Римьяна лишь пожала плечами. Через некоторое время они вышли на сухую прогалину, и старушка присогнувшись начала наворачивать там круги. Римьяна молча наблюдала этот странный танец, решив не вмешиваться. Однако ни танцем, ни особым ритуалом действия старушки не являлись. Жрица поняла это, когда ее спутница, снова воскликнув, опустилась на землю и принялась там что-то собирать. Приблизившись, Римьяна увидела, что в руках у старушки были мелкие невзрачного вида грибочки. — А это что? — спросила девушка. — Как?! Не знаешь? — удивилась сборщица грибов. — А ну давай лучше помогай, а эти — в корзину! Это, девочка моя, великая вещь! Но… м… не для каждого, нет, не для каждого. Слабые не тянут… А я в своем возрасте уже могу себе позволить и при жизни пообщаться с предками… — и она усмехнулась, — далеко на севере, мне муж рассказывал, живут такие женщины, куда поинтереснее наших травниц. Их называют шаманками. Эти знают толк в грибах и используют их в своих ритуалах. Мой муж много путешествовал, прежде чем прийти сюда. Дельный был мужик. Лучше бы и наши брали с него пример. Много ли узнаешь, всю жизнь на одном месте сидючи! Римьяна пригляделась к грибам, но ничего от них особого не почувствовала, и принялась помогать старухе. — Что же Ваш муж про шаманок этих рассказывал? — спросила она старушку. — Что они могут сразу в нескольких мирах жить, вот что, — ответила Старшая и, посмотрев хитро на девушку, добавила, — и попробовав это, я понимаю даже, как! — и хихикнула. Римьяна начинала догадываться, о чем шла речь. В Монастыре ей приходилось наталкиваться на описания в книгах, как для усиления эффектов некоторых практик можно было использовать определенные растения. Но среди жриц подобное не практиковалось, они считали, что все должно выполняться на трезвую голову, тогда от практики будет действительный эффект, а иначе лишь одурманивание. Однако Римьяну заинтересовал рассказ о шаманках. Но более ничего ей выведать у старушки не удалось. Пожилая вдова старейшины оказалась выносливой, и из леса они вернулись уже сильно за полдень. И поскольку Орек был еще на охоте, Старшая пригласила Римьяну отобедать у нее. Старушка жила одна в небольшом добротном доме. Римьяна удивилась, что глава поселения обитает в столь скромных условиях, но та объяснила ей, что свой родовой дом она уступила старшей дочери с мужем. — Ведь у них большая семья, да и рано или поздно им все равно там жить. — Но отчего Вы не живете с ними? — на родине Римьяны старшие никогда не покидали родных домов, потихоньку обрастая все большим количеством внуков, которые как раз и отселялись, когда дом переставал их вмещать. — Не хочу! — ответила старуха, — отчего мне не жить одной, если силы позволяют? Никто не будет квохтать, что мне стоит, а чего не стоит делать, да и я не буду командовать и портить им жизнь. Девицы мои уже довольно этого получили под моим крылом. Пусть тепереча своей головой живут, а если таковой не отрастили, то хотя бы мужней. Но вообще-то мои — все неглупые получились, — гордо добавила она. — Но ведь деревней сейчас управляете Вы? — И да, и нет… — ответила Старшая, — меня все слушают, приходят за советом, но я потихоньку отхожу от некоторых вопросов. Слава духам Леса, меня есть кому заменить! Помогая заваривать чай, Римьяна снова спросила ее о покойном супруге. Судя по тому, что рассказала старуха, этот человек происходил из восточных земель, но вероятнее всего, все же не из Восточных Лесов. «Возможно даже, — подумала девушка, — он мог быть из тех племен, с которыми наше поддерживало связь». Муж Старшей много путешествовал, прежде чем осесть в их поселении, в том числе побывал в северных землях. — Он рассказывал мне удивительные вещи, — говорила вдова старейшины, — о горах, выше самых высоких деревьев, о льдах, но не на реках и озерах, а целых скалах изо льда. Все это казалось мне по молодости совершенно невероятным. Люди почитали его не только как старейшину, но и как сказителя. А всем известно, что такие люди для пущего эффекта могут и хорошенько приукрасить свой рассказ. Но вот теперь мне думается, может, и взаправду все это есть… Римьяна решила, что ей не стоит долго задерживаться. Ее любопытство относительно западных племен было удовлетворено, а сентиментальный налет спал и того раньше. Ей больше не хотелось ворошить прошлое. Она решила покинуть селение утром. На следующий день Римьяна проснулась от шороха дождя по крыше. Она вполне была готова к этому