По весне началась починка кораблей. Команда, ожидавшая на берегу возвращения Капитана и остальных участников экспедиции, занималась просушкой и проверкой такелажа. Многие канаты прогнили, особенно те, что были изготовлены прямо на островах из волокон банана. Из специальных мешков, пропитанных соком дерева, произраставшего в джунглях одного из островов Архипелага, доставали сбухтованные канаты, размотав и вытянув, заменяли ими пришедшие в негодность снасти. Сок упомянутого дерева ценился чрезвычайно, ибо он делал ткани устойчивыми для влаги, и подобный материал был особо востребован на кораблях. Корабельный плотник вместе с помощником обстукивал и обшаривал оба судна от киля до топа каждой стеньги, которые на время неходового сезона были сняты и уложены вдоль палубы. Особенно много времени мастер провел в трюмах, ковыряя ножичком то одну доску внутренней обшивки, то другую, поднося свечу к месту стыковки флортимберсов6 с килем, простукивая каждый шпангоут… Самым сложным объектом для осмотра оказалась внешняя обшивка корабля, поскольку на этих берегах у пиратов не было возможности вытащить суда на сушу. Мастер надеялся, что на обратном пути кораблям удастся благополучно дойти до первой подходящей для килевания бухты. Несмотря на то, что климат на побережье был значительно мягче, чем в степи или, тем более, в горах, и снег почти не выпадал, а вода не замерзала, пиратам зимовка далась нелегко. Охота в этих местах шла не очень удачно, и люди оказались зависимы только от тех запасов продовольствия, что были оставлены им, а также немного спасала рыбалка. Перед лицом выживания командам стало тяжело держаться обособленно, и к весне они уже образовали одну общую группу с иерархической стратификацией. По наказу Ригзури все меры предосторожности соблюдались, хотя за всю зимовку они не встретили ни одного чужака. В день возвращения экспедиции дозорные, располагавшиеся на самых высоких точках крепости, заметили приближавшийся караван, когда тому оставалось преодолеть еще приличное расстояние, и потому прибытие Капитана никого не застало врасплох. Оставленный за старшего боцман «Кеолы» доложил Ригзури обстановку. Пираты, ходившие в горы, разгружали обозы под руководством бомбардира. Те, кто зимовали на берегу, радовались подарку степняков даже больше, чем орудиям. Однако две крупные пушки, ради которых во многом и затевалась экспедиция, привели их в восхищение. Эти пушки мастер Магур нарек именами. Крупная и мощная звалась «Черепаха», а дальнобойная — «Скорпион». Ригзури планировал разместить их на оборонительных сооружениях города, которые, как он надеялся, успели построить оставшиеся на острове под командованием капитана Ги. Тем временем старпом «Алтеи», выполнявший обязанности капитана, собрал свою команду, чтобы объявить им новость. Часть людей из зимовавших на берегу выразила свое недовольство, но поскольку старпома поддерживали все, кто ходил к металлургам, а также команда Ригзури, возмущение быстро улеглось. Пришло время прощания с Аланом и степняками. Люди, прошедшие вместе условия суровой зимы в горах и ставшие товарищами по боевым игрищам, теперь должны были отправиться в разные края света и, возможно, уже более не встретиться. Степняки с любопытством смотрели на покачивающиеся на волнах бухты парусники, не очень понимая, как на них пираты собираются пересечь те гигантские водные пространства, что описывали. Но один молодой юноша выразил желание уйти вместе с морскими искателями приключений. Он был сиротой и учеником Алана. И его учитель дал позволение. Предводитель степняков сказал Ригзури, что видит в этом честный обмен, ведь он отдает ему хорошего воина взамен справного моряка, которого тот оставил им. На том они и порешили. Пиратам потребовалось время, чтобы закончить подготовку кораблей к выходу в море. Ригзури, обсуждая с плотником состояние судов, спросил его, возможно ли дойти до Каперании без остановок. На что тот сообщил, что состояние внешней обшивки далеко от хорошего, хоть в этих водах, в отличие от южных, обрастание не значительное, поэтому в ходу они не потеряют. Мастер со своими помощниками и командой заменили и