Глава 41. Два корабля Погода стояла переменчивая. Начинался сезон штормов, и море вело себя непредсказуемо. Под таким прикрытием экспедиция имела больше шансов пройти незамеченной. Два корабля шли один за другим, но между капитанами существовала договоренность, в каком случае им следует разделиться, а в каком сражаться вместе, если встанет такая необходимость. Узнав об уговоре, Топорик только буркнул про себя, что Суслик сбежит в любом случае. Однако Ригзури считал отношение старпома несправедливым и безосновательным, он знал, что капитан «Алтеи» слыл отважным воином. А что касалось лоции и управления, так «Кеола» шла первой, а «Алтея» следовала. Путь напрямую до материка был недолог, однако кораблям приходилось обходить западнее основных торговых путей, на случай, если кто-то еще решится идти в начинающийся сезон штормов. На руках капитана «Кеолы» имелось сразу несколько карт — из сундучка «Золотой Ласточки» и жреческие, это помогало ему наиболее точно простроить маршрут. В этой экспедиции пиратам нужно было вести себя словно их не существовало, поэтому погоня за добычей была исключена. К тому же все необходимое для подкупа степняков на судах уже имелось. Капитану «Алтеи» не слишком понравилось данное решение, и он утверждал, что можно было бы и воспользоваться их дуэтом, учитывая, что неизвестно было наверняка, какую цену придется уплатить за орудия. Ригзури считал подобный риск неоправданным, особенно в случае возможного повреждения кораблей, ведь их целостность и стойкость являлись залогом успешной доставки пушек. Топорик, всегда внимательно наблюдавший за присоединившимся капитаном, видел, что тот, хоть и подчинился, однако остался при своем мнении, и это беспокоило старпома. Но поскольку Ригзури выбрал стратегию доверия, Топорик решил, что отслеживать ситуацию будет самостоятельно. Антипатия его и Суслика была обоюдна. Тот старался общаться с Ригзури в отсутствии старпома, а Топорик, видя это, находил способы давать ему как можно меньше для таких возможностей. Впрочем, как только они вышли в море, это перестало быть актуально, ведь каждый из капитанов оставался на своем корабле. Поначалу все шло как намечено, если не считать пары легких штормов и временами весьма дождливой погоды, которая донимала моряков обоих кораблей. Но одним спокойным утром, примерно через пару недель пути, они увидели на горизонте парус. Его расположение говорило о том, что это идущий к материку стандартным торговым путем корабль, немного сошедший, возможно, вследствие непогоды, с курса. В обычное время такое судно могло бы быть заманчивым объектом для двух хорошо вооруженных пиратских кораблей. Но Ригзури не считал нужным отступать от первоначального плана. Весь день неизвестный корабль маячил вдалеке, по правому борту. А ночью «Алтея» исчезла. Топорик был в ярости, однако капитан не выказывал признаков беспокойства, особенно при своих людях. Он сообщил команде, что они продолжают следовать намеченным курсом, без промедлений. Если все сложится удачно, «Алтея» догонит их. Ригзури понимал, что часть его команды и сама недовольна отказом от дополнительной наживы, но они не смели возразить капитану, к тому же теперь являвшемуся главой всех пиратов. Топорик же в личной беседе почем свет поносил Суслика и говорил, что этот «гад» подрывает авторитет Ригзури, при матросах он же просто нелестно отозвался о поведении капитана «Алтеи». Ригзури заверил старпома, что это в конечном итоге решающей роли не играет, и при необходимости хватит и «Кеолы», но от Топорика не укрылось, что капитан раздосадован непослушанием партнера по экспедиции. Через трое суток «Атлея» появилась. Похоже, что особых повреждений корабль не получил, и не было понятно, побывал ли он в бою или просто сбился с курса. Капитан ее, представ перед Ригзури, утверждал последнее, но на этот раз даже Ригзури не поверил ему. — У нас есть сложившаяся договоренность. Если ты не собираешься ее исполнять, то зачем отправился со мной? — спросил жестко он во время беседы в капитанской каюте. — Если ты смеешь усомниться в