Наташа хмыкнула. — Потом покажешь, но я все равно остаюсь при своем мнении. На руки свои посмотри, какой слуга с такими руками? Это, во-первых. Во-вторых, такие разговоры в тавернах не ведутся. Да еще это помпезное «НАШЕ ДЕЛО». Есть тысячи способов сказать тоже самое без пафоса и так, чтобы вокруг никто ничего не понял, если уж приспичило разговаривать на такие темы там, где тебя могут услышать все, кому не лень. — Так ты думаешь… — Я думаю, что тебе специально дали услышать этот разговор, что б больше не лез куда не надо. Ну или пошутили, дали тебе ту тайну, которую искал. — Но я же… Но как… — Подожди немного. Я сейчас. — Наташа поднялась и отправилась к коню, к седлу которому была привязана ее сумка, с которой она не расставалась ни на минуту. Даже отправляясь учиться ездить верхом. В этом случае просто привязывала ее к седлу, чтобы не мешалась. Вернулась она довольно быстро, на ходу доставая тетрадь и листая ее. Уселась на прежнее место, устроив на коленях раскрытую тетрадь. — Вот. Дело не в том, что я считаю и не считаю. В твоем изложении та сцена действительно отдает театральщиной. Но дело даже не в этом. Я же не теряла времени во дворце, раз уж появилось дело. Тут, — Наташа ткнула пальцем в раскрытую тетрадь, — я записала все, что узнала о твоем отце. Пока было время, я поговорила со всеми, кто мог знать его. Даже с императором, — девочка перелистнула несколько страниц. — Вот его мнение, если кратко: щепетильно честен, умен, предан. В прошлый заговор без колебаний поддержал тогда еще наследника престола. И тут записи моих разговоров со многими людьми. У них разные мнения. Есть хорошие, есть плохие, но все отмечают его болезненную честность… или щепетильность… или принципиальность. Все по-разному называют. — Ты собирала сведения о моем отце? — Конечно. Должна же я как-то понять, что он за человек. Что от него ожидать, мог ли убить или нет. Такие разговоры очень помогают составить мнение о ком-то. Теперь ты понимаешь, почему я сразу заподозрила в этом твоем разговоре спектакль? Твой отец может быть убийцей, но изменником… Я даже не знаю, что должно случиться, чтобы он нарушил свою клятву верности императору, которому помог в прошлый раз. Я могу предположить, что император как-то оскорбил его, — Наташа подняла руку, прерывая готового разразиться гневной тирадой мальчишку, — причем так, что он бросился в заговор. Вот только со слов всех, кто хоть что-то знал о графе, выходило что последний год он не покидал границ графства. А до этого с императором последний раз встречался за три года до смерти жены. Если тогда император его как-то и оскорбил, то слишком долго он ждал для мести. — Так значит я зря боялся? — с надеждой спросил он. Наташа вздохнула. — Это значит, что вероятность правдивости моих слов достаточно высока. Но возможно я что-то упускаю и не права в своих выводах. Помнишь я говорила? Пока нет всех фактов избегать выводов. — А когда будут все факты? — Когда я поговорю с твоим отцом, осмотрю место убийства, осмотрю кабинет твоего отца и его спальню, ты отведешь меня в ту таверну, где услышал разговор… вот тогда может быть и будут все факты. Пока же… я приму к сведению то, что ты сообщил. Вот видишь, я даже записываю сюда наш разговор. Позже я еще раз перечитаю, освежу в памяти и, возможно, замечу еще что-то, что упускаю сейчас. — Что подтвердит невиновность отца? — какая надежда в голосе. Наташа вздохнула. — Все может быть. — Отлично! А чего мы сидим? Скоро привал закончится, а мы еще даже не занимались! Давай еще немного. Забирайся на моего Красавчика и отсюда уже поедешь с поводьями. Не переживай, я проконтролирую! М-да, как резко настроение мальчишки скакнуло. Видно, тяжело ему было нести этот груз. Если там действительно просто пошутили при виде неумелого разведчика, то получилось очень жестоко. Но пищи к размышлениям появилось много. В шутку Наташа верила слабо. Но если это не шутка, то так ли все просто с этим убийством? Если все произошло спонтанно, как