— Шестнадцать. Но если б я не решила все для себя, то не была бы сейчас здесь. А после того, как моего отца обвинили и назвали предателем, разве можно продолжать плыть по течению? Вы все очень хорошо ко мне относитесь, но я даже не понимаю, чем это заслужила. И почему я не помню Лео? Что нужно от меня охотникам? Вы ведь не заставите меня и дальше, днем и ночью задаваться этими вопросами? Я беспокойно ерзала на стуле, ожидая приговора Рейнарда, который, нахмурившись, откинулся на спинку стула. Его точеный профиль застыл в напряжении, словно борясь с внутренними противоречиями. Затем он коротко, пронзительно посмотрел на Леонардо и лишь когда тот утвердительно кивнул в ответ, заговорил: — «Каждый должен знать кто он такой, чтобы уверенно идти по жизни» — так я когда-то сказал Лео. Хоть мне это и не нравится, но я надеюсь, что смогу помочь тебе найти свой путь. Он отвернулся и задумчиво посмотрел куда-то вдаль, в одному ему ведомое далекое прошлое. — Большую часть этой истории я узнал от твоего отца. Никогда не встречал никого подобного ему. Он был уникален сам по себе: сильный и мудрый, как и твоя мать. Это был первый раз, когда я пожалел, что кто-то является человеком, а не бессмертным, тогда нашу дружбу не смог бы оборвать такой нелепый случай. Твой отец, Дин, или Динар, как назвали его родители по одним им ведомой прихоти, родился в семье потомственных охотников. Даже больше — самых прославленных среди них — Стивенсов. — Но как? — От удивления, я резко выпрямилась. — Это фамилия Эрика… — Я не успел сказать, у твоего отца был старший брат. Эрик — его младший сын. — То есть, он — мой двоюродный брат? — У твоего отца, вероятно, были причины не говорить тебе об этом. — У меня есть брат…родной… — Слово прозвучало так, как будто я примеривала на себя этот факт, как одежду, и не была уверена, что такой фасон мне подойдет. Было трудно сразу принять это как данность. Друг — охотник — брат. С каждым днем Эрик представал передо мной в новом качестве. — Ты в порядке? Может, на время прервемся? — Обеспокоено спросил Лео. — Нет. Все хорошо. — Выдохнула я и выдавила вежливую улыбку. — Кажется, я уже начинаю привыкать к неожиданностям. — Так вот, — продолжал Рейнард, — едва Дину исполнилось три года, их родители погибли, выполняя задание. Мальчикам рассказали только, что убийца был вампиром, а тела были покалечены настолько, что хоронить их пришлось в закрытых гробах. Заботу о братьях взял на себя один из Старейшин, опытный охотник, фанатично преданный клану. Естественно, мальчики всей душой возненавидели вампиров и сделали все возможное, чтобы стать для них достойными соперниками. Под руководством Старейшины Дин и его брат получили прекрасное образование и подготовку. Но Дин всегда был лучшим, об этом я догадался сам, твой отец никогда не позволил бы себе такого замечания, потому что в итоге именно он первым прошел ритуал посвящения и сразу был назначен лидером группы из трех человек. Так началась его личная охота. В нашем мире его прозвали «Тень», за все время их отряд не провалил ни единой охоты, окружая врага исподволь, заманивая в невидимую ловушку. В итоге вампир сам не замечал, как оказывался побежден и беспомощен. Этот человек не рассматривал вампиров как кучку безмозглых тварей, и к каждому заданию подходил очень серьезно. Он изучал о цели все: вкусы, привычки, пристрастия, убеждения, навыки, умственные и физические данные. В конце концов, Дин начинал даже понимать ход его мысли, просчитывать наперед каждое действие. Многим это казалось просто невозможным, одни считали его героем, другие завидовали и говорили, что ему просто невероятно везет. Так или иначе, именно такое его отношение и положило основу пониманию истины: что в мире вампиров и охотников что-то не так. Поначалу Дин даже и не думал сомневаться в привитых с детства истинах. «Клан всегда прав», так он думал. Но по мере увеличения числа успешных миссий, ему становилось все труднее цепляться за свои убеждения. Нередко их команду отправляли для поимки или уничтожения заигравшегося незаконного новообращенного, который сам не понимал, что делал, а, придя в себя и вспомнив совершенное, со слезами на глазах умолял охотников убить его. Попадались