моих словах, то и правда мы зря вышли вместе, — ничуть не смутившись отвечал ему тот. Топорик сразу взбушевал и, вскочив на ноги, пробасил: — Да мы просто проведем обыск на твоем корабле, и сомнений в твоей лжи не останется! — Мне кажется, я сейчас говорил с капитаном, а не его помощником, — спокойно ответил тот, даже не глядя на Топорика. От такой наглости старпом побагровел, но Ригзури кивком головы остановил его дальнейшие действия. — Мы не будем унижать тебя подобной процедурой, — сказал он провинившемуся капитану. — Однако с этого момента любое отклонение от приказа расценивать буду как дезертирство. Капитан «Алтеи» смотрел прямо в глаза Ригзури, его узкие темно-карие глаза излучали, неприязнь, хотя и скрываемую. В ответ же они натолкнулись на спокойный взгляд глаз цвета грозового моря, непроницаемый и холодный, как и его воды. Топорик знал эту жесткость и решимость. В этот момент перед капитаном «Алтеи» был Капитан Белый Демон, сумевший победить жреческий корабль, и молодой мужчина опустил взгляд. На этом их беседа была завершена, и приструненный капитан вернулся на свой корабль. И хотя каждый остался при своем мнении, капитан «Алтеи» хорошо запомнил взгляд Ригзури. — И все-таки мы зря взяли его с нами, — сказал Топорик с гневным видом. — Возможно, и не зря, — задумчиво ответил ему Ригзури. Он пока не хотел говорить Топорику о своем смутном ощущении относительно участия этого молодого капитана в походе. Пускай тот был и норовист, но Ригзури верил в кровь и родовые связи. В его племени такие вещи являлись весьма значимыми. Но человеку далекому от такого мировоззрения было бы сложно объяснить то почти суеверное чувство, которое испытывал Ригзури. Топорик же счел, что капитан знает, что делает, и ворчать перестал. По крайней мере, до следующей выходки Суслика, пообещал он себе. Дальнейший путь к материку прошел довольно спокойно. «Алтея» держалась на легком отдалении, но больше не отставала. К концу месяца пути они подошли к пограничной зоне. Здесь находился последний форпост материкового Государства. Дальше начинались дикие земли и скалистые берега. Потаенная бухта располагалась официально на территории Государства, но охраняемая зона проходила ближе к сердцу страны, и именно здесь по информации капитана Ги был шанс проскользнуть. Ригзури не собирался рисковать, учитывая, что данные, которыми обладал капитан, могли сильно устареть, поэтому два корабля вошли в бухту под покровом ночи. «Ги, возможно, был прав, — решил Ригзури, вглядываясь во мрак, — похоже, это место не стало более обитаемо со времени его службы». На кораблях не горело ни одного огня. Только по обоим бортам стояли наготове бросать лот матросы. Корабли шли медленно под минимальным парусом. Чалиться пришлось на ощупь, спасало то, что вблизи материка не было рифов, как у островов Южного Архипелага, а основные мели капитан Ги обозначил по памяти. И тем не менее, идущая первой «Кеола» сильно рисковала. На корабле спустили все паруса, кроме бушпритного блинда5, медленно заходя на нем в неизвестную бухту. Ночью к берегу выдвинулась лишь одна лодка с «Кеолы», на разведку. Ригзури сам пошел на ней, хотя Топорик считал неразумным, что капитан вечно лезет на передовую. Но Ригзури уверил его, что ему самому нужно все увидеть, а Топорик остается на корабле и в случае необходимости откроет огонь. Шлюпка подошла к берегу, который в этой части становился уже более скалистым, и матросам пришлось провести шлюпку вдоль берега некоторое время, чтобы найти подходящее место для высадки. Ночной воздух был пропитан ароматом степных трав, от которого Ригзури совсем отвык на островах. Теперь, вдыхая его, он снова вспомнил события, о которых мечтал забыть навсегда. Он попытался отвлечься от нахлынувших на него воспоминаний, прислушиваясь и стараясь разглядеть хоть что-то во мраке ночи. Луны не было, и оттого ночь казалась еще непрогляднее. Слышался легкий плеск воды да шелест ветра в ветвях деревьев выше по склону. Ригзури махнул рукой, призывая сошедших следовать за ним. В лодке был отставлен лишь