутке и хлопнул спутника по плечу. — Пойдём сударь мой, продолжим прерванную этим небольшим недоразумением трапезу, — он распахнул дверь трактира и крикнул в полутьму помещения. — Трактирщик, тащи ещё вина. И поживее! Он пропихнул сборщика податей внутрь и собрался последовать за ним, когда увидел своих солдат, хромающих вдоль по улице. — Эй, убогие, позаботьтесь об этих неудачниках, — он кивнул на лежащие тела и, в свою очередь, скрылся за дверью трактира. — Ррррраааа! — донёсся с окраины Троеполья многоголосый крик. Эдик пошёл на второй круг. Стражники отстали, немного растянулись, но прекращать погоню не собирались. У них был чёткий приказ. Тем более что преследуемый не сильно и старался убежать. Просто выдерживал безопасную для себя дистанцию и пытался найти выход из сложившейся ситуации. Эдик по-прежнему не находил решимости, чтобы убивать вояк, а что делать дальше, он не знал. Мелькнувшую мысль о применении магии пришлось исключить, как несостоятельную. С его мощью, от деревни камня на камне не останется. Местные ему потом вряд ли спасибо скажут. Пока единственное, что приходило в голову, было вымотать солдат до предела изнурительной погоней. А там видно будет. Казалось бы, патовую ситуацию неожиданно разрешил Штопор. Он осознал, что в ближайшей перспективе ему придётся долго носиться по деревенским улицам, и эта перспектива ему очень не понравилась. А поскольку хозяин ничего не предпринимал, пришлось взять инициативу в свои руки. Копыта, то есть. Мархур самовольно ускорился, свернул в один переулок, в другой, на поворотах выбивая копытами пыль из дороги, и выскочил прямо в тыл своим же преследователям. Те только-только вбежали в медленно оседающий шлейф и ещё не подозревали что преследователи уже не они. Впрочем, Штопор недолго держал их в счастливом неведении. Норов у козла был крутой и паскудный, а спускать обиды было не в его характере. Звонкий удар по металлу, ещё удар, треск дерева и испуганная ругань. Первый, что называется, пошёл. Отставший стражник получил рогами в бок, отлетел в сторону и сломал забор. Ещё один удар, снова ругань. На этот раз последовал сочный чавкающий звук — следующий солдат угодил в недавно обновлённую навозную кучу позади коровника. Вроде и упал на мягкое, но почему-то ругался он громче, чем первый. Штопор прокатился сквозь строй бородатой бестией, щедро оделяя своим вниманием всех, до кого успевал дотянуться. Удары раздавались направо и налево. Трещало, звенело, хлюпало и громыхало. А уж какой мат стоял, заслушаться можно было. Чем Эдик и занимался, расширяя свои лингвистические познания, пользуясь случаем. Делать-то ему практически и нечего было. Он даже поводья отпустил, чтобы не мешать Штопору, настолько хорошо козёл справлялся. Те, кому посчастливилось избежать рогов мархура, бестолково крутились, мешая друг другу и пытаясь высвободить застрявшие в заборах узкой улочки копья. Запоздалую реакцию на атаку можно было объяснить косностью мышления незадачливых вояк, до которых не доходило, что одинокий убегающий всадник вдруг решится напасть на целый отряд. Вот только искать причину произошедшего им было некогда. Штопор развернулся и снова пошёл в бой. Его врождённое чувство справедливости требовало раздать люлей всем поровну. Обделённых быть не должно. Их ожидаемо и не было. Последний оставшийся на ногах стражник было вздохнул с облегчением, когда козёл-переросток проскочил мимо, но не тут-то было. Штопор неожиданно резко оттормозился, взбрыкнул, и лягнул бароссца задними ногами, отчего тот перелетел через забор и скрылся в жухлой зелени огородных сорняков. Расправившись со всеми врагами в одиночку, Штопор гордо фыркнул, погарцевал немного и снова стал вменяемым домашним питомцем. Словно и не было приступа яростного безумия берсерка. — Молодец, молодец! Красавец! — Эдик поощрительно потрепал козла по холке. — Пойдём-ка, теперь начальство этих бедолаг навестим. Побеседуем. Общение с командиром стражи и его собутыльников прошло практически без насилия. Те только осоловело пялились пьяными глазами на появившегося в трапезном зале парня. Эдик схватил их за шиворот и вытащил их на улицу. На свежий воздух. Сначала одного, потом другого. Попыток оказать сопротивление не было и в помине. Обожравшиеся, как свиньи у кормушки, толстяки упились до такой степени, что на ногах едва стояли. Из них-то и по трезвому делу бойцы никакие, а в теперешнем