Во время абордажа Кия сидела в каюте «Кеолы», стараясь не думать о том, что происходило на палубе прицепленного к ним крючьями корабля. Она то сжимала в ладони рукоять кинжала, подаренного ей Ригзури, то затаив дыхание прислушивалась. На вид мягкая и расслабленная, как кошка, Кия была готова к прыжку в любой момент. Она умела охотиться наравне с мужчинами ее племени, но сейчас сидя в маленькой каюте, казалась себе бессильной. Прошло достаточно времени, когда на их палубе снова послышались шаги многих ног, и потом в дверь каюты постучали, она услышала голос Ригзури, и поспешила открыть. Он стоял на пороге, потный и всклокоченный, спокойный и прямой, и лишь в глубине его по-штормовому серых глаз плескались волны тоски. В руках он держал небольшой деревянный ларь. Молодой капитан провел ободряющее по плечу девушки, мол, «закончилось все», и молча прошел к своему рабочему столу. Там он запер ларь в одном из глубоких ящиков, потом опустился на стул и опер лоб о ладони. Это длилось мгновение, но в этом жесте девушка увидела все то отчаянье, царившее в нем, обреченность совершать то, чего он не желал. Потом он поднялся. Снова прямой и сильный, он вышел к команде. Теперь предстоял вожделенный момент для пиратов — дележ добычи. Сложность состояла лишь в том, что условия не были оговорены. Обычно еще при наборе команды на берегу капитан заключал с пиратами особый договор, который мог быть как устным, так и закрепленным на бумаге, там в частности оговаривался размер доли каждого участника при взятии приза, то есть ценного груза или денег с его продажи. С момента гибели «Аурелии» нового договора не заключалось, а между тем многие должности уже занимали другие люди. Островитяне и вовсе не были знакомы с пиратским кодексом. Капитан «Аурелии» держал для себя достаточно высокую долю, но к нему шли, так как он был умел и удачлив, и в итоге меньшая доля на члена команды, как правило, оказывалась фактически больше, чем большая на другом корабле. Ригзури не знал, как лучше поступить — оставить ли все по-старому договору или заключить новый. — Капитан, — обратился к нему один из пиратов, — а делить как же будем? Помнится, при старом-то капитане доля у нас была невелика… — А ты, помнится, не жаловался, — быстро вышел вперед Топорик, теперь исполняющий роль старпома. — Да то было другое дело, — все еще с напором продолжал пират и, казалось, он имел поддержку среди команды. Топорик злобно скривил лицо, придав ему устрашающий вид. Впрочем, ему особо и не надо было стараться. Ободранный, с окровавленным оружием, он и без того имел облик дикий и пугающий. — Я сейчас что-то не понял, — загудел громогласно и с напором старпом, — какие-то вопросы к капитану?! Капитану, который вас с острова на краю океана вытащил! При первом же выходе в море куш отхватил! Капитану, который, когда вы, как куры мокрые, на берегу валялись, вас собрал и деревню построил? Кто тут еще вякать собрался?! Выскочка, столь бойко начавший, как-то стушевался. — Капитан сам решит, как делить! А кому что-то не по нраву — вон шлюпка. Берите и шуруйте обратно на остров! Ригзури не вмешивался. В конце концов, Топорик всегда имел подход к людям. Буря быстро улеглась, и команда приступила к своим обязанностям. Ригзури доверил Топорику дележку, однако сказал, чтобы тот все же увеличил долю команды и сообщил об этом людям, что это в честь их первой совместной добычи и спасения с острова. Большая часть груза представляла собой специи, их необходимо было вначале продать на Каперании. Однако обнаруженные на борту деньги и драгоценные вещи, в основном происходившие из капитанской каюты, были разделены сразу же. Команда пребывала в приподнятом настроении, особенно радовались островитяне. Для них это был первый пиратский куш. Хотя ценность металлических кругляшков им была не слишком понятна, но их одарили без обману, и как новоиспеченным членам вольной братии выдали трофейные сабли. На островах до прихода людей с материка не знали металла, и если жители торговых или пиратских островов уже давно получили представление о ценности холодного оружия и металлических ножей в быту, то выходцам с изолированного островка такое приобретение казалось совершенно необыкновенным. Эти ребята были хороши в стрельбе из лука и умели метать на охоте копья без промаху, однако фехтованию им еще только предстояло научиться. Моряки с готовностью согласились помочь новым товарищам в этом вопросе. После расставания с «Золотой Ласточкой» Ригзури решил двигаться прямиком к Каперании. Ветер поначалу благоволил им. Но в конце дня погода начала меняться. Небо потемнело раньше положенного, а ветер подул почти в форштевень, так что пришлось идти острым бакштагом. Однако вопреки опасениям, ветер в штормовой не перерос, а лишь принес неприятности в виде осадков. Дежурная команда с недовольными физиономиями мокла под дождем и ворчала на счастливчиков, отдыхавших внизу. Поскольку погода была просто неприятная, но не опасная, Ригзури и Топорик оставили управление дежурному рулевому, а сами собрались в капитанской каюте. — Ну, что думаешь делать по возвращении? — спросил капитан. Топорик удивленно на него посмотрел. — Как что? Все то же, что и раньше, только под твоим командованием! — потом он прищурил правый глаз, — или у тебя какие иные планы? — Ты знаешь, друг, какие мои планы. Их исполнение откладывало отсутствие корабля. Теперь эта деталь у меня есть. — Ты забываешь о другой