гребец, остальные двинулись за капитаном. Они обследовали берег. Никаких признаков людей, кроме полуразрушенной старой каменной стены им обнаружить не удалось. Видимо, в давние времена здесь располагался форпост, но был заброшен, а может, разбит и оставлен. Стена осыпалась местами, да и в целом была ниже человеческого роста. Ригзури настоял, чтобы они проверили все останки крепости, чтобы убедиться, что ее действительно больше не используют по назначению. Здесь было прохладнее, чем на островах, и ветер не сильный, но пронизывающий, забирался под одежду, заставляя тело покрываться мурашками. Он тихонько завывал в изгибах мертвой крепости, и морякам было не по себе. К всеобщему облегчению, капитан, наконец, объявил возвращение на корабль, и матросы поспешили к ждавшей их шлюпке. Гребец, явно заскучавший на посту, увидев товарищей, потер ладони, согревая их, и повел плечами, готовясь снова налечь на весла. Шлюпка так же тихонько скользнула прочь от берега, как и приблизилась к нему, и только легкие шлепки весел по воде выдавали ее присутствие. Утром, когда первые лучи солнца осветили бухту, пираты увидели ее извилистые очертания и местами крутой скалистый берег, поросший колючим кустарником. Неподалеку от того места, где они ночью причаливали, тянулась по склону невысокая гряда полуразрушенной стены. Корабли необходимо было спрятать и подготовить к длительной стоянке. Так же на них оставалась часть команды и корабельный плотник — для поддержания оных в рабочем состоянии до возвращения экспедиции. Развалины показались Ригзури очень кстати для размещения своих людей. Возможно, эти стены были теперь не столь функциональны, как во времена своих строителей, но их расположение и какое-никакое укрытие Капитан счел выгодной позицией. Первым делом пираты разыскали источник пресной воды, очень удачно располагавшийся совсем недалеко от крепости, как и предполагал руководитель экспедиции. Запасов провизии на корабле людям должно было хватить на несколько месяцев, плюс им было велено промышлять рыбалкой и охотой. Со своими людьми Ригзури оставлял дельного и верного ему человека. Еще отправляясь с Каперании, Ригзури проследил, чтобы численность его команды превышала численность «Алтеи», и сейчас приглядывать за «Кеолой» так же оставлял больше людей, чем капитан «Алтеи» за своим кораблем. Его заместитель был предупрежден об осторожном обращении с подчиненными Суслика и о соблюдении строгой дисциплины и несении караулов. Ригзури хотел по возможности обезопасить себя от неприятных сюрпризов по возвращении. На все приготовления ушел день, и уже следующим утром экспедиция выдвинулась вглубь материка. У Ригзури на руках были карты и устные сообщения хозяина таверны, и это, в том числе, делало второго капитана зависимым. Однако Ригзури не располагал информацией относительно осведомленности Суслика о степях. Если его предположение о происхождении последнего было верно, то Ригзури мог и заблуждаться относительно своего более выгодного положения. Его, как и Топорика, занимал вопрос причины присоединения капитана «Алтеи» к экспедиции, и все же Ригзури предпочитал держать свои предположения и подозрения при себе. В первый день они совершили не слишком большой переход и остановились на ночлег в лесочке из кривых и шершавых деревьев. Сам лес казался сухим, но команде удалось отыскать небольшой ручей, и капитаном было принято решение заночевать здесь из-за опасения, что следующий источник воды может быть нескоро. Наступившая ночь была существенно холоднее дня, хоть и не настолько, чтобы пиратам не хватало бы тепла их одежды. Ригзури понимал, что с течением времени будет становиться все холоднее, поэтому распорядился, чтобы участники экспедиции взяли с собой все, что найдут теплого. Но подобной одежды не так и много могло отыскаться у людей, уже много лет живших на территории Южного Архипелага. И эту проблему им предстояло решить. Ригзури знал, как обеспечить теплую ночевку даже снежной зимой — но в лесу, и не очень представлял, как поступить, если в округе не будет деревьев. Капитан