— Ты не разрешила мне проводить тебя. Поэтому я ждал в раздевалке, когда ты закончишь писать свой доклад. Между прочим, ждал больше четырех часов. — Тебя никто не просил этого делать! — Потом решил проверить, не улетучилась ли ты за это время, и поднялся в библиотеку, немного заблудившись по дороге. Прихожу в этот кладезь премудрости, а бабушка говорит, что ты ушла за пару секунд до меня. Я и пошел следом, только ты рванула от меня, как от черта. Бабушка? Ну, конечно, Лидия Михайловна приходится бабушкой этому белобрысому наказанию! Как я могла забыть? В последнее время у меня в голове смешалась такая каша… — Так, и что тебе от меня нужно? — Спросила я более спокойным тоном, до конца застегивая молнию на куртке и надевая на голову капюшон — доставать со дна рюкзака шапку и шарф ради пятиминутной прогулки до дома не хотелось. — Не просто же так ты четыре часа проторчал в раздевалке? — Хотел поговорить. Мы давно не виделись. — О чем нам говорить? Когда-то мы дружили, но, вспомним, разве не ты уехал к черту на кулички, и именно ты, несмотря на обещание, мне не писал. Чего же ты сейчас хочешь? Говоря это, я медленным шагом пошла по протоптанной за день дороге. Если б я была сейчас одна, то с удовольствием бы смотрела на широко расходящиеся бронзовые круги света от ночных фонарей, матовые блестки снега в их свете, кофейную темноту неба с редкими белыми искорками звезд и сливочно-светлыми ночными облаками. Зимой здесь темнело рано, что создавало ощущение приближенности и сплоченности окружающих предметов, домов, обманчивой теплоты света фонарей, приглушающих острые углы зданий, рытвины и выбоины старых дорог. В неровном свете сумерек волшебство города побеждало — его яркие кричащие огни и витрины притягивали взгляд, так же как в медово-желтом дневном свете зимнего солнца царило колдовство природы: покрытых инеем деревьев и великолепных нетронутых снежных просторов. Но сейчас мне было не до простых человеческих удовольствий. Рядом со мной шел человек, или что-то вроде того. Раньше он был моим другом, сейчас — представлял собой угрозу тому, кого, как только что призналась самой себе, я любила. Так друг или враг? Как мне теперь к нему относиться? Когда-то споры и пререкания были основным способом нашего общения, но это не помешало мне почувствовать огромную утрату от его отъезда. Я ждала хотя бы открытку или письмо, одну строчку. Напрасно. Потом я переболела этим и перестала ждать. Эрик вернулся, а с ним воскресла и былая обида оставленной маленькой девочки. После неловкого молчания, Эрик заговорил серьезным проникновенным голосом. — Просить прощения я не буду. Когда отец забрал меня к себе… поначалу мы часто переезжали с места на место, брат многому учил меня. Каждый вечер я вспоминал о своем обещании, но уставал настолько, что засыпал с этой мыслью, каждое утро проклиная себя за слабость. Потом, когда я все же решился, пришло письмо от бабушки, она написала, что ваша семья тоже уехала, не оставив никому нового адреса, как утверждали слухи за границу. Писать в никуда не имело смысла… Мне действительно жаль, что все так вышло… Ты все еще злишься? — Вопрос прозвучал по-детски обеспокоено. — Злюсь? Да нет. На что было обижаться? На собственную глупость? Вышло, что это я не подумала оставить Лондонский адрес Лидии Михайловне. Мне стало грустно, как бывает в тоскливые дни, заполненные звуками бесконечного дождя. Никто не виноват, просто судьба сыграла с нами злую шутку. Пока я размышляла о превратностях жизни, мы уже подошли к моему подьезду. — Ты приехал один? — Нет. С отцом и братом. Нам очень повезло — сдавалась квартира как раз напротив бабушкиной. Отец нашел владельца, и теперь мы живем почти вместе. Вон там наш подъезд. — Эрик указал на противоположный конец моего дома. Дом представлял собой обычную серенькую панельную пятиэтажку с пятью подъездами, между которыми, окруженные выкрашенными в голубой цвет невысокими деревянными заборами, росли молодые березы и рябины. Сейчас за заборчиками красовались огромные сугробы, с торчащими из под снега ветками. С некоторых из них до сих пор свисали замерзшие кисти кроваво-красных ягод, еще не покоцанных прожорливыми воробьями и синицами. — Я помню. Я помнила, как после шумных игр на детской площадке во дворе мы вчетвером бежали к Лидии Михайловне. Она пекла самые лучшие в мире пирожки с мясом и ягодами. У меня не было родной бабушки, и долгое время я думала, что это она и есть. Пока мама деликатно не объяснила непоседливому ребенку, что родные и большая семья есть не у всех и что мои дедушки и бабушки уже стали далекими светлыми звездами в ночном небе и, хотя я этого и не замечаю, они любят меня. Сначала мне стало очень обидно, и я, как истинная упрямица, весь день провела насупившись, но вечером, когда мама укладывала меня спать, она поцеловала мой лоб и, как всегда сердцем определив то, что меня терзает, прошептала: — Зато у Эрика нет мамы, а у тебя есть. И это меня поразило, наполнив душу сочувствием, от детской зависти не осталось и следа. Бедный Эрик, его никто не поцелует на ночь, не обнимет. Поэтому он всегда такой угрюмый, поняла я. Не знаю, почему вдруг вспомнила об этом. Посмотрев на Эрика, я заметила озабоченные морщинки, залегшие между бровей, глаза в полумраке улицы приобрели более глубокий и насыщенный оттенок морской волны, они невидящим взглядом смотрели