Мы засыпаем обнаженные, обессилевшие, крепко прижатые друг к другу, казалось, лишь на несколько минут. Но просыпаюсь я лишь с рассветом. Смотрю на чудо в моих объятиях и улыбаюсь, как дебил. Никогда не чувствовал себя счастливее! Тихо выползают из постели и комнаты в поисках еды и воды для небесного создания после пробуждения, а когда возвращаюсь, комната абсолютно пуста. Нет ни богини, ни ее одежды. Мандаринка, что за?.. Глава 32. Зомбилэнд Инна. Чёртовы пузырьки! Интересно, зомби ощущают себя так же, когда восстают из могил? Ломота всего тела, спутанность сознания, ненависть к любому звуку и всему живому всецело? Со стоном переворачиваюсь на спину и даже с закрытыми глазами чувствую, как солнце хреначит из окна. Зимнее, конечно, не согревающее, но которое противно напрягает мирно отдыхающие после вчерашних блесток и вырви глаз цветов, роговицы. В голове настоящая каша из образов и картинок, звуков и запахов. Но все они нечеткие, расплывчатые и ускользают, едва сознание пытается их ухватить. На первый план выходят простые потребности: пить, спать, сдохнуть. Почему все тело так болит? Снова переваливаюсь на бок, укрываю голову одеялом и пытаюсь провалиться в спасительный сон, лишь бы отодвинуть неприятное пробуждение подальше. Но услужливый мозг, хоть и наполовину мертвый от количества выпитого вчера алкоголя, подбрасывает странные мысли: солнце не с той стороны, одеяло какое-то тоненькое и странно пахнет, а я совершенно не помню, как добиралась домой. Противное дежавю скребётся тысячью кошечками на душе, и я обращаюсь ко всем известным мне богам: пожалуйста, пожалуйста, умоляю вас, только не снова Живило! Не разлепляя веки я крещусь сначала справа налево, потом слева направо, как учила бабушка-полячка-католичка, мысленно режу жертвенного барашка и клянусь всегда подавать бедным, чтить родителей и вообще, постричься в монахини, лишь бы не увидеть торшер в виде Венеры Милосской. Глубоко выдыхаю, готовая к обороне, если придется и открываю глаза. Звездец! Где я? Резко приподнимаюсь на локтях и осматриваю помещение: кровать, тумба, стол, стул. Судя по минималистичной простоте и преобладании дерева и металла в интерьере, я все еще в пределах лофта, где праздновался корпоратив. Видимо, в одной из комнат, о которой нам говорил ведущий в начале вечера. Это же надо было так нахлобучиться, чтобы не добраться до дома! Интересно, я сама сюда зарулила или помог кто? От ужасного предчувствия, что тело болит не просто так, особенно в определенных частях, по спине проходит озноб. Нет, пожалуйста, нет. Нет, нет, нет, нет! Только не это! Судорожно осматриваю номер, вскочив с кровати, и взгляд сразу цепляется за красную шотландку на полу. Ма-моч-ка!.. Словно громом пораженная оседаю на кровать, сжимая виски. Инна, мать твою, ты же сама себе обещала, что больше никогда, ни-ни… Стараюсь успокоиться, склеить обрывочные образы в мало-мальски цельную картину. Но последнее, что помню четко: два бокала шампанского на пустой желудок после двух суток бессонницы и виноград, как закуска. Еще были танцы. Много, много танцев, я с кем-то обжималась, смеялась, снова шампанское. Потом провал и какие-то дичайшие картинки! Мимолётно всплывает образ скота: неприлично красивого, улыбающегося, целующего меня. Ага! Может это он мой таинственный партнер по сегодняшней ночи, а шотландка это так… нелепое совпадение? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Но потом мозг подкидывает еще картинок и одна хуже другой: мы с Хромовым танцуем, а люди вокруг застыли как восковые фигуры в музее мадам Тюссо, вместо цветов — букет из мандарин, а голая Кононова бежит по лестнице… Да не, бред бредовый, такое даже во сне мало кому может присниться! Я, как всегда, исключение. Так и что получается? Развлекалась вчера с кем-то из айтишников — боже, за что ты так со мной? — а представляла скота, который так и не явился? Или того хуже, пришел, увидел, что и с кем я творю и окончательно убедился в правдивости брошенного в меня намедни обвинения? Черт. Черт. Черт. А если тот, с кем я… все еще тут и сейчас вернётся? Ну, пописать там вышел, мало ли? Вернется и захочет повторить?! Нет, ни за что, только под страхом смерти, хотя и тогда — решительное нет! Быстро натягиваю трусики и топ, которые смятым комком примостились у кровати и в тщетной попытке найти бюстгальтер решаю не тратить на него время, как и на юбку, которую одевать дольше, а бежать в ней затруднительно и, аккуратно приоткрыв дверь, выглядываю на лестничный пролет. Никого. Отлично. Даю газу мимо бара, который вчера мне не услужил и лечу по долбаной