настаивают оба дознаватели, то откуда взялась эта попытка перевести стрелки на заговор? Или это была не попытка? Рониальду Наташа это говорить не стала, но все же учитывала, что тот подслушанный разговор вовсе не постановка. В жизни, как говорил папа, возможны разные несуразности. — Идем, — поднялась Наташа, убирая тетрадь. Сейчас тренироваться, потом двигаться дальше до очередного постоялого двора. Потом еще один… и еще… Утром Верольда забралась в карету явно на взводе и сердито плюхнулась на подушку, повернулась, взбила ее и устроилась поудобнее. Альда переглянулась с Наташей, и они вдвоем дружно посмотрели на Верольду. Та, скрестив руки, уставилась в окно. Потом повернулась к попутчицам. — Я всегда уважала Юлиану Герхе, но сейчас… Представляете, она все эти дни что-то там говорила про вас… никак понять не могла, чего хотела. Что-то про осторожность. А сегодня услышала, как она Рониальда предупреждает, что госпожа Наташа специально постоянно около него трется, чтобы графиней стать! От такого поворота Наташа поперхнулась и закашлялась. Альда сочувственно похлопала ее по спине и глянула на Верольду. — Серьезно? — Представляете? Рониальд, при всей его серьезности и кажущейся взрослости совсем еще ребенок. Ничего не понял, стал уточнять и задавать вопросы. — А с чего такие предположения? — пришла в себя Наташа. — Понятия не имею, что на нее нашло. При Рониальде ничего не стала говорить, но после… «Надо быть осторожней, кругом охотники за титулами…» Да у нас не будет скоро никаких титулов, если отца не оправдают! А она… — Верольда махнула рукой. Наташа покачала головой. Все-таки эта дуэнья очень странная. Отношение к детям, с одной стороны, чуть ли не оберегание от всего, не дай бог пылинка упадет. С другой, просто какое-то маниакальное стремление не допустить никаких отношений между детьми и посторонними людьми. Не будь ситуация такой странной, когда здесь есть люди с огромными полномочиями от императора, плюс прямой приказ от него же. Еще люди из службы безопасности… В общем возможно ей и удалось бы оградить детей… настроив против них всех окружающих. Ну тоже способ… странный, но действенный. Сейчас же у нее просто влияния не хватало. Солдаты графства ей не подчиняются, они демонстративно встали на строну Верольды, а та на время пути передала командование над ними капитану гвардии. Остальные чихать хотели на эту странную женщину с непонятными хотелками. Если же Наташа изъявляла желание поговорить с кем-то из детей… за ее спиной стояла тень императора с обликом барона Тотлена Ларина, исполняющего обязанности представителя могущественной службы безопасности империи. В общем очень неблагоразумно спорить о чем-то в такой ситуации. Но и тут дама нашла способ. Не имея возможности воспрепятствовать общению — стала настраивать детей против нее. Цели дамы для Наташи оставались непонятными, а потому привлекли внимание. — Верольда, а кто сейчас исполняет обязанности графа? Верольда, сбитая с толку вопросом, прервала ворчание в адрес дуэньи и задумалась. — Я… Официально наш управляющий, но документы подписываю я. — А пока тебя нет? — Я оставила доверенность. Еще есть представитель от императора, которого он назначил после того, как я с ним встретилась. А что? — Твоя донна Роза… прости, неудачная шутка из моего мира, твоя дуэнья Юлиана Герхе имеет какое-то отношение к графству? Теперь Верольда задумалась. — Я поняла, о чем ты, но нет. У нее нет никакой власти. Она может сопровождать меня в путешествиях, занимается моим воспитанием как леди, но никакой власти у нее нет. Ей даже слуги не подчиняются. Да и потом, ее же папа еще нанимал, а он всегда к выбору слуг подходил ответственно, тем боле на роль моей дуэньи. Не мог он кого попала нанять. Да и я потом ее рекомендации читала, сплошь отличные. — Когда приедем напомни мне… тоже хочу их почитать. — Что-то не так? — удивилась Верольда. — Мне всегда всё кажется не так, когда я не понимаю почему человек действует именно так, как он