вперед. Наверное, ему тоже было что вспомнить. Толстая черная дубленка с меховым воротником сидела на парне как влитая и подчеркивала мужественность торса. Когда-то низенький и коренастый, сегодняшний Эрик был, по меньшей мере, на пол головы выше меня. Он был невинным ребенком, а стал охотником на вампиров. Случайно такие вещи не происходят. Брат учил его. Значит охотников в городе как минимум трое — не может быть, чтобы отец Эрика не был причастен к ремеслу сыновей. Ладно, будь что будет, а от Эрика я не могу отвернуться. Даже ради Лео. Он мне как брат, которого всегда хотелось защитить, да и он сам всегда опекал меня, иногда даже чересчур, из-за чего чаще всего и происходили наши ссоры. Сейчас я чувствовала, что в душе он все тот же раненый в самое сердце мальчик, который за напускной грубостью скрывал искреннюю заботу. — Знаешь, все-таки так хорошо, что ты вернулся. Значит, друзья? — Спросила я, улыбнувшись ему от всего сердца, за что заслужила его кривую усмешку и потеплевший взгляд. Но для такого серьезного парня, как Эрик, даже это было много. — Конечно. Буду рад. — Тогда, до завтра, братишка! Увидимся в школе. Он по настоящему приветливо улыбнулся, впервые за долгое время. На сердце сразу стало легче. Все же Эрик — это Эрик. Друг. — Пока, Фантазерка. Махнув на прощанье уже начавшей замерзать рукой, я хлопнула подъездной дверью и стрелой полетела вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку, стремясь как можно скорее оказаться за закрытыми дверями своей комнаты. У всех бывают дни, когда что бы ты ни делала, все происходит не так, иначе, чем обычно. На фоне будней происходит взрыв событий, одно влечет за собой другое, дальше и дальше, захватывая все новые и новые стороны твоей жизни и тем самым в корне изменяя твой привычный мир. Этот день, безусловно, подпадал под эту категорию. Не успела я подняться на второй этаж, как сверху послышался мягкий шорох и на три ступеньки выше меня спрыгнул Лео, развевающиеся полы его пальто медленно опустились следом за ним, а темные волосы застыли в живописном беспорядке. От удивления я замерла с приподнятой над ступенькой ногой, и очнулась от оцепенения, только когда раздался его приятный низкий голос: — Напугал? — Не то, чтобы. — Я изо всех сил постаралась скрыть смущение, к счастью на лестнице царил полумрак. После сегодняшних откровений я так надеялась на тихий вечер в обнимку с подушкой, чтобы дать время успокоиться бушующим чувствам. — Не знала, что ты умеешь…летать. — Это редкая способность, и Эрику о ней знать не обязательно. — Холодно отозвался Лео. Нет, он специально выводит меня из себя. Колючка. — Ты сам знаешь, что я не из болтливых! — Знаю. — Уже примирительным тоном проговорил он. Я отошла к окну, ярко освещенному фонарем снаружи, но к подоконнику не прикоснулась — подъезды никогда не были чистым местом. Вот и сейчас на нем валялась смятая жестянка из-под пива и несколько сигаретных бычков. На улице, за заледеневшим по краям тонкими узорами стеклом было на удивление тихо. Размеренно покачивались заиндевевшие ветви деревьев, и крупными хлопьями падал снег, кружась в причудливых завихрениях, подчиняясь малейшему дуновению ветра. Спиной я ощущала успокаивающее присутствие Леонардо, который, возвышаясь, словно страж самой ночи, стоял за мной. Мне было так приятно, спокойно и надежно, как за каменной стеной. Я могла бы простоять так целую вечность, но нужно было о чем-нибудь заговорить, молчание становилось неловким. — Давно ты здесь? — Не оборачиваясь, спросила я. — С тех пор как отвез сестер домой после школы и рассказал обо всем Рейнарду. — Как они? — Ты, что ж это, волнуешься за нас? — Мне не нужно было оборачиваться, чтобы представить удивление и недоверие в его взгляде. — Нельзя? — Нет… Просто это необычно. А как же этот парень, Эрик? За него ты не переживаешь? Вы вроде как неплохо поладили. — Что-то в его голосе подсказало мне, что он все знает. — Ты слышал наш с ним разговор? — Да. Случайно. — Мы столкнулись, когда я выходила из библиотеки, и Эрик предложил проводить меня до дома… — Я поймала себя на мысли, что оправдываюсь. — В общем, мы с Эриком когда-то дружили в детстве. — Я уже понял. — Он помолчал, потом, как будто пересилив себя, спросил: — И что же сейчас? Он тебе нравится? — Что? — Я обернулась и подняла взгляд к его лицу. В его глубоких зеленых глазах был целый мир, ожидающий моего ответа. — Ты испытываешь к нему чувства? — Пояснил он, медленно подбирая слова. — Эрик мне как брат, на него всегда можно было положиться. Мы раньше часто спорили, но он был… Он все еще мой друг. — Ясно. — В голосе Лео прозвучала стальная нотка. — И ты не откажешься от этой дружбы. — Я не могу. — Что ж, тогда нам всем придется быть осторожнее. — Лео, — вспомнила я, — я думаю, в городе не один охотник. Эрик приехал со старшим братом и отцом, он говорил, что они чему-то обучали его. — Я предполагал это. — В ответ на мой вопросительный взгляд он уточнил. — Стивенсы — довольно известны в среде охотников на вампиров. Это семейное дело и в одиночку они никогда на задания не выходят. Таковы правила. — Вы же не станете его провоцировать? Мне было страшно даже думать, что рано или поздно может получиться так, что мне придется выбирать между Леонардо и Эриком. Потому, что я знала, что кому бы не отдала предпочтение, все равно буду сожалеть, что не осталась рядом с другим…