надеялся, что они найдут степняков и договорятся с ними еще до холодов, тогда при необходимости зимовку они смогут провести вместе. Погода стояла ясная, и небо было усеяно звездами. Ригзури поставил часовых в спящем лагере и отправился пройтись в одиночестве. Он шел через высокую траву. Степь дышала и колебалась, как море. В свое первое знакомство с ней он не чувствовал ее. Тогда она была для него лишь территорией людей Равнин, работорговцев и плантаторов. Но сейчас он ощутил этот глубокий запах ломкой и пряной травы. Широкое небо расстилало над ним дорожки звезд. Он шел, вдыхая аромат степей, один через волнующиеся моря трав, как будто его корабль через морское пространство. Ригзури закрыл глаза, а потом повалился плашмя спиной в эти травы, и только тогда вновь разомкнул веки. Звезды продолжали светить ему через сплетение травинок. Он заныривал в их глубину, отчего-то зная, что сейчас в эту глубину где-то заныривает его сестра. В этот момент он вопреки тому, что ему вещало сознание, и несмотря на заверение покойного жреца, чувствовал, что она где-то есть под этими звездами. Он глубоко вдохнул аромат степей и медленно опустился в дрему, все больше погружаясь в ночной океан небес. Она стояла, раскинув руки, в обрамлении стройных хвойных деревьев и вдыхала аромат ночи. Звезды искристым водопадом вливались в ее глаза. Она разомкнула губы и прошептала имя. Его имя. Нежный ветерок коснулся ее щек, прядок волос, выбившихся из узла прически. Она смотрела на океан небес, льющийся в ее глаза. Она знала. Она всегда знала. Глава 42. Степной народ Ригзури проснулся от холода. Он лежал в примятой высокой траве, как в гнезде. Небо медленно светлело. Продрогший, он встал и быстро пошел к лагерю. Там было тихо. У потухшего костра сидел в полудреме один из его людей. Ригзури толкнул его, и тот, вскочив, в ужасе поглядел на капитана. — А если бы это был не я, то ты был бы уже мертв! — сердито сказал вахтенному Ригзури и двинулся к своей палатке. Там он укрылся потеплее и проспал еще несколько часов. Как ни хотелось ему просыпаться, но все же он поднялся рано, Топорик еще спал. Утро было пасмурным, через тучи шел тяжелый рассеянный свет. Пираты быстро перекусили и свернули лагерь. Сегодня Ригзури, ознакомившись еще раз с картой, планировал длинный переход. Далеко не все люди, привыкшие к тяжелой корабельной жизни, были хорошими ходоками. Однако его команда знала, на что шла, и отбор экспедиционной группы происходил с учетом этой особенности. Но и состав с «Алтеи», похоже, был подготовленный, поэтому вся экспедиция двигалась с приличной скоростью. Ригзури обратил внимание, что, несмотря на отсутствие каких-либо указаний с его стороны команды двух кораблей держаться обособленно. Во время привала он подошел к старпому. Топорик сказал, что и он этому не способствовал, но по его предположению основанием послужила ситуация с кораблем — команда «Кеолы» придерживается мнения, что на «Алтеи», вопреки договоренности, взяли приз. — В таком случае, — сказал ему Ригзури, — нам нужно избежать нежелательных столкновений между людьми. Может случиться так, что в какой-то момент сложившаяся ситуация спровоцирует открытый конфликт. — Я понял тебя, — ответил Топорик. * * * Степняки, как считалось, были народом кочующим, и потому с того момента, как пираты попали в их земли, карты вряд ли могли сильно помочь капитану Ригзури, даже на жреческих не было отмечено никаких поселений. Приходилось надеяться на указания, данные старым трактирщиком, и косвенные признаки пребывания людей. Ригзури чувствовал себя собакой, выслеживающей зверя, или волком, ведущим за собой стаю. Только вот степные народы вовсе не были кроткой косулей или даже лосем. Этих людей отличал нрав воинственный. Долгое время жители границы материкового Государства терпели их набеги. От некоторых пиратов, проживших долгое время в этой части материка, Ригзури слышал, что в прошлом степняки вырезали целые деревни. Однако в какой-то момент власти Государства решили усилить свои позиции в этой области, и тогда непоздоровилось уже