действует. Вот и сейчас не понимаю почему она пытается вас настроить против меня. Хотя, возможно, все дело просто в том, что она принципиально не любит призванных. Не известно, что там Верольда сказала своей дуэнье, но с тех пор та старалась держаться от всех подальше, только зло посматривала на Наташу, но подходить не решалась. Похоже, действительно просто Призванных не любила. Зато занятия с Рониальдом продвигались довольно успешно. Наташа уже даже смогла некоторое время ехать вместе с караваном верхом, на добытой где-то смирной кобылке, даже имени которой никто не знал. Заодно беседовали о расследовании мальчишки, которое он проводил в столице графства Сторн. И чем больше его слушала Наташа, тем больше убеждалась, что там каждая собака знала, что тут вертится какой-то барчук, притворяющийся слугой. Некоторые даже подшучивали над ним, рассказывая явно бредовые истории. — То же мне, барышня-крестьянка, блин, — бурчала себе под нос Наташа после таких рассказов. Вечером, перед сном, рассказала кое-что Альде для проверки своих впечатлений от них. Все-таки она уроженка этого мира и лучше понимает его. Альда посмеялась. — Ну какой из него слуга? У него же все на лице написано. Ты когда-нибудь видела слугу, который при разговоре смотрит в лицо собеседнику? — Видела. У Гринверов. — Это ты про управляющего? Ха-ха. Такие слуги поколениями служат. И, поверь мне, так он ведет себя только со своим господином и только дома. А тут империя, не Моригат. — Я так и думала, — вздохнула Наташа. — Над ним же откровенно потешались, а он даже не понял. — Значит, ничего он там не узнал, и ты зря свои хитрые планы строила? — Не скажи, — задумалась Наташа. — Кое-что интересное узнал. Понимаешь, все эти шуточки над мальчишкой… они может в чем-то обидные, но не злые. Там просто над ним потешались, не больше. А вот одна… одна шуточка несколько выходит за рамки… — Это которая? — постаралась припомнить рассказы Наташи Альда. — Я ее не рассказывала, там все немного серьезней, потому извини, пока тебе лучше не знать… Ладно, давай спать, завтра опять в карете трястись… Альда за время знакомства с Наташей уже прекрасно успела узнать, что не всегда стоит проявлять интерес и лишнее знание не всегда способствую крепкому сну, потому не обиделась, только кивнула понятливо. Следующим днем Наташа рискнула попутешествовать верхом немного подольше и отправилась в путь сразу не в карете. Рядом ехал Рониальд и контролировал девочку, следя, чтобы лошадка не понесла, и чтобы она не свалилась с седла. — Оказывается, ничего сложного, — Наташа немного нервно покосилась на холку коня, покрепче сжимая поводья. — Не нервничай. Лошади это чувствуют и сами начинают нервничать. А когда освоишься немного, тогда уже более сложные приемы стоит делать. Когда приедем, займемся вольтижировкой. — Чем? — Ну приемы верховой езды, умение посадки, вскакивать в седло. — Мне бы просто в него забраться, — буркнула Наташа — она до сих пор садилась на лошадь с посторонней помощью. — К счастью, у вас тут нет дамских седел. — Каких? — удивился Рониальд. — Ну специальных седел для дам. В моем мире в свое время были распространены. — Странно, — Рониальд задумался. — А чем посадка женщины отличается от мужской, что нужно другое седло? — Я тебе потом объясню. Просто девушки же в юбках всегда ходили, штаны как-то не приняты были… — И для поездки верхом? — Ага. — Это же опасно! Если берешься ехать в седле, то надо подбирать подходящий наряд. — Рониальд, давай не будем спорить. Это было у нас очень давно. Сейчас такие седла если и используют, то разве что для позирования художнику. Я же говорю, давно было принято, когда лошади еще служили средством передвижения. — А-а-а, — понятливо протянул мальчишка, явно ничего не поняв. — Но в юбке да, в седле неудобно. — Вот-вот. Потому и придумали седло, в котором можно сидеть боком, когда обе ноги с одной стороны коня… То есть бока. Рониальд задумался, потом перекинул одну ногу к другой и поерзал, сел обратно.