Дальше они ходили по участку с веревкой с узелками и закрепленном на одном конце камешком и опускали в ямы. Горняк снова сделал чертеж на земле. — Да… — пробормотал он, — вот эти подойдут, да… твои пушки можем сделать. Но много металла нужно — нет, не быстро это будет. Придется тебе с людьми зимовать. — Я знаю, — кивнул Ригзури, — мы можем остаться у вас, пока будет идти работа над пушками? — Да… — протянул горняк, — я поговорю с Маргусом, он отвечает за деревню, в которой вас поселили. Но вот еще что… — продолжил он, снова возвращая взгляд на Ригзури, — как бы хорошо мы ни сделали — пушка живет выстрелов в… в две человеческие жизни, думаю, вряд ли больше. Выстрел — год. Металл, что кожа — стареет, а дряхлая кожа — что в ней проку? Понял? — Понял, — ответил капитан. — Есть еще одно, о чем я хотел просить тебя. — Да? Ригзури решил озвучить один план, давно уже зревший в его голове, — могли бы вы отлить нам не только простых ядер, но и таких, чтобы по два были скреплены цепью, на вот таком где-то расстоянии, — и он развел руки. Горняк почесал мелкую бородку, нахмурил лоб, возводя взгляд вверх и слегка направо. — Цэээпью… — протянул он, — скрепить… возможно… Зачем тебе это? — Таким хорошо мачты сносить, — ответил Ригзури с легкой улыбкой. — Мачты — это что? — То, на чем стоят паруса, а они обеспечивают кораблю движение. Без мачты корабль неуправляем. Одним ядром сложнее сбить, чем таким. Горняк понимающе улыбнулся и кивнул. — Пусть это останется между нами, — сказал ему Ригзури тоже с улыбкой. — Хорошо, — ответил тот, — я не скажу твоим врагам. Они молча шли вдоль реки, когда горняк вновь заговорил. — Ты, человечек, мне нравишься. Хорошо думаешь. Поэтому я тебе вот что скажу. Ты знаешь, ведь у нас нет воинов, хоть наши мужчины и даже женщины сильны, у нас почти нет оружия, хотя мы делаем его столько, что все — даже из дальних земель, как ты, приходят к нам за ним. Почему люди из крепостей не пришли к нам и не завоевали нас? Ригзури посмотрел на него, ожидая ответа. — Вооот. Мы так давно живем в этих горах, и потому знаем то, что они за всю жизнь не узнают. Они могут убить нас — но тогда все останутся без металла. Они могут пытать нас — но мы умираем молча. Им проще купить у нас, чем взять силой. Да… Когда у тебя проще купить — с тобой не воюют. Понял? Ригзури молчал. — Им так часто разрешалось брать, — через некоторое время сказал капитан, глядя на воду, — что они удивились, когда стали брать и у них. А потом разозлились. Теперь они хотят войны. Но что, если бы все, у кого они брали до сих пор, отреагировали бы, как они, когда взяли у них? Если бы порабощенные ими народы начали ломать их крепости и дома, построенные их руками в кандалах и из материалов, взятых с их родины? — Раб, — хмыкнул горняк, — не тот раб, что в кандалах. Ты не будешь рабом, если ты не раб. — А если на кону будет твоя жена и дети, например? — Все едино. И не причем тут дети, жена тем более, — горняк сказал это жестко, закрывая таким образом, по-видимому, неприятную для него тему. — Хорошо, Магур, — сказал ему Ригзури, — тогда до завтра. — Да, — ответил горняк, которого Ригзури впервые назвал по имени, — утро уже скоро, иди спи, человечек, завтра много работы. И каждый пошел в свою сторону. * * * Поначалу все новоприбывшие жили своими лагерями обособленно, готовя в своем кругу, стараясь держаться отдельными группками. Но время шло, постепенно подтачивая эти границы, как река размывает берег. Ригзури, с первого дня нашедший общий язык с мастером Магуром, проводил много времени в компании горняков. Он проявлял уважительный