состоянии и подавно. — Собирай своих инвалидов и вали из деревни в темпе вальса, — Эдик навис над десятником, для пущей доходчивости уцепив его пальцами за ухо. — А лорду-наместнику передай, чтобы убирался восвояси. В Баросс. Сроку ему на это три дня. Выполнять! Увесистый пинок по жирному заду помог толстяку усвоить информацию, что подтвердили засверкавшие по тракту пятки. Он похоже даже протрезвел слегка. От нетривиальной ситуации. Следом поспевал сборщик податей. Солдат, как всегда, оставили на произвол судьбы. Эдик проводил глазами убегающих и развернулся. — Да твою же мать! — выругался он. — Вы чего застыли? Толпа селян так и продолжала стоять на площади, не двигаясь с места. Только глазами хлопали по сторонам и перетаптывались с ноги на ногу. Особенности здешнего менталитета. Чтоб ему пусто было. Даже кузнеца с коновязи не сняли. Вот что за люди такие? — Вы человеку-то помогите! — рявкнул Эдик на крестьян. — И повозки разгрузите с добром своим, чего ждёте? Во, вроде подействовало. Засуетились. Избитого мужика отвязали и утащили в дом. Несколько человек принялись разворачивать подводы. А тут и Дробыш подоспел. Его лошадка показалась в конце улицы. Хотя было такое подозрение, что он мог и раньше появиться. Ждал, наверное, чем всё дело закончится. Ну да бог ему судья. Какой-никакой, а помощник. Всё-таки староста. Немного сообразительней должен быть. — Дробыш, отряди двух парней пошустрее, — продолжил осуществлять общее руководство Эдик. — Пусть возьмут одну телегу и загрузят на неё стражников. Убитых и раненых. Этих тоже припряги. Он грозно посмотрел на двух солдат, замерших в ожидании развития событий, и многозначительно погрозил им кулаком. Те в ответ активно закивали, всем своим видом показывая согласие и покорность. Ещё бы! Так легко отделаться. Болтаться в петле на ближайших воротах — тот минимум на который они рассчитывали. Поэтому сейчас им лучше не рыпаться. Они и не рыпались. — Ещё распорядись, чтобы Штопора накормили и напоили. Да и мне перекусить не помешает. — Эдик зашагал в сторону таверны. — надеюсь, эти уроды не всё сожрали. Трактирщик уже не такой перепуганный, успел прибраться после пирушки бароссцев и снова собрать на стол. Жареная курица, свежий хлеб и кувшинчик местного вина. Не так шикарно, как у предыдущих посетителей, но тоже хорошо. Голод унять хватит с избытком, а предаваться чревоугодию Эдик не собирался. Ситуация не предрасполагала. — Всё, солдат из деревни наладили, — Дробыш схватил пустую кружку со стойки, плеснул в неё вина и выпил залпом. — Чужих в посёлке больше нет. — Ну и чего сидим тогда? — засобирался Эдик. — Нам ещё в две деревне успевать надо. — Зачем? — на лице старосты появилось удивлённое выражение. — Как зачем? — Эдик даже растерялся от простого вопроса. — Сам же сказал, что вас без штанов оставляют. — Сказал, — согласился Дробыш и налил себе снова. — Ну так и поторопись! — Эдик встал со скамьи. — Вечер на носу, а ещё ехать сколько. Или твою деревню защитили, а остальное тебя не касается? — Никуда торопиться не нужно, — староста жестом усадил начавшего закипать парня обратно, и объяснил свою позицию. — Подати собирает специальный отряд стражи, а его вы только что разгромили. Так что у нас пока есть временная передышка. Эдик немного остыл, опёрся локтями о край стола и нахмурился. Он и вправду подумал, что столкнулся с классическим проявлением крестьянского образа мыслей. На первый взгляд, так и выходило. Троепольское добро отбили, а соседские дела касаются самих соседей. Такая позиция часто встречается. Ошибиться немудрено. Вот только если Дробыш не врёт, а врать ему резона нету, то в ближайшей перспективе совсем другая проблема нарисовалась. Лорда-владетеля щёлкнули по носу. И щёлкнули крепко. Особенно, учитывая сложившиеся обычаи и законы этого мира. По ним выходило, что крестьяне не своё добро не отдали, а господское забрали. А это — ни много ни мало, бунт. Причём бунт в грубой форме. С попранием прав собственника этих земель и запусканием рук в его казну. И то, что хозяин самозваный, положения дел ничуть не меняло. Чем это карается, можно даже из курса истории средней школы узнать. — Пошли, — Эдик вскочил с лавки и решительно направился к выходу из таверны. На площади народу несколько поубавилось, но всё равно толпа оставалась приличная. Люди встревоженно переговаривались, обсуждая последние события и чем это