дизайнерской лестнице вниз, попутно осматривая помещение на предмет знакомых мужчин. Несколько девушек занимаются уборкой столов, одна пылесосит паркет, а чья-то задница торчит из-под стола. Явно мужская. Я прибавляю скорость, лишь бы не попасться всем этим людям на глаза и стремглав мчусь к гардеробной, где меня дожидаются вещи — джинсы и пуховик, в кармане которого телефон. Зарядка почти на нуле, но вызвать такси успеваю. Пока одеваюсь и мысленно продвигаю в думу новый законопроект о сухом законе, машина подана. Спустя два часа я уже дома, приняла душ, загнала исчадие ада в клетку и почти уничтожила банку рассола. Мама с подозрением косится на меня, жадно хлещущую напиток богов и спрашивает: тебе аспиринчик или сходить в аптеку за тестом? Я бешусь и выдаю гневную тираду, что не видать тебе, мама, внуков как своих ушей, потому что фиг меня, такую неудачницу, кто захочет, кроме отвратительных сисадминов, которые боком мне не сдались!!! Припоминаю ей Живило, которому я то нужна, то нет. И заикаюсь об очередном идиоте, которому пофиг, в каком состоянии женщина… Мысленно перебираю мужичков из АйТи и молюсь, чтоб им не оказался женатый Макс, по совместительству знатное трепло. Хотя уж лучше он, чем Лёня, с пузом и залысиной в тридцать годков живущий с мамой. Искренне считаю, что на этом моя жизнь кончена. Все. Я на дне. Днище просто! На работе показаться теперь — подобно испытанию огнем в средневековье — что не ведьма докажешь, но все равно сгоришь. Хоть бы я не устраивала стриптиз на барной стойке и не сподвигала толпу на ламбаду! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!! С одной стороны знать, что и с кем я творила, категорически не хочется, а с другой: осведомлен — значит, вооружен, да? Или что-то типа того… Глубоко вздыхаю, включаю телефон, который давно сдох, с намерением позвонить Летуновой и все у нее узнать — она же, наверняка, следила за непутевой подругой — и замираю от бесконечного потока смс с содержанием "Этот абонент звонил Вам…" А цифра, которая стоит после, ввергает меня в шок. Убивающее меня пиликанье не затихает ни на секунду. Ох, Хромов, хочешь распять меня по телефону? Я дрожу от страха за свою шкурку и ужасного разочарования, что теперь уже ничего не исправить. Если до вчерашнего вечера был шанс, хоть мизерный, но был, то теперь не видать мне скота как своих ушей… Сижу на кухне с приконченной банкой рассола в обнимку и чувствую как увлажнились щеки. Слезы, вы ли это? А главное почему, из-за скота? Да будет у меня ещё мужик! — уверяю себя, а сама смеюсь от нелепости этого заявления. Маленькие дорожки слез перерастают в истерические рыдания с громким хохотом, завываниями и некрасивыми гримасами. От жалости к себе неприятно щемит сердце. Мама заглядывает на кухню, смотрит на меня с жалостью, качает головой и скрывается в своей комнате. Знает, что меня в такой момент лучше оставить одну, не кантовать и ни в коем случае не жалеть, иначе успокоиться я не смогу. На смену мерному пиликанью приходит разрывающий пространство звук рингтона. Скот снова звонит. Я немного успокаиваюсь, отвлекаясь от мыслей о никчемности своей жизни, но трубку не беру. Вместо этого снова отключаю телефон, притворяясь, что его не существует, и меня не существует, и вообще, мир за окном — лишь иллюзия в матрице, и иду в ванную смывать слезы-сопли с раскрасневшегося лица. Холодная вода немного охлаждает кожу и душу, изнывающую от опрометчивых поступков. Смотрю в зеркало на свой красный нос и усмехаюсь. Быть тебе старой девой с ежом вместо мужика, Разумовская. Интересно, сколько живут эти исчадия ада? А, пофиг, заведу себе ещё и черепашку, уж она-то никогда не оставит меня одну. Громкий требовательный звонок в дверь не сулит ничего хорошего. Комок страха формируется в районе солнечного сплетения тяжёлым камнем. Сдается мне, что это тот, кого я боюсь называть… Надо притвориться, что никого нет дома! Пусть звонит себе, а меня — нет. Вот и все! Но мама, конечно, мои мысли читать не умеет, поэтому спустя всего несколько мгновений я слышу гневное из коридора: — Где ваша нерадивая дочь?! Мама что-то приглушенно говорит, он уже тише что-то ей отвечает. Прижимаюсь к двери в ванной, чтобы разобрать хоть пару слов, но тщетно. Зато стук входной двери слышу отчётливо. Шумно выпускаю воздух из лёгких, с облегчением выходя из убежища. Ушел. Какая мама молодец! И замираю от картины разъяренного мужчины, с бешеным блеском в глазах снимающего с себя пальто. — А где мама? — шепчу я, медленно отступая в сторону своей комнаты. Боюсь, что даже она меня сейчас не спасет. — Решила оставить