интерес, который, в отличие от праздного любопытства, льстил работникам, и потихоньку они стали подпускать его к металлу. Топорик, умевший находить общий язык почти с любыми людьми, тоже был хорошо принят местным народцем. Даже старательно обособлявшиеся от пиратов степняки, здесь, будучи не один на один с чужестранцами, а сами, являясь ими, стали немного ослаблять оборонительную позицию, и время от времени у общего огня можно было видеть смешанные группки из пиратов, горняков и степняков. Погрузившись в вопросы металлургии, Ригзури успел немного забыть про своего сложного партнера по экспедиции, да и Суслик вел себя тихо, и со времени прибытия в деревню горняков как-то пропал из виду. Его люди последовали примеру остальных и тоже потихоньку социализировались. Видя это, Ригзури посчитал, что у него нет поводов для беспокойства по данному вопросу, пока однажды вечером к нему не зашел мастер Магур. Горняка тоже интересовали ранее не слышанные им вещи, и он любил заглядывать после рабочего дня в лагерь пиратов послушать истории о морских походах. Все в них казалось ему невероятным, начиная от самого моря. Он с трудом мог представить такой объем воды, да еще и соленой. Но этим вечером он не сел к общему огню, а отозвал Ригзури в сторону. — Хочу у тебя уточнить кое-что, капитан, — теперь он так называл Ригзури. — Конечно, Магур, говори, — сказал Ригзури, но тон горняка не понравился предводителю пиратов. — У нас с тобой есть договоренность о нашем вознаграждении, так ведь? — Конечно, ты можешь не сомневаться в моих словах. Но если тебе или главе деревни показался мал задаток… — Нет, — ворчливо прервал его Магур, — дело не в этом. Тебе я доверяю, но тут… Один твой человек хотел купить нож у моего работника. Твои люди располагают личными средствами? Ригзури начал понимать, о чем речь. — Некоторые да. Все то, что обещано вам за пушки и ядра, хранится отдельно под охраной. Но я обещаю тебе проверить сегодня еще раз все. — В этом нет нужды, если ты доверяешь своим людям. — И все же я благодарен тебе за то, что ты сказал мне. Так он купил нож? — Нет. Я не дал разрешения. Торговлю у нас могут вести, или договариваться, только определенные люди. Так что скажи своему человеку, если он хочет нож, пусть говорит сначала с тобой, а ты со мной. Вот так. — Я непременно скажу ему, Магур, — несмотря на учтивое обращение с мастером, Ригзури чувствовал, что тот все еще не в духе. — Ты можешь назвать мне человека? — спросил капитан, хотя уже догадывался, о ком разговор. Его предположение подтвердилось, когда горняк дал описание покупателя. Ригзури заверил мастера еще раз, что теперь все будет по правилам, и пригласил к огню, а сам пошел к Топорику, которому поручил отправиться в сокровищницу с помощниками и все проверить, а заодно и немного встряхнуть, возможно, подрасслабившуюся охрану. Самому же Ригзури снова предстоял неприятный разговор. Суслика он нашел в лагере среди его людей. Он отозвал капитана «Алтеи» от огня, и тот недовольно подошел. Двое обменялись тяжелыми взглядами, было видно, что им обоим уже сложно скрывать неприязнь. — Ну, что у тебя опять? — несдержанно спросил Суслик. Ригзури потянул носом воздух, проверяя не пьян ли его собеседник, он и с трезвым-то Сусликом предпочел бы не иметь бесед, ну а с нетрезвым ему точно было бы не договориться. Не почувствовав характерного запаха, он спокойно изложил положение дел и передал слова мастера. — Я что, должен отчитываться перед тобой или этим грибом о том, что желаю делать? — Суслик явно нарывался. — В данном случае, это даже не мои правила. Мы обязаны уважать законы