и хладнокровные расчетливые вековые убийцы, и спокойные сдержанные вампиры, утверждавшие, что их подставили. При этом Дин чутьем чувствовал, что в их словах есть доля истины: не вязались с характером и ходом мысли приписываемые им зверства. Но долг есть долг, а правила непреложны. Охотникам было запрещено общение с вампирами, ведь, по словам Старейшин, если кровосос не законченный идиот, он использует этот шанс, чтобы зачаровать тебя и, лишив собственной воли, заставит убивать своих же друзей. Поэтому Дин продолжал выжидать. Всех вампиров со стажем пугало только одно — плен. Они готовы были драться, как одержимые, лишь бы не оказаться в подземельях оплота клана охотников — крепости Застывшего времени. Дин и сам не раз задавался вопросом, что бывает с плененными вампирами. Друзья-охотники лишь посмеивались над его вопросами за кружкой эля и говорили что-нибудь вроде: «Какое нам дело? Надеюсь, с них там каждый день шкуру сдирают. Сколько из-за этих тварей наших погибло». Старейшина же криво усмехался в свою густую бороду, повторяя: «Всему свое время». А время шло, и терпение молодого человека с каждым днем истощалось. Тогда мы и встретились. В тот теплый осенний вечер мы всей семьей возвращались из оперы. В Ковент-Гарден снова давали «Кармен» Бизе. Хотелось немного развеяться после трудного переезда, заодно оценить успехи Лондонской королевской оперы. Мы всего пару месяцев назад вернулись в Лондон из Нью-Йорка и по пути от театра, весело смеясь, с интересом обсуждали достоинства мюзикла и оперы, когда заметили, что за нами наблюдают. Леонардо, как всегда, первым заметил угрозу: — Охотник. Один. — Шепнул он, взглядом указав на маленький сквер, где в свете единственного тусклого фонаря стоял мужчина лет двадцати пяти, не больше, несомненно, один из охотников. Для человека он был отлично сложен, на нем был длинный кожаный плащ, с легкостью маскирующий оружие, хотя черная широкополая шляпа прикрывала его глаза, никто из нас не сомневался: они следили за нами. — Смелый парень. — Продолжал Лео. — Он знает, что мы его заметили, но не уходит. — Неужели мы в ловушке? — Испугалась Оливия. — Помните, что Энн рассказывала про Тень? Смотрите, у него как раз такое серебряное кольцо на мизинце! — Думаю, ты права. Но он пришел с миром. Рокко, Дэвид берите девушек и идите домой. — Скомандовал Лео. — И не волнуйтесь, здесь нет опасности, мы с Рейнардом со всем разберемся. — Почему ты решил, что охотник, — назвать того незнакомого человека с родными чертами отцом у меня просто язык не поворачивался, — не опасен? — Не выдержала я, бесцеремонно прервав рассказ. — Рядом я не чувствовал других охотников, — Спокойно проговорил виновник моего беспокойства. — А этот человек открыто пришел к нам. Еще его руки: он не держал в них оружие, как это положено при захвате. Плюс шестое чувство вампира: он меня заинтересовал. — Но ты мог ошибиться! Это было опасно. — Не унималась я. — Со мной была моя семья, думаешь, я стал бы рисковать, если б не был уверен в своем решении? Его вопрос застал меня врасплох. В чем в чем, а в безответственности я никак не могла его обвинить, краска стыда немедленно залила мои щеки. — Извини, я не хотела… — Я знаю. Продолжай. — Кивнул он отцу. — Подождав пока семья скроется из виду, мы направились к темной неподвижной фигуре и становились на расстоянии двух метров от нее. Я предложил, было окружить человека, но Лео отмел эту идею: — Мы окажем ему то же доверие, что и он нам, — заявил сын. Так мы и стояли друг напротив друга, охотник и два вампира. Думаю, не один я в тот момент чувствовал себя странно. В его темно-карих глазах я не увидел и намека на страх, лишь интерес, вежливый, хоть и настороженный. Внезапно он сделал то, чего я меньше всего мог от него ожидать: он протянул руку Леонардо. Сын удивил меня не меньше, подойдя и пожав ее. Затем настала моя очередь здороваться. Его рука была теплой и крепкой, рука живого уверенного в себе человека. — Надеюсь, я вас ничем не оскорбил? — Ровным спокойным голосом спросил охотник. — Я слышал, в вашем обществе положено сначала здороваться с высшими по рангу. — Это так, но в вашем обществе принято сначала подавать руку отцу, а лишь затем сыну. Мы