кочевникам. Ходили слухи, что именно жрецы помогли в этом деле. В итоге не только набеги степных племен прекратились, но и границы Государства расширились дальше в степь. И если раньше вольное поведение кочевников терпели, потому как через них шла торговля металлом, то теперь ко многим ресурсам материковое Государство получило прямой доступ. Ригзури правда видел в этом не заботу о поселениях, поскольку мнение его о стране, где практиковали работорговлю, было крайне низким, а лишь отвоевание ресурсов. Любую войну можно было прикрыть якобы благородными намереньями, считал он, однако если бы им ничего не было бы нужно от степняков, а те не посягали бы ни на что глубже в стране, то, возможно, жители границ до сих пор бы жили в страхе. Но как бы оно ни было на самом деле, из всех этих рассказов становилось ясно одно: их экспедиция обещала быть опасной. Ригзури очень надеялся, что сможет найти способ договориться до того, как воздухе засвистят стрелы кочевников. В этот вечер караул был выставлен уже более основательно, и предводитель экспедиции снова напомнил своим людям о потенциальной опасности. На протяжении двух последних дней Суслик вел себя на удивление тихо, совсем не задирался. Ригзури решил пригласить его на вечерний обход. Экспедиция уже достаточно продвинулась в степь, и Ригзури считал, что пора бы появиться следам людей. Он надеялся, что не зря взял с собой этого норовистого капитана. Капитан «Алтеи» согласился выйти вместе. Топорику данный план совершенно не нравился. Ригзури назначил старпома главным по лагерю, и в случае нападения оба экипажа поступали под его командование. Однако Топорик опасался вовсе не степняков. — Взял оружие? — спросил он друга, когда тот уже собирался идти. — Конечно, — ответил тот. — Будь настороже. Как бы не схватить кинжал совсем не с той стороны, что ожидаешь. — Я буду внимателен, — только и ответил ему капитан. Сумерки медленно растекались по небу. Степь отдавала дневное тепло, и запахи трав были особенно пряны. Двое крепких молодых мужчин медленно шли через травяной океан. Они молчали. Оба не испытывали друг к другу ни приязни, ни доверия, но почему-то были вместе в этой странной земле. — Ты ведь родился в этих местах, — неожиданно для одного сказал светловолосый. Узкие глаза первого глянули на говорившего. Он покачал головой. — Нет. Я никогда не был здесь прежде. — Но твой отец много рассказывал тебе о своей родине, не так ли? — Разве ты знаешь моего отца? — холодно ответил мужчина. — А разве нет? — с легкой улыбкой сказал Ригзури. Собеседник молчал, его лицо не выражало никаких особых эмоций, но Ригзури чувствовал, что движется в правильном направлении. Смуглый среднего роста мужчина казался напряженным. Было что-то в нем, что вызывало в Ригзури легкое отторжение, возможно, думал он, нечто похожее испытывал и Топорик, но воспринимал серьезнее, чем сам капитан. Ему хотелось понять, что кроется за этой неприветливостью и вздорностью. — Послушай, капитан, — сказал вдруг этот мужчина, — что тебе приспичило рыться в моей родословной? Я ж тебя не спрашиваю, где таких, как ты, белобрысых рожают. Ригзури захотелось хорошенько съездить этому сосунку по физиономии, но он понимал, что тот его провоцирует, и сдержался. — Ты же понимаешь, что я не из праздного любопытства тебя выспрашиваю. Были бы в тех землях, откуда я родом, о моей родословной поговорили бы. Они достаточно уже отошли от лагеря. Вокруг было лишь царство высокой травы. — Значит, ты хочешь сказать, что не знаешь никаких признаков, по которым можно было бы найти этих степняков? — снова заговорил Ригзури. — Мне казалось, ты за этим к трактирщику какому-то ходил, — хмыкнул Суслик. — Да. Я думал, что он тебе в детстве успел рассказать больше, чем мне за пару вечеров, — сказал Ригзури. Суслик зло посмотрел на него, теперь у Ригзури уже не осталось сомнений. — Так он привез тебя с собой, или ты родился уже на Каперании? — Слушай, капитан, мне тебе рассказать нечего. Так что предлагаю заткнуться и заняться тем, за чем пришли. Ригзури покачал головой. — Как знаешь…