подлатали все, что можно было, не вытаскивая корабля из воды, однако он не мог поручиться, что помпы справятся. Ригзури понимал опасность, тем более корабли должны были идти почти на пределе своей грузоподъемности, каждый перевозя помимо бортовых еще и по одной крупной пушке и значительный запас ядер. Но им следовало торопиться, ведь на материке, вероятно, тоже не станут медлить, возможно, карательная эскадра уже готовится к отплытию в сторону Южного Архипелага, и неизвестно, в каком состоянии сейчас подготовка на Каперании. Как только все приготовления были завершены, «Кеола» и «Алтея» покинули пустынную бухту, оставляя руины крепости, давшие им приют, в одиночестве хранить свои тайны. Глава 48. Обязательства жрицы Старшая Жрица подошла к окну. Сегодня снаружи было особенно неспокойно. Ветер, как обезумевший пес, носился между серых камней и скал, обрывая и разметая все, что попадалось на его пути. Смерчики пыли кружили то тут, то там, нося в своем кольце обломки веток и сухой хвои. Женщина не могла припомнить, когда в последний раз она наблюдала такой же шторм. В дверь постучали. На пороге появилась сестра Нритта. — Ну что там? — устало спросила хрупкая женщина у окна. — Настоятель снова прислал свою просьбу. Старшая жрица понимающе кивнула, но ответ ее звучал так, словно она говорила не с посыльным, а самим адресатом. — Мы не ввязываемся в политику. — Я говорила ему, но он повторил то же, что и раньше. — Хорошо. Я обдумаю это сегодня. От Мелиссы никаких вестей? — Нет. — Хорошо, — повторила она, — теперь я хочу остаться одна. Нритта кивнула и затворила за собой дверь. Шторм за окном усиливался. Как только дверь закрылась, Старшая Жрица опустилась в деревянное кресло. Она старательно пыталась погасить ту боль, то пламя, что снедало ее изнутри, но тщетно. Женщина прикрыла глаза и снова простерла свое внимание за пределы их острова, за северное море, вглубь материка, пытаясь нащупать присутствие своей воспитанницы, но та ускользала от нее, как и в предыдущие дни, будто ее уже не было на этом свете. Жрица повторила зов, но он канул в завываниях ветра за окном. Потратив много сил, она обмякла в кресле, переводя внимание на дыхание, которое теперь сильно замедлилось. Вдруг резкий порыв ветра сорвал пламя свечей с фитилей, и комната погрузилась во мрак. Жрица встрепенулась в кресле. Этого не могло быть! Ветер снаружи не мог пробраться внутрь Монастыря, если только это не был иной ветер… В проеме окна стояла фигура. Она шагнула в комнату. Ее бледная худощавая рука протянулась к Жрице. «Неужели…», — пронеслось в сознании женщины. Пришедшая с ветром или же пришедшая ветром опустилась подле своей наставницы. Старшая Жрица провела кончиками пальцев по осунувшемуся скуластому лицу девушки. Она была так бледна и худощава, что во мраке ее можно было принять скорее за вестницу скорого отхода в иной мир, нежели за живого человека. И все же это была она, теплая и живая. Жрица с трудом верили своим глазам, но еще важнее — своему осознанию того, как ее воспитанница вернулась в монастырь. Теперь уже не было никаких сомнений, что она достигла той границы, к которой шла. И стало понятно, почему Жрица долго не могла нащупать ее присутствия в мире живых. — Ты звала меня, — сказала прибывшая. — Да, — кивнула Жрица, — пришло твое время. В тот вечер они почти не говорили. Обе жрицы слишком хорошо понимали все случившееся, чтобы облекать это в словесную форму, тем упрощая и искажая суть. Ведь им обеим довелось побывать там — за гранью мира. * * * Необычное появление Римьяны в Монастыре быстро стало известно среди его обитательниц, но вопросов не последовало. Старшая Жрица произошедшее не комментировала, сестра Мелисса и вовсе молчала, проводя больше времени в одиночестве. — Стоит ли отпускать ее в Замок снова? — спросила сестра Нритта у Старшей Жрицы на следующий день после необычного возвращения девушки. — Ты задаешь вопрос, который не имеет теперь значения, — с ноткой сожаления ответила ей женщина, наблюдая на пламя свечи, разделявшее собеседниц. Старшая Жрица хорошо понимала, что бессмысленно противиться неизбежному. И это приносило ей чувство