принимающей стороны. Если ты откажешься подчиниться, тебя выселят из деревни. И я думаю, что ты понимаешь, что в данных условиях ты там долго не продержишься, — холодно ответил капитан «Кеолы». — Это угроза? — глаза степняка блеснули в предвкушении ссоры. — Это предупреждение. Бунта на корабле я не потерплю. С сегодняшнего дня или полное подчинение, или изоляция. Все как в море. — А с чего ты взял, — начал медленно и приосанившись вдруг Суслик, — что тебе удастся вот так легко меня оседлать? Эту позу Ригзури хорошо знал, и понимал, куда все идет. Чего он не понимал, так это почему Суслик нарывается при столь невыгодных для него условиях, теперь, а не раньше, когда их люди были один на один. Теперь капитан «Кеолы» оценивал ситуацию, будет ли умно ввязываться в это, хотя у него уже давно внутри свербело хорошенько навешать этому дурню, не поддающемуся голосу разума. — Ты же понимаешь, что сила не на твоей стороне. Зачем тебе это? — напрямик спросил пирата Ригзури. Но слов в ответ не последовало. Впрочем, к летящему ему в нос кулаку Ригзури тоже был готов, и легко увернулся. За спиной у Суслика поднимались из-за костра пираты. Люди Ригзури были в соседней пещере, и крикни он, они скорее всего услышали бы, но он не собирался звать на помощь. Это была их личная драка. Пираты приблизились, но на их лицах не было уверенности, как поступить. Несмотря на преданность своему капитану, они привыкли уважать и Ригзури, да и Суслик не давал им никаких команд. Тем временем их капитан выхватил нож и бросился на Ригзури. Тот парировал его удары, все еще безоружный. Он не хотел проливать крови, и предпочел бы разобраться с зачинщиком на кулаках. Но степняк-пират был ловок и силен, и вскоре на плече защищавшегося появилась алая полоса. Тогда Ригзури перестал ограничиваться лишь обороной. Шум драки все же услышали, и из арки стали появляться люди, но Ригзури не видел их, он следил лишь за вооруженным противником. В какой-то момент он почувствовал, как все раздражение, накопленное за эти дни, на строптивого пирата, подкатывает к горлу. Он собрал его внутри и с криком выкинул вперед, повалив противника, выбил у него нож, и от души врезал ему прямо в лицо. Кулак обагрила кровь. Кто-то сзади улюлюкал. Ребятам Ригзури тоже молодой выскочка порядком поднадоел. Однако второй удар Белый Демон нанести не успел, будучи остановлен чьей-то крепкой рукой. Над дерущимися стоял Алан. — Отпусти его, — сквозь зубы сказал он Ригзури. Тот выдернул руку и встал. — Будешь со мной драться, — сказал ему Алан. Ригзури удивленно посмотрел на предводителя степняков, по плечу победителя расходилось пятно крови. Пока те обменивались взглядами, Суслик успел подняться и снова взять нож. Краем глаза Ригзури видел молнию, сверкнувшую к его груди. Никто из толпы даже не успел ахнуть. Ригзури резко отскочил, и рука с лезвием, полоснув воздух, вошла в тело его собеседника. Алан схватил губами воздух и начал падать. Сразу несколько рук схватили бунтаря, выбили у него нож и повалили. Ригзури поймал в объятия оседавшего на землю степняка. Он уложил его на спину, зажимая рукой окровавленную область справа у ребер. Через толпу пиратов уже пробивался судовой доктор с «Кеолы». Алана перевязали. Все это время мужчина лежал молча, не издав даже стона, хоть он и был в сознании. Люди Суслика, видя положение дел, не стали заступаться за своего капитана, и его связанного увели. Врач попытался перевязать и Ригзури, но тот лишь отмахнулся, приказав, чтобы медик сделал все возможное для спасения Алана. * * * Топорик сидел подле Ригзури, перевязывая его окровавленное плечо.