соблюдаем эти законы. Охотник вдруг улыбнулся, показав ямочки на щеках: — Впредь я об этом не забуду. — Вы хотели о чем-то поговорить? — Вежливо спросил Леонардо. — Да. У меня есть вопросы, которые требуют ответа. — И вы хотите получить ответы именно от нас? — Да. — Вы нам доверяете? — А кому вообще можно доверять? — Ответил охотник вопросом на вопрос. Теперь пришла очередь Лео улыбаться, что с ним случалось крайне редко. — Тогда давайте пройдем в сквер, подальше от неосторожных глаз и ушей. — Пригласил он, на что человек ответил утвердительным кивком. — Напомни мне, чтоб я никогда не доверял тебе писать свое резюме. — С иронией отозвался сам парень. Рейнард в ответ только ухмыльнулся и пожал плечами. — Признаться честно, — продолжал он, — я с недоумением следил за этим обменом любезностями, и чувствовал себя скорее сторонним наблюдателем, чем участником событий. Лишь позже, уже дома, Леонардо рассказал мне, что этот охотник в одиночку следил за нами около трех суток, с самого дня приезда. Я был шокирован, ведь кроме Лео никто из нас об этом даже понятия не имел. Невольно я был поражен мастерством этого человека, как до этого был зачарован его необычной личностью. Итак, мы прошли по дорожкам в глубину наполненного ночной сыростью парка. — Теперь мы можем спокойно поговорить. — Произнес сын, повернувшись к охотнику лицом, в то время как я встал сбоку, прислушиваясь к малейшему шороху. — Что привело к нам Дина Андерсен, урожденного охотника, более известного в наших кругах как «Тень»? — Я польщен. — Усмехнулся охотник. — Не думал, что Леонардо Стюарту, урожденному вампиру, предпочитающему жить в тени, известно о моей скромной персоне. Не волнуйтесь об этом, — добавил он, заметив мой острый взгляд, — мои догадки умрут со мной. Леонардо и бровью не повел. — Вы понимаете, что подписали себе смертный приговор? — Серьезно спросил он. — Я — честный человек, а вы — честный вампир, поэтому я выбрал именно вас. — Задавайте свои вопросы, но знайте, что от них будет зависеть исход нашей встречи. Так началась долгая ночь, по окончании которой вампиры и охотник назвали друг друга друзьями. После этого мы еще несколько раз встречались, даже ходили вместе в театр. Адели тогда с нами еще не было, но все остальные члены семьи сначала с опаской, а затем с радостью приняли Дина в свой круг. Тем более что по части веселых шуток ему не было равных. Но то, что мы ему поведали той туманной ночью, не прошло бесследно. Дин стал замечать в клане гораздо больше интриг и странностей, чем раньше. Ему стало намного труднее сдерживать свое негодование и молча выполнять задания, которые теперь превратились в пытку. Одно дело догадываться о чем-то, а другое дело знать, что большая часть твоих заданий нужна вовсе не охотникам, что тебя и твоих друзей просто-напросто используют. Уже не в первый раз у меня на языке вертелись вопросы, но все слова застревали в горле, словно там стоял огромный ком. Я не могла говорить, думать, только слушать этот спокойный голос, рассказывающий невероятные вещи о моих близких. Несмотря на то, что в комнате было жарко, меня пробирал озноб, и чтобы хоть как-то согреться я сжалась на стуле и скрестила руки на груди, но это мало помогало. Холод рождался и шел от сердца. — Через некоторое время Дина повысили: он стал Старейшиной. Отказаться означало бы подписать себе смертный приговор, поэтому молодой человек не стал возражать. После посвящения, на котором ему с восторгом рукоплескал весь клан, Дина провели по всем подземельям крепости. То, чему он там стал свидетелем, оставило на охотнике неизгладимый отпечаток. По сравнению с этим местом человеческая тюрьма покажется райским уголком. В старинных грязных подземельях, в основе стен которых располагались серебряные решетки, были заключены едва живые узники. Они даже не могли стонать, от чего становилось еще более жутко. Вампиров пытали, истощали, ставили над ними самые разные эксперименты, это было самое ужасное и жестокое зрелище из средневековья. Одна капля крови в день поддерживала в них силы и не давала заснуть навеки. Стеречь и хранить тайну всего этого безумия, как раз и входило в обязанности «младших» Старейшин, одним из которых теперь стал и он.