В огромной комнате стоит немыслимо гигантская ель, украшенная, не как попало, как сделали это мы с Мандаринкой, а с четким планом! Игрушки двух цветов, классического красного и золотого, развешаны пропорционально, выверено, по дизайнерски. Да, хаос — только наш удел, однозначно. Пацаны рубятся в какую-то настолку на полу, рядом Аня гаглаживает мохнатого монстра. Я киваю в их сторону. — Лед тронулся? — Я сказал ей о племяннице… Аня старается, — пожимает плечами Летунов. — Так уже известно, что будет девочка? — улыбаюсь, как дурак, рад за друга. — Нет, но мы так думаем, — расплывается он в ответной. Когда садимся за стол, чувствуется небольшое напряжение в воздухе, но Мандаринка быстро его снимает красочной историей о Живило-мудило. — Ну так вот, перевела я деньги его матери. И тут начался новый поток звонков, смс с угрозами и оскорблениями. Припомнил даже, что я у него пять тысяч одалживала и не отдала! — эмоционально размахивает руками. — Ну, я и пишу ему: окей, милый, сегодня жди, тебе занесут на работу. И, короче, я этим не так, чтобы горжусь, но есть у меня один знакомый трансвестит… Народ начинает смеяться. Но они ещё не слышали лучшую часть этой истории! Смотрю на Мандаринку с благоговением, она потрясающая! Крутая! Несносно креативная! — Ой, а при детях можно рассказывать? — расширяет она глаза. — Дети, — командует Аня, — сгоняйте наверх за подарками. Все трое послушно встают из-за стола. Не дети, образцово-показательные экземпляры! У Летуновых, видимо, это в крови. — И вот, написала я ему от имени Живило, — продолжает рыжая. — Мол, так и так, приходи под конец рабочего дня туда-то — дала его рабочий адрес — люблю необычные места и ролевые игры… — хохочет Мандаринка, а вместе с ней и все за столом. — Я буду такой весь неприступный, а ты меня должен соблазнить, написала я! — Инна утирает слезы от хохота. — И перевела ему сразу те пять тысяч, что была должна Живило. Ну, чтоб не зря мужик катался, жалко его как-то стало. И долг, вроде как, возместила! — И что было? — спрашивает Марк. — Что, что, говорят, настоящее представление! Сама я не присутствовала, конечно, но одна девчонка с его работы засняла часть и выложила у себя в Инстаграме. Короче, попросили его с работы. Там чисто мужской коллектив в их отделе, типа, дискредитирует их. Ну, а я следом ему смсочку: больше я тебе ничего не должна! — Не боишься, что он отомстить захочет? — испуганно спрашивает Оля. Хм, Мандаринка и боится… даже смешно! — Не, я ещё и родителям его пожаловалась. Сказала, переживаю за его психическое здоровье… Ой, такую слезливую речь вообще выдавила, типа, не чужие люди, все дела… Короче, забрали они сынка из Москвы к себе в Питер. Они там в гимназии преподают. Мама его вообще директор этой гимназии. Интеллигентные люди, обеспеченные, адекватные, а сынок, вот… не в родителей пошел. Мандаринка знает, как смягчить атмосферу. Она знает миллион смешных историй и миллиард дурацких. Большей частью все они произошли лично с ней! Когда часы бьют полночь, она все же притрагивается к шампанскому, хотя клятвенно обещала больше никогда, ни-ни. "Один глоток" — говорит она. — "Традиция". Я наливаю ей на донышко искрящуюся жидкость, протягиваю бокал, и мы радостно встречаем новый год. Звенит хрусталь, все радостно поздравляют друг друга, а Мандаринка давится кольцом, которое я кинул на дно ее бокала. Ну что за женщина! Не могла, как все пить? Как вообще можно проглотить кольцо??? Вот и сделал, блин, предложение! Многим позже, мы сидим с ней в гостевой спальне и ухахатываемся от "чудесной" новогодней ночки. Подумать только, провести ее рядом с туалетом, в ожидании выхода обручального кольца. Думал, придется вести это ходячее несчастье в полюбившийся нам травмпункт, но Мандаринка и здесь удивила — достала из сумочки капли специального назначения. — Даже не спрашивай, — сразу отреагировала она на мой вопросительный взгляд. А я и не спрашивал! Вообще не удивлюсь, если у нее там болторез какой-нибудь валяется и электрошокер заодно. Ближе к утру кольцо было добыто, но так и не заняло положенного ему места. Мы с Мандаринкой застыли в объятиях друг друга. Она сидит у меня между ног, прислонившись ко мне спиной. Все время рассматривает кольцо, заботливо примостившееся на прикроватной тумбе. — Оно идеально! — выдыхает она. — Совершенно. Крышесносно! Жаль из задницы вышло… — Купим другое, — утыкаюсь ей в макушку подбородком. — А с этим, что будем делать? — Продадим на Авито? Подкинем ненавистной тебе Кононовой? — перебираю я варианты, пока она хохочет. — Думаю, ты что-нибудь придумаешь! — Неужели, мы, правда, поженимся? — поворачивает ко мне голову, шепчет на ухо. — Неужели я согласилась? — А были другие варианты? — удивляюсь я. Она поворачивается