Но есть еще один вид выживших — мародеры. Как правило, они действуют сообща, компанией из трех-четырех человек. Для них не существует морали, правил и всего того, чему учили их родители в далеком детстве. Мародеры выискивают и хладнокровно расправляются с другими группами выживших, забирая с собой все их припасы, пищу, автомобили, воду и даже оставшееся топливо. После того, что я вижу в городе, волей-неволей начинаю думать, какие монстры страшнее — музы или сами люди? Почему группы выживших так агрессивно настроены друг против друга? Почему музы умирают лишь тогда, когда погибает их мозг? Почему корпорация зла изо дня в день вылавливает людей для принудительного «оздоровления»? Почему мы вынуждены опасаться и тех и других? Чья это война, и почему мы в ней проигрываем? Почему?.. *** — Вот… вот так, — мягко проговаривает Вики, увлеченная процессом стрижки. В ее руках орудуют обыкновенные канцелярские ножницы и небольшая желтая расческа с мелкими зубчиками. — Еще совсем немного. Сегодня утром она любезно предложила подстричь мои наспех обрубленные концы волос. А я любезно согласилась. Поэтому прямо сейчас перед моим взором находится пелена волос цвета шоколада, а Вики продолжает колдовать над моей обновленной стрижкой. Мы находимся в поселке Тонли чуть больше месяца. Время пролетает незаметно. И мы еще ни разу не разочаровались в его жителях. Иногда Скотт будто бы сходит с ума и ни с того ни с сего набрасывается на наших парней с необоснованными претензиями. Но его тоже можно понять, с нашим появлением он больше не грозный охранник поселка и не мужественный паренек, который ездит за периметр на вылазки, а обыкновенный сантехник, обслуживающий дома. Он чувствует свою бесполезность, и она сжирает его изнутри. Всех членов нашей группы устраивает теперешнее положение дел. Беременная Эбби находится под личным присмотром чудесного доктора Мартина. Девушка так беспокоится о предстоящих родах, что каждый день обходит дома, где живут молодые мамочки, и те с удовольствием делятся своим опытом. Кэти и Тони целыми днями резвятся с остальными ребятами их возраста, посещая школу в одноэтажном домике, где преподавателями служат две женщины пенсионного возраста. Малышка Иззи все время проводит с матерью, чему и та, и другая несомненно рады. Время от времени Лили просит помощи у Грейс, а той лишь за радость сидеть с малышкой, которая за несколько месяцев успела стать ей родной дочерью. Даже Джеймс и Роберт получают удовольствие от жизни. Они выходят за периметр практически каждый день, наслаждаясь убийством муз. Каждый день они обходят огромную территорию поселка и убивают заблудших мертвецов, которые случайным образом застревают в заборе. А Джеймс, кажется, тайно сошелся с Ханной, отчего девушка даже изменилась в лице. Стала меньше дерзить и хамить, время от времени принимая участие в женских обязанностях. С того дня, как Вики чуть не утонула по вине утопленной музы, Сэм стал чаще проводить с ней все свободное время. Иногда поможет ей по хозяйству, даже помогает ее отцу поддерживать дом в хорошем состоянии. И, честно признаться, я еще никогда не видела его таким окрыленным и внимательным. Мы с Вики очень сдружились. На данный момент она является чуть ли не единственным человеком, которого я рада видеть в любое время суток, не считая Рона. Она единственная, кто относится ко мне не предвзято, не тычет в меня пальцем во время стирки из-за того, что насекомые обходят меня стороной и не упрекает в скупых эмоциях. Ведь с ней я познаю самые позитивные эмоции, а Рон говорит, что нахождение в позитивном ключе намного важнее познания всех негативных эмоций вместе взятых. И я верю ему. Как это делала Ева. Миссис Финч уделяет мне много внимания. Приглашает на чайные посиделки, на прогулки перед сном и иногда помогает мне с некоторыми хозяйственными делами. Она питает ко мне теплые чувства, с пониманием принимая тот факт, что я ее совсем не помню. Наверное, это на самом деле чрезвычайно тяжело — взять и выбросить любимого человека из головы. Забыть его даже тогда, когда он стоит перед тобой и в лицо говорит, что не помнит тебя. Но я лукавлю. На самом деле, я конечно же помню ее, ведь она является неотъемлемой частью жизни Евы. Хотя… если бы не ее дневники, я бы не смогла вспомнить и половины из того, что сейчас хранится у меня в сознании. Мысли Евы действительно здорово помогают мне адаптироваться к нынешним реалиям и разузнать какую-либо информацию про остальных членов