облегчение. Теперь от ее решений ничего не зависело. — Но ведь Вы хорошо знаете разницу в наших подходах. Пусть он применяет свои методы к мальчишкам. А она — жрица, — на лице Нритты читалось недовольство. — Вот именно. Она — уже жрица, прошедшая две трансформации. Мы не вольны над этими процессами. Нритта молчала. Она больше не смотрела на наставницу, воспитывавшую ее с первых дней в Монастыре, куда она прибыла далеко не столь юной, как сестра Мелисса. И, несмотря на многолетнюю неустанную работу, не смогла достигнуть того, что за такой короткий срок обрела молодая жрица. Но в сердце этой крепко сложенной, на вид словно выбитой киркой из скалы, женщины не было зависти. Она давно приняла, что стихии имеют свои пути, в каждом сосуде воплощаются путем даже им, жрицам, неведомым. Такую судьбу невозможно выбрать, а предназначению невозможно сопротивляться. Но с «этой девочкой» все происходило слишком быстро. Ее телесная оболочка могла не выдержать. А Настоятель, по мнению Нритты, не считался с подобными вещами. Теперь же ей предстояло самой отвести только что вернувшуюся сестру Мелиссу снова на материк. Процессия, ежегодно возглавляемая Старшей Жрицей, состояла из нескольких обитательниц Монастыря, подбираемых по специальному принципу. Все они были жрицами, прошедшими инициацию и устойчивыми к проявлениям внешнего мира. Дело в том, что многие из жриц, однажды попав на остров и став послушницами в Монастыре, никогда больше не ступали на большую землю. Не то чтобы их Верховная Жрица боялась, что, оказавшись снова на материке, они ощутят колебание потерянных частичек былой жизни, но на некотором этапе такая поездка могла быть нежелательным впечатлением. Даже, когда ей пришлось отправить в путешествие сестру Мелиссу, она полагала, как и сестра Нритта, что знакомство с крепостью жрецов и Настоятелем — событие слишком раннее для ее практики. Теперь же процессию на материк впервые возглавляла не Старшая Жрица. Эта миссия была возложена на ее правую руку, сестру Нритту. А среди жриц, взошедших на корабль, снова должна была присутствовать сестра Мелисса. Настоятель ясно указал девушке на это, когда она покидала его крепость перед уходом в Леса. Через несколько дней после возвращения молодой жрицы, когда ее тело потихоньку начало восстанавливаться, она снова вошла в зал с книжными стеллажами. — Мне нужно поговорить с тобой о просьбе Настоятеля, — Старшая Жрица ожидала ее там, — я предполагаю, что он захочет обсудить с тобой это, когда ты прибудешь в Крепость. Старшая Жрица встала со своего кресла и подошла к темному окну. Она стояла спиной к Римьяне, но девушка хорошо чувствовала, что разговор этот неприятен для нее. — Он хочет, чтобы мы приняли участие в одном деле людей с большой земли. Жрица обернулась. — Ты молчишь. Не спрашиваешь? Да. Все так и есть, мы не занимаемся их делами. И я уже передавала ему это. Но там странная ситуация, и он считает, что наше вмешательство необходимо. Он просит одну из нас. Думаю, он попросит лично тебя сделать это. Я хочу оставить этот выбор за тобой. Если ты сочтешь нужным вмешаться, то делай это. Если поймешь, что жрицам не стоит соприкасаться с этим вопросом — откажи. Римьяна кивнула. — Но прежде, — продолжала Старшая Жрица, все так же не отходя от окна, но уже всем телом повернувшись к собеседнице, — я хочу тебе рассказать еще кое что. Садись. Римьяна послушалась и заняла место у стола с подсвечником. Его три толстые восковые свечи этим вечером были единственным освещением зала. Сама говорившая осталась стоять. — Каждая Жрица проходит три трансформации. Первые две ты прошла довольно рано. Так бывает далеко не со всеми. И никогда не знаешь, где и при каких обстоятельствах настигнет тебя третья. Она может быть отделена куда большим отрезком жизни от второй, нежели вторая от первой. Ты еще очень молода для той силы, которая пришла к тебе. Тебе стоит помнить об этом, и не давать ярости властвовать над тобой. Возможно, ты полагаешь, что за это время в Монастыре ты уже научилась управлять своими чувствами. Но по собственному опыту могу заверить тебя, что весьма вероятно — это не так. Запомни то, что я тебе