нас одних ненадолго… — с яростью выдавливает он из себя каждое слово и надвигается на меня. Сейчас Хромов совсем не выглядит весельчаком-блондином, образ которого тщательно поддерживает. В этот момент это мужчина-скала, глыба злости и маньяк-убийца. Я правда боюсь за свою жизнь, поэтому начинаю лепетать неразборчиво: — Я не хотела… это все шампанское… я не ела… и… не хотела… Но мужчина-скала уже достигает меня, давит на меня своей энергетикой, ему даже касаться меня не нужно, я готова упасть в обморок от одного его вида. — Ты! — шипит он. — Ты несносная женщина! Убью тебя и меня даже не осудят, потому что любой здравомыслящий человек встанет на мою сторону. Что в твоих куриных мозгах опять произошло, что ты вот так… — он останавливается, и я вижу, как тяжело вздымается его грудь. — Я не хотела… — снова пытаюсь я оправдаться, пропуская мимо ушей его нелестный выпад в сторону моих умственных способностей. А из глаз опять вытекают две влажные дорожки. — Не хотела? Но я думал… — он смотрит на меня, и только теперь за всем этим убийственным взглядом я вижу боль. — Я слишком много выпила… — не оставляю попыток хоть как-то реанимировать себя в его глазах. Но от этих слов Хромов почему-то становится словно каменным. Напрягается всем телом и отводит взгляд в сторону. — Вот значит почему… — Да! Да! — радуюсь я, что он, наконец, понял. — Только по этому. Илья разворачивается на пятках, хватает пальто и уже собирается выйти за дверь. — И что, ты вот так просто уйдешь? — негодую. Даже начинаю злиться на него, ну неужели какая-то пьяная ошибка все перечеркнет? — Не вижу смысла оставаться с женщиной, которая готова лечь со мной в постель только по пьяни… — приглушенно говорит он, даже не поворачиваясь. — В смысле? — ору я как ненормальная, отчего он дёргается и разворачивается ко мне. Смотрит как на идиотку, впрочем, не в первый раз. — В смысле, в постель? — Мандаринка, — запускает он пятерню в волосы. — Ты издеваешься сейчас надо мной? Просто мне кажется, я на грани нервного срыва, и ты забиваешь в мой гроб последний гвоздь. Ты же сама только что сказала, что все, что вчера было, только из-за алкоголя! — последние слова он уже выкрикивает, гневно размахивая руками. — Подожди, — доходит до меня. — То есть, мы с тобой… — показываю я пальцами то на него, то на себя. — Просто я ничего не помню… — В смысле, ты не помнишь? Ты офигела, Мандаринка?! — орет, как потерпевший. — Ой, чья бы корова мычала, Хромов… — не отстаю по уровню децибел. — Объяснись! — гремит этот потрясающий мужчина совсем близко от меня. — Три месяца назад. "Подвал". Блондинка в твоей постели. Ничего не припоминаешь? Смотрю на него исподлобья. Ярость, которая так и не ушла до конца за его скотское поведение, так и бурлит внутри. Хочу врезать ему по мордасам, но он выглядит так, словно уже получил знатный хук справа. Помнит… Не ожидал скот??? — Да, это была я!!! Глава 33. Мать его! Инна. Лицо Хромова — образец абстракционизма. Где-то перекосило, где-то расплылось в лихорадочной улыбке. Глаза навыкате блестят смесью эмоций, которые мне не распознать. Задираю голову повыше, грудь вперед, руки в боки, глаза в потолоки, не дам себя тут крайней выставить! Илья — скот — Геннадьевич выходит из ступора довольно быстро и, не смотря на мой воинственный вид, надвигается решительной скалой. Убьет. На этот раз точно убьет. В состоянии аффекта, и прав, его оправдают! Но спокойно стоять и дожидаться расправы — не наши методы! Быстро ныряю в свою комнату, но закрыть дверь не успеваю, мощная ладонь останавливает ее в сантиметрах от порога. С визгом бросаюсь через кровать и хватаю со стола одну из коал. Черт, мягковата! Ноут — жалко. А вот степлер вполне сойдёт за оружие самообороны! Разворачиваю его, как видела в каком-то американском фильме и резко сжимаю — в скота летят прессованные скрепки. Пиу-пиу, получай, Хромов! Скот, однако, кажется, совсем не впечатленный от прилетающих в лицо железяк, лишь тихо смеётся и в один огромный шаг преодолевает расстояние между нами. И вот — степлер на полу, а я на кровати в объятия настоящего психопата. Он крепко сжимает меня своими ручищами и буквально нападает на мой рот. Я молочу его ладонями по спине, но это словно стену колошматить — результат 0,01 %. Тем временем Хромов переходит к коротким жалящим поцелуям щек, скул, шеи. — Отпусти меня сейчас же! — ору я. Злая, возбужденная. — Замолчи, Мандаринка. Просто заткнись, — посмеивается он. — Два дебила достойные друг друга… Его руки забираются под футболку, нащупывают застежку от бюстгальтера и точно и аккуратно ликвидируют препятствие.