группы. Стоит признать, я уже не могу заснуть без ее размашистых записей и детских завитушек на каждой согласной букве. Жизнь в поселке Тонли кажется нам чрезмерно спокойной и размеренной. Хоть и более нагруженной, чем прежде. Начинает казаться, что наша жизнь потихоньку налаживается, превращается в цивилизацию, в прежнее сообщество людей. И кажется, что-то плохое обязательно должно обходить нас стороной… ведь мы стараемся. Мы стараемся служить на благо общества, где любая человеческая жизнь ценится как своя собственная. Мы просто не заслужили чего-то плохого. У каждого жителя поселка есть собственное расписание на каждый день недели. Например, в поселке больше всего женщин молодого и среднего возрастов, поэтому мы каждую неделю меняемся обязанностями. Я уже научилась стирать, кормить кур, доить коров, собирать яйца, убирать дома и печь хлеб с угольком вместо шапки (но даже его люди едят с удовольствием, когда отрезают верхушку конечно же). Единственное, к чему я еще не прикасалась, это к мыловарению, обучению детей и все, что связано с молочной продукцией. Этими вещами занимаются отдельные группы лиц, также, как и врачеванием и защитой нашего поселка. Например, Рон и Сэм никак не могут пойти прочищать сортиры или рубить дрова, когда практически каждый день выезжают на вылазки, рискуя жизнью. Также, как и женщины не могут поехать на вылазку, потому как ничего не смыслят в самозащите и уничтожении муз. Безусловно, в нахождении здесь есть некоторые минусы, которые сразу же перекрываются безопасностью, стабильностью и приближением к нормальной цивилизованной жизни. В правилах поселка введен строгий комендантский час, который гласит, что в девять вечера мы все должны сидеть по домам и начинать выходить на улицы лишь через час после рассвета. Еще нам активно можно пользоваться электричеством лишь в определенные часы: с 07:00 до 09:00 во время завтрака; с 12:00 до 14:00 во время обеда и с 19:00 до 21:00 во время позднего ужина. Как нам объяснил Фред, это делается во избежание перепадов электричества и срока годности генератора. Но никто не запрещает нам включить свет на кухне в час ночи, чтобы выпить стаканчик воды. Ограничение по электричеству связаны лишь с бытовыми приборами, которые требуют чрезмерной нагрузки: микроволновки, пылесосы, чайники, инструменты, работающие от сети, и другие бытовые устройства. Те же ограничения касаются и воды. Часами проводить в душе категорически запрещается. Во-первых, это может забить местную стихийную канализацию, которую жители поселка построили своими руками несколько месяцев назад. А, во-вторых, большой расход воды нецелесообразен. Ведь зря потраченную воду мы сможем использовать и в пищевых целях, что намного важнее, чем чистые руки, которые кто-то привык намывать по полчаса в день или чистить зубы с открытым краном. Неделю назад Фред признался нам, что еще за год до начала эпидемии он и еще парочка активистов с поселка добились от местных властей установки индивидуального вечного генератора. Это спасло население от регулярных перебоев в электричестве и в целом улучшило качество жизни. После начала эпидемии все жильцы, оставшиеся жить в своих домах, без устали благодарят Фреда за такое решение, ведь никто не хочет знать, что было бы, если бы Фред не настоял на своей просьбе… А что касается меня… Теперь я наравне с Дженнифер езжу на продовольственные вылазки в ближайшие населенные пункты. Отныне я стала второй из многочисленных женщин, удостоившаяся этой чести. Хотя, держу пари, остальные не особо то и хотят оказаться на моем месте. Рон с неохотой принял решение изредка брать меня с собой, но парни убедили его, ведь я единственный человек, который без особого труда может достать любую вещь в кишащем музами городе. И естественно, на подобные вылазки мы выезжаем лишь своей компанией, с теми ребятами, которые своими глазами видели на что я способна. И я очень надеюсь, что этим решением мы не вызываем никаких серьезных подозрений. Рон… Перед первой моей вылазкой он сказал: как человек, который защищает тебя — я бы не стал рисковать и отпускать тебя в город. Но как любой здравомыслящий человек я понимаю, что ты наше единственное спасение за периметром. Он все также не подозревает о моих чувствах к нему. Ну, или просто умело делает вид. Он уже не держит ту холодную дистанцию, которой придерживался еще в библиотеке. Возможно, тогда он ждал, когда я прочту хотя бы половину из записей Евы Финч. Возможно, он ожидал, что