сказала. Возможно, это понадобится тебе в этом путешествии. — Хорошо, — ответила ей Римьяна, поняв, что Жрица сказала все, что хотела. Это было странным предупреждением, учитывая то, кем были жрицы. Однако Старшая Жрица ничего не говорила просто так. Девушка покинула зал и отправилась по переходам и лесенкам в свою келью. Часть ее существа радовалась предстоящему, ведь вернувшись на материк, причем уже в роли жрицы, прошедшей второй этап посвящения, у нее будет шанс разузнать хоть что-то про брата. Во время своих ночных практик она не раз пыталась потянуться к нему, как сделала это однажды с Настоятелем, но у нее никогда не получалось нащупать его, как будто его больше не было там, где она пыталась его искать. Однако что-то внутри нее говорило, — он жив. Но одновременно с затаенным ожиданием и надеждой девушка испытывала тревогу. Неясное чувство копошилось внутри, пытаясь найти себе место среди остальных, но безуспешно. Римьяна подумала о Настоятеле. Уже второй раз Старшая Жрица пыталась предупредить ее о нем. Кто же он был и какую роль играл? То, что Римьяна увидела, соприкоснувшись с ним однажды, говорило о том, что он не был простым жрецом и, тем более, обычным человеком. Римьяна вошла в келью и опустилась на кровать, долго пустовавшую без нее. В комнате было прохладно, как и всегда. Девушка залезла под одеяло и почти сразу уснула. Тело ее все еще требовало большей продолжительности сна, чем обычно. * * * В Монастыре готовились к предстоящему посольству на материк. Нритта уже не первый раз отправлялась туда, и потому готовила жриц, в том числе и Римьяну, несмотря на то, что девушка тоже отправлялась в Замок не впервые. Их предстоящей работой являлось совершение ежегодного ритуала по укреплению и защите Замка, а в обязанности Нритты теперь входило не только руководство за проведением ритуала, но и присмотр за жрицами, чтобы они без необходимости не общались ни с кем. «И не видели того, что не следует», — думала Римьяна. Теперь, участвуя в этой подготовке, она удивлялась, отчего Настоятель дал ей столько свободы. Возможно, он-то хотел, чтобы она видела все?.. — Сестра, — Римьяна подошла к Нритте после одной из практик, когда другие жрицы удалились. — Да, сестра? — подняла свои спокойные и проницательные глаза на нее жрица. — Почему в этом году Старшая Жрица не возглавляет экспедицию на материк? Мне кажется, что это всегда делала она. — Так и есть, — кивнула Нритта, — всегда она. Но не теперь. Теперь… — жрица мгновение колебалась, но потом все же произнесла, — она больна. — Больна? — это прозвучало для Римьяны странно, — разве такое возможно?.. Чем? Нритта слегка улыбнулась, Римьяне показалось, что почти грустно: — Она больна приближением смерти. Эта болезнь никого не минует, даже жриц. Корабль пришел через три дня. Это была крупная лодья, самая большая из тех, что принадлежали жрецам. Для жриц установили небольшой шатер на палубе, впрочем, никто не обязывал их находиться в нем. Старшая Жрица вышла во двор Монастыря перед воротами проводить девушек. Она благословила каждую из них в дорогу и, когда подошла очередь Римьяны, взгляды двух жриц, молодой и старой — встретились. В совиных глазах провожавшей Римьяна видела всю ту же решимость, как и раньше, все так же много жизни… Однако взгляд этот прощался с ней. Он говорил ей: «помни!». Римьяна кивнула в знак понимания. Жрица на мгновение прикрыла глаза, а потом возвела руки над девушкой и совершила обряд. Когда Римьяна вступала на палубу, что-то ныло в ее груди. Лодья отчалила, но девушка не оглянулась на остров, где оставалась их крепость-монастырь, где оставалась та, что и впрямь, как и обещала, стала для нее семьей. Девушка вышла к форштевню и неподвижно встала там, наблюдая свинцовые воды. Она понимала, что, быть может, ей больше не суждено увидеть наяву этих совиных глаз, с пониманием смотрящих на нее. Мучительная тоска сжала ее грудь, ей захотелось обернуться, поднять рукою волну и унести их судно обратно к неприветливым скалам острова. Но она не шелохнулась, оставшись стоять прямо, у форштевня, как будто сама являлась его частью, вырезанной из дерева. Глава 49. Курс на Каперанию