в моих объятиях, смотрит в глаза, очерчивает пальцем левую бровь. — Меня дико возбуждает твоя вечно изогнутая бровь, — целует меня. Нежно, мягко, многообещающе. — Кажется, пора вручить тебе твой подарочек? Он ужасно неприличный! — смеётся, паршивка, начиная стягивать с себя мое любимое платье. — Э, нет. Платье — это упаковка, хочу снять её сам. К тому же, у меня есть ещё один подарок для тебя! — вспоминаю я. — Ещё один? Блин, Хромов, не зря я согласилась выйти за тебя! Она радостно хлопает в ладоши, в предвкушении. Я достаю из внутреннего кармана пиджака два билета. Мандаринка смотрит на них широко раскрытыми от восторга глазами. — Мы поедем на море, да? На море, море, морюшко??? — радостно подпрыгивает она. — Лучше, — улыбаюсь я. — К океану. Вручаю ей билеты и жду реакции. Сейчас я официально стану лучшим из мужчин. Сейчас меня ждет та-а-акая благодарность… — Австралия? — морщится рыжая. — Иногда я ненавижу то, что ты не умеешь врать, Мандаринка, — негодую я. — Что не так? Ты же обожаешь всех этих коал, а твоя фотография на стеллаже… — Вот блинский ты блин… — тянет она смущенно. — Надо было ее сжечь! В общем, я на самом деле, не люблю этих дурацких медведей, — смотрит на меня смущенно. — Понимаешь, когда мне было шесть, мама на день рождения подарила мне Чаки, ну того, которому мы лапу оторвали, помнишь? Денег тогда особо не было, и я изобразила дикий восторг, хотя плюшевые игрушки мне никогда не нравились. В общем, таскалась с ним везде, лишь бы мама не поняла, как я расстроена. Я ведь хотела приставку Денди! И с тех пор она каждый год дарит мне что-нибудь с их символикой. Это, типа, традиция такая… Не признаваться же ей, что я ее двадцать лет обманывала! А когда мне было десять, на новогодний утренник она сшила мне тот дурацкий костюм коалы. Все девочки были принцессами, а я — коала, представляешь, как надо мной ржали? Но это любимая мамина фотография и мне пришлось поставить ее на самое видное место… — Прости, Илюш, — строит мне глазки. — Я их терпеть не могу. И Австралии вообще боюсь! Там столько летучих тварей. Бррр. — Так и знал, что надо было брать билеты в Бразилию. Карнавал, голые женщины, тепло… — Эй, — тычет кулаком мне в плечо. — Никаких голых женщин! А карнавал я устрою тебе сама! Так что купим огромный баллон спрея от насекомых и… — Я люблю тебя, Мандаринка, — говорю со всей страстью, переполняющей все мое существо. Ну, как ее не любить? — И я люблю тебя. И я счастлив, счастлив, счастлив, счастлив. Разве есть слова лучше этих? Разве есть будущее, лучше нашего? Эпилог Инна. Год спустя. У многих российских семей есть свои новогодние традиции. Кто-то каждый год запасается огромным количеством хлопушек, петард и фейерверков, чтобы после полуночи скрасить унылые виды из окон своим соседям. Кто-то лепит пельмени всей семьёй, которые потом подаются с разными топингами к праздничному столу. Кто-то, как все мы знаем, ходит в баню, а потом просыпается не в своей квартире… Алкоголики несчастные. А у нас с Хромовым появилась своя. Каждую новогоднюю ночь мы проводим в тесной компании: он, я и белый фаянсовый друг. В прошлом году — верхом, с целью добыть помолвочное кольцо. В этом — рядышком, с целью выплюнуть свои легкие. Хотя, цель у организма, конечно, другая, но ощущаю я себя именно так. — Чертов токсикоз! Чертова рыба! Чертов скот! — кричу я между позывами. Он сидит рядом со мной на холодной плитке, поглаживая мне спину. И молчит. Предусмотрительный какой! Молчи, скот, молчи, мне сейчас хоть слово скажи — растерзаю! — Ненавижу тебя! — говорю мужу. — Почему все "удовольствие" женщине достается? Почему мужики не рожают? Посмотрела бы я на тебя, когда 24 на 7 тошнит, а по утрам еще и полощет! Он молчит. Молчи, скот, молчи! — Почему все досталось нам? Тошнота, изжога, бессонница, чертовы гормоны! Потом ещё таскай на себе лишние десять кило и выдавливая арбуз из места с яблоко! Очередной мощный позыв тянет меня к унитазу. Илья поглаживает мне поясницу, помогает поддерживать волосы и вообще, очень мил. Самый лучший муж на свете, вот честное слово! Просто раздражает ужасно в такие моменты, когда я тут сложена в три погибели, а он… — Ты почему маму не предупредил, что меня от рыбы тошнит? — Потому что ещё вчера тебя тошнило от курицы, — спокойно отвечает Хромов. — Я ничего есть не могу-у-у, — разражаюсь слезами. Муж тянет меня к себе на колени и убаюкивает, как малыша. Из него получится идеальный отец. — Ты взял мне шоколадного молока? — Конечно, целый холодильник! — Трехпроцентного? — Трехпроцентного, — гладит меня по голове. — С девочкой на упаковке, с мальчиком не брал. — Хорошо, — утираю я слезы. — Принесешь? Я пока зубы почищу. И проследи, чтоб всю рыбу со стола убрали, ладно? — жалобно молю я.