я вспомню, кто я такая и все станет на свои места. Но с прочтением дневника все становится еще запутанней. С каждой страницей у меня появляется все больше вопросов к корпорации «Нью сентори» и Диане лично. Тот факт, что вице-президентом корпорации является родная тетя Евы Финч — напрочь спутал все карты. Неужели кто-то будет всерьез подвергать родную племянницу опасности, не зная точных результатов и побочных эффектов, основываясь лишь на теории? Какими мотивами руководствовалась Диана, когда сознательно шла на такой шаг? Почему люди в белых комбинезонах называют обыкновенных людей, находящихся вне стен корпорации, инфицированными? Почему они похищают случайных оставшихся людей на улицах города? Почему они ищут родного сына президента «Нью сентори» — Аарона Моргана. Что такого он мог натворить? И почему, черт возьми, его имя каждый раз болезненно отзывается в груди, перекрывая доступ к кислороду? Никто из поселка Тонли не догадывается, кто я такая и что из себя представляю. Мою жизнь намного облегчило отсутствие браслета корпорации на запястье. Без него я невольно проявляю больше эмоций, которые опасалась испытывать с ним, подавляя их глубоко внутри. Но даже без браслета на руке время от времени я ловлю на себе косые взгляды незнакомых мне жителей. В этом плане от всех отличается Скотт. Он изо дня в день пытается следить за мной и обсуждать меня с остальными жителями, что не может не напрягать. Я могу быть благодарна ему лишь в одном — из-за его слежек и подозрительных взглядов в мою сторону, я знакомлюсь с новым чувством. Чувством напряжения и скованности. Я опасаюсь, что что он разузнает обо мне какую-либо информацию, которая не понравится всем остальным жителям поселка. Как же они со мной поступят? Очень просто, как поступит любой человек, когда узнает, что в деле замешана корпорация — выгонят прочь. Он все роет и роет, а я боюсь упасть в эту яму. — Я тоже иногда хочу отрезать волосы. Так же импульсивно, как это сделала ты, — признается Вики, грустно улыбаясь. — Ведь сейчас всем без разницы как ты выглядишь, здесь все выглядят одинаково. А потом говорю себе: Вики, твои красивые белокурые волосы — единственная драгоценная вещь, которая связывает с прошлой жизнью и продолжает украшать тебя в любом состоянии. И желание отпадает само собой, — она отстраненно улыбается своим мыслям, и я улавливаю ее легкую улыбку через небольшое зеркало в ванной. — Кстати, я так и не спросила, сколько тебе лет? Чем занималась до конца света? — Мне двадцать один, — признаюсь я, вспоминая досье корпорации на Еву Финч, которое они показывали мне в первый же день. — Я училась на третьем курсе медицинского университета. А ты? Ты ведь тоже особо о себе не рассказываешь. — Как-то подходящего случая не было, — она отстраненно пожимает плечами. — О, так мы с тобой ровесницы! Мне двадцать недавно исполнилось. Честно признаться, мне даже и рассказывать особо нечего. Я всю жизнь помогала отцу по хозяйству, пока Дженнифер служила в армии. Она приезжала к нам лишь раз в полгода, очень хорошо помогала в финансовом плане. А наша мама… — на мгновение Вики замирает, направляя взгляд куда-то сквозь мои волосы. — …умерла, когда мы еще учились в школе. У нее всю жизнь были проблемы с сердцем и в тридцать три ее сгубил инфаркт. Она была еще так молода и полна сил… — девушка нервно сглатывает слезы. — Отец очень тяжело переживал ее утрату, но теперь мы, наоборот, рады, что мама не застала всего того ужаса, который разворачивается сейчас. Глядя на ее подавленное состояние мне тут же хочется извиниться за вопрос о ее жизни, который буквально растрогал ее до слез. Но я не сделала бы этого, будь сейчас на моей руке браслет. — Прости, я не… — Нет, ничего страшного. Ты же не знала про маму… — натягивая привычную жизнерадостную улыбку произносит Вики. — Все, теперь точно все. Можешь вставать и смотреть. Я с нетерпением подрываюсь со стула, рассматривая в зеркале новый образ. Новым образом это назвать сложно, но все же Вики старательно привела в порядок мои обрубленные концы. Они больше не торчат в разные стороны и с этого дня имеют одинаковую длину. Ева почему-то не упомянула в дневнике по какой причине отрезала волосы на скорую руку, не церемонясь о последствиях. Полагаю, таким образом пыталась скрыться от своей тетушки… Или ей просто надоели длинные густые волосы, за которые в любой момент могла уцепиться муза. Не говоря уже о знойном лете, когда хочется налысо сбрить все имеющиеся волосы