чревато. Радостных лиц не было. Хотя вроде и добро вернули, и не пострадал особо никто. Вот, поди ж, угоди народу. Дремучие крестьяне, что с них взять. Увидев своего «освободителя», толпа загудела пуще прежнего. Раздались недовольные выкрики и обвинения. Того и гляди — побьют камнями. Эдик умом понимал, что движет этими людьми, но внутри на миг колыхнулась ярость. — Ситуёвина, твою мать! Вы лучше бы с бароссцами таким образом разговаривали. Нет же, там солдаты. А как на одного наседать, так это за милую душу. Зараза, вроде и миры разные, и строй социальный другой, а люди не меняются, — вслух он это не высказал, только зубами скрипнул от злости. Обстановка накалялась. Население Троеполья жаждало найти виноватого в своих бедах человека и примерно его наказать. Страх перед предстоящим наказанием подливал масла в огонь, а эффект толпы умножал всё это на три. Эдика тоже душил гнев и у сжатых кулаков побелели костяшки пальцев. Ангельским долготерпением он никогда не отличался. — Вот и помогай после этого людям, — зло процедил парень и потянулся к оружию. Самое время, пожалуй. В руках у крестьян появились камни и палки. Спешащие поучаствовать в действии жители деревни тащили с собой разнообразный сельскохозяйственный инвентарь. Классика жанра. Вилы, косы, топоры. Похоже, не стать Эдику владельцем замка и удельных земель. Не в этот раз, как минимум. Громко хлопнула дверь. — Стойте! Стойте неблагодарные! — во двор наконец-то вышел Дробыш. Недовольный народ притормозил, прислушался к голосу старосты. Что ни говори, а первое лицо в деревне и уважаемый человек. Хочешь не хочешь, а выслушать надо. А Дробыш продолжал упражняться в красноречии, выдавая незаурядные способности к ораторскому искусству. — За насущными занятиями некогда было, да и дело очень секретное, но теперь в самый раз. — деревенский голова отступил в сторону, отработанным жестом конферансье указал на парня и провозгласил, выдерживая интригующие паузы в нужных местах. — Позвольте вам представить, новый хозяин и защитник Альдеррийских земель, лорд Эддард! И всё. Как бабка отшептала. Куда что подевалось. Ни претензий, ни недовольных возгласов, ни сельскохозяйственного инвентаря, применённого не по назначению. Тихий шепоток и немое восхищение в глазах. — Эддард… лорд Эддард… владетельный господин Эддард… — Тьфу ты напасть, — Эдик привычно выругался реакции людей на здешнюю транскрипцию собственного имени и слегка поклонился новым подданным. И ведь ничего, в сущности не поменялось. И крестьяне те же, и Эдик тот же, и вилы с косами никуда не делись. А вот погляди ж… Лорд… Стоило только старосте обозначить его как барина, и сразу другой коленкор. Сразу и защитник, и лорд, и владетельный господин. Почтение, уважение и земные поклоны. Даже противно немного. Но это надо списать на особенности воспитания и местный склад ума. Бороться с подобными проявлениями бесполезно. Ну а раз таким образом повернулось, то свои земли надо защищать. Как и народ, их населяющий. «Noblesse oblige», как поговаривали французы. «Положение обязывает», если перевести эту фразу на доступный язык. И никуда от этого не денешься. Условия игры такие. Впрочем, Эдик и не сильно старался увильнуть от этих обязанностей. — Дробыш, отряди людей, пусть перегородят улицу со стороны замка. — так прозвучало первое распоряжение новоявленного лорда. — И камней натаскают побольше. В ответ лишь недоумённое молчание, удивлённо изогнутые брови и непонимающие взгляды. Ну да. Ни с баррикадами, ни с общепризнанным оружием пролетариата, местное население знакомо не было. Придётся учить. Ещё самому знать при этом предмет обучения, было бы совсем хорошо. — Две телеги поперёк, между оградой крайних домов. — Эдик взял инициативу в свои руки. — Разгораживайте пролёты заборов и тоже туда. Мешки наполняйте песком, брёвна несите, доски. Работа закипела. Как скоро появится карательный отряд, никто не знал. Это зависело от того, насколько сильно лорд-наместник примет нанесённую обиду близко к сердцу. Если очень повезёт, то стража появится ближе к завтрашнему полудню. Но на удачу особенно уповать не стоило. Тем более, она любит подготовленных. Поэтому лучше времени не терять. — Твою мать, куда ты с лошадью её ставишь?! Какой-то исполнительный крестьянин начал перекрывать указанный въезд запряжённой повозкой. Причём с явным намерением оставить тягловую животину в составе защитного заграждения.