обстоятельству, ведь путешествуя, ей в любом случае пришлось бы столкнуться с различными погодными условиями. От несильных осадков мог бы оградить и ее плащ, а в ином случае шалаш из лапника. Однако семья, у которой она остановилась, наотрез отказалась выпускать девушку под дождь. — Как я могу отпустить гостя идти под проливной дождь?! — возмутилась Малая, — да что обо мне люди скажут? — Да ты далеко под таким ливнем и не пройдешь, — поддержал мать Орек, но уже из заботы о девушке, а не о своей репутации. — Все равно под ближайшей елкой пережидать будешь, не лучше ли у нас, в тепле? Римьяна поддалась на их уговоры, решив, что в небольшой задержке вреда все еще не будет. В этот дождливый день Орек не пошел на охоту, и вся семья осталась дома. Сестры Орека, как и положено было молодым девушкам, сели за рукоделие, их мать хлопотала с заготовкой собранных ягод, отец мастерил. Римьяне не было места среди этой семейной идиллии, и она, сославшись на сонливость, тихо ускользнула в отведенную ей комнатку. Там подперев дверь стулом, чтобы никто неожиданно не нарушил ее уединения, она легла на пол, раскинув ноги и руки, расслабляя все тело и замедляя дыхание. Некоторое время она отчетливо слышала свое сердцебиение и как тело еле заметно сотрясали толчки. Потихоньку ее сознание отвлеклось и от этого. Она погружалась в сон, при этом не разрешая себе скользнуть слишком глубоко. На его окраине она продолжала слабо различать внешние звуки. Закрепившись в пограничном состоянии, она перешла к практике, которую не делала уже много дней. Римьяна двигалась очень осторожно, понимая, что она не в безопасном пространстве кельи. Вход у нее получился мягкий, ей почти удалось подняться, но состояние было спугнуто приближающимися шагами. Римьяна медленно возвращалась в сознание. Послышался стук в дверь. Ее внимание вернулось к дыханию. — Мелисса, могу я войти? — раздался за дверью голос Орека. К этому времени девушка уже была властна говорить. Она ответила: — Подожди! Прошло еще некоторое время, прежде чем она сочла для себя безопасным подняться и отворить дверь. — Я отвлек тебя от чего-то? — Это не важно, — сказала Римьяна, — что ты хотел? Мужчина колебался, явно выбирая правильные слова. — Я хотел знать, обязательно ли тебе уходить, или есть возможность убедить тебя остаться? Римьяна, конечно же, чувствовала его симпатию, и это была еще одна причина для ее скорейшего возобновления странствия — нельзя было допускать, чтобы назревающие чувства юноши выросли. Он стоял перед ней, неловко застыв на пороге. И несмотря на то, что он пришел лишь попросить ее остаться, Римьяна хорошо понимала, что незачем длить то чему не суждено свершиться, и решила прямо объяснить почему ни ухаживание за ней, ради чего он очевидно хотел продлить ее визит, ни тем более свадьба со всеми вытекающими последствиями, не возможны. Она пригласила его войти. — Орек, я принадлежу к определенной группе людей сейчас, скажем так, похожих на ваших травниц в чем-то. И у нас есть правила, которые мы не имеем права нарушать. Существуют ли в ваших племенах тайные братства? Орек немного посмурнел при упоминании о последних. — Не думал, что женщины знают об этом. — Поверь, женщины, в том числе женщины вашего племени, много о чем знают. Однако, в отличие от мужчин, им не обязательно это показывать. И если ты знаешь об этих братствах, то наверное слышал, что у них есть кодекс установленных правил. Орек кивнул. — Не знаю, как у вас, но в нашем племени существовало одно братство, в которое могли вступать только мужчины, никогда не бывавшие с женщиной. Когда ситуация менялась, они его покидали. По понимающему выражению лица Орека она догадалась, что и здесь все было устроено похожим образом. — Мое, скажем так, «братство», состоит из женщин. И оно не временное, а пожизненное. Ты понимаешь, о чем я? Орек смотрел на девушку со все возрастающим недоумением. Мало того, что он говорил сейчас на запрещенную тему, притом с женщиной, она еще и утверждала, что подобное есть и среди них. В этом состоянии до него не сразу дошел смысл сказанного, и Римьяна, видя его замешательство, решила пояснить. — Мне не разрешено иметь взаимоотношений такого рода с мужчиной. — Это ненормально, — сказал Орек, все еще недоверчиво глядя на нее. — Разве у вас не бывает незамужних женщин, остающихся таковыми до конца своих дней? — Да… бывают… — ответил он, — но это другое… Их мало, и на это обычно бывает причина. — Какая причина у вашей травницы? — Не знаю! Ей никто не нравится, а может, и она никому! К тому же ее умения все равно не передаются по наследству. Поэтому, возможно, она и не хочет иметь детей… — Почему тогда ты отказываешь в веской причине группе женщин? Орек молчал, глядя в пол. Он заранее готовил себя к тому, что девушка может оказаться не заинтересована в нем. Но такого поворота событий не ожидал. Заявление Римьяны об обете безбрачия выбили молодого мужчину из колеи, хотя изначально он пришел поговорить лишь о продлении ее визита. После некоторого молчания он спросил: — А ты, действительно, сама не хочешь, или… — Если отвечать кратко на твой вопрос, — помедлив, сказала жрица, — то да, сама. Возможно, я не тот человек, который должен объяснять тебе это. Однако в определенных случаях воздержание дает силу. — Значит, ты променяла свое женское предназначение на силу? — спросил Орек. — Откуда ты знаешь, у кого какое предназначение? Их разговор оставил молодого мужчину Западного Леса в тяжелых раздумьях. Все, что говорила эта чужестранка, было столь странным и не похожим на то, что он привык наблюдать в женщинах. Это вызывало у него раздражение. Но в то же время, где-то внутри трепыхалось иное чувство. Даже тот привычный мир, который окружал его, был, оказывается, не таким, каким он привык его видеть. И это будоражило юношу. Римьяна покинула селение ночью, зайдя с вечера попрощаться лишь со Старшой, зная, что та ее поймет и удерживать не станет. Старуха не удивилась ее визиту. — Я знала, что ты тут не задержишься, — сказала она с улыбкой, — жалко немного внучка, ну да ничего. Парень еще молодой, а девиц много. Повидай там шаманок! Старушка подошла к Римьяне и, неожиданно для той, обняла ее. Этого уже очень давно никто с ней не делал. Прикосновение было приятным, и Римьяна ответила на объятье. Дождь еще накрапывал, когда девушка шла через мокрый и темный лес. Она ориентировалась больше по внутренним ощущениям, нежели по зрению. Звезд почти не было видно, но жрица безошибочно повернула на север. Глава 39. Разработка стратегии С того самого знаменательного вечера в таверне жизнь в особняке изменилась. Теперь здесь был не только дом Ригзури и его необычной семьи, но и штаб предводителя пиратов. Дел у Кии по хозяйству прибавилось, но девушка была необычайно счастлива этим переменам. У Ригзури снова появился мотив к жизни и страсть в объятиях. Аина совсем окрепла и сама справлялась с ребенком и некоторыми домашними делами, а Аяла пошла под руководство Кии. Они вместе держали все домашнее хозяйство нового правительства. Официальный правитель острова никаких возражений против происходящего не выявил, поскольку боялся, что скоро в его тихое и прибыльное укрытие нагрянет карательная экспедиция с материка, и предпочитал слегка «подвинуться» в ряде полномочий, но сохранить жизнь и потенциальный доход. Под это дело Топорик снова переселился под одну крышу с Ригзури. И это радовало его не только возвращением к прежней дружбе и активным действиям по объединению усилий в борьбе с материковой экспансией. Однажды поздно вечером, выйдя из комнаты Ригзури, он натолкнулся в коридоре на идущую с кухни молодую женщину. Ее тонкий гибкий стан облекала лишь откровенная сорочка, в руках она держала кувшин с водой. Не ожидая встретить мужчину на пути, она чуть не обронила ношу. — Простите, — еще более хрипло, чем обычно, пробормотал Топорик, и неожиданно для себя смутился. Девушка потупила глаза, прикрывая их пушистой щеточкой черных ресниц, но в уголках губ ее стояла улыбка. Ее ужасно развеселило, как могучий друг хозяина так оробел при виде хрупкой молодой матери. Они попытались разойтись в достаточно просторном коридоре, и не смогли, вместо этого окончательно столкнувшись и расплескав воду. Попытка извиниться закончилась неожиданным объятием, отчего кувшин наконец обрушился прямо на ногу неудачливому ухажеру. Топорик взвыл, а девушка прыснула смехом и бросилась в комнату. Через некоторое время в ее дверь легонько постучали. На пороге стоял бородач с новым кувшином. Девушка тихо встала с кровати, где лежала рядом со спящим младенцем, и аккуратно приняла кувшин. Поставив его у кровати, она тихо сказала «спасибо» и хитро глянула на вошедшего. Немного неуклюже Топорик снова попытался обнять ее, но та легонько оттолкнула его и с той же хитрой улыбкой выставила за дверь. Он некоторое время постоял там, в нерешительности почесывая бороду, и ушел. Ночью ему спалось плохо.