на теле, чтобы хоть немного избавиться от неприятного и липкого ощущения пота. — Спасибо, ты сделала из меня человека, — благодарю я, одаривая ее искренней улыбкой. — Боже, не говори ерунды, — отмахивается девушка, подметая остатки моих волос с кафеля. — Я всего лишь подровняла тебе концы. После нашей импровизированной стрижки Вики отправляется провожать меня к воротам, где парни уже собираются на очередную вылазку вместе со мной, перебирая оружие. Сэм докуривает очередную сигарету, спиной облокачиваясь об синий легковой автомобиль Фреда, Рон перебирает оружие на асфальте, а Джеймс и Роберт с жаркими спорами решают кто из них возьмет винтовку военных, которую позаимствовали еще в том мертвом лагере. Ханна все это время с широкой улыбкой на устах наблюдает за парнями. — Ты готов? — спрашивает она, обвивая шею Джеймса тонкими руками с игривой улыбкой на лице. — Да, готов, — отзывается он, приобнимая ее за талию. — Вы всю вчерашнюю ночь собираетесь пересказывать? — с издевкой произносит Сэм, подходя к Вики, и Ханна демонстративно закатывает глаза. — У меня хорошие новости, — с ее появлением его голос становится мягче. — Правда? И насколько они хорошие? — щебечет в ответ Вики с лучезарной улыбкой на лице. — Я не иду на вылазку, — сообщает парень, аккуратно опуская руку на ее плечи. — Серьезно? — искренне удивляется Вики, замирая на месте. — Это же здорово! Значит ты… будешь помогать мне с выпечкой! Сэм пару раз кивает, с опьяненной улыбкой на лице продолжая разглядывать реакцию девушки. Она с визгом радости бросается ему на шею, и он обнимает ее в ответ. И я прекрасно понимаю чувства Вики, она провожает нас всех на очередную вылазку как в последний раз. Ее внезапно нахлынувшие чувства радости легко объясняются тем, что Сэм на некоторое время будет в безопасности… рядом с ней. — Ева, принеси, пожалуйста, ключи от машины, — через плечо мягко просит Рон, копошась с оружейной сумкой. — Кажется, они у Скотта в будке. Не теряя времени, я тут же следую указанному маршруту, забегая в одинокую сторожевую будку Скотта, находящуюся в непосредственной близости от ворот. В небольшом помещении царит полумрак. Лишь маленькое полукруглое окошко — оно же и единственное — открывающее вид на периметр, пытается кое-как освещать затхлое пространство, лишенное кислорода. Скудный солнечный свет едва ли захватывает поверхность потертого дивана и небольшого круглого стола со множеством мелких предметов, которые рухнут вниз при одном только взгляде на них. Долго всматриваясь в маленькие побрякушки на столе, мой взгляд, наконец, вылавливает сверкающий ключ зажигания, а затем и сам брелок. Спускаясь по узкой металлической лестнице, я заворачиваю за угол и ощущаю резкий толчок вперед. Ключи мигом вылетают из рук, со звонов приземляясь на асфальт. Я не сразу соображаю, что происходит, и в этот момент кто-то грубо обхватывает шею рукой, приставляя к коже холодное лезвие ножа. Мои безуспешные попытки вырваться лишь злят нападающего, отчего из него вырывается злостный рык, в котором я узнаю знакомые нотки. — Эй! — раздается надменный голос Скотта над моим ухом. Он с силой ведет меня вперед в сторону ребят, собравшихся возле автомобиля Фреда, но лишь на безопасное для него расстояние. Парни переводят взгляд на меня, а затем на Скотта, который в опасной близости прижимает острое лезвие ножа к моему горлу. Они быстро соображают, что происходит, поэтому реагируют молниеносно, направляя оружие в нашу сторону. — Что ты творишь, Скотт? — недоуменно произносит Джеймс. — Отпусти ее, и мы спокойно поговорим, — твердо произносит Рон, направляя прицел в его голову. — Чего ты хочешь? Позади нас начинает скапливаться любопытный народ. Их перешептывание я улавливаю даже сквозь тяжелое дыхание мужчины. — Эй, чувак, спокойно, — Сэм приподнимает перед собой руки, закрывая телом испуганную Вики, но ее любопытный взгляд продолжает мелькать из-за спины парня. — Давай разрулим эту ситуацию без жертв, ладно? — Заткнитесь, уроды! — сквозь зубы процеживает Скотт, размахивая острием ножа в их сторону. — Я знаю, что с ней что-то не так! Я знаю, что она связана с корпорацией!.. Глава 24 По спине пробегает неприятный холодок, граничащий с липким ужасом. Он обо всем догадался. Он все знает. И он… хочет убить меня? — Скотт! — гневно выкрикивает Фред, быстрым шагом приближаясь в нашу сторону. — Что на тебя опять нашло?! — А, ну, быстро отпусти ее! — командным тоном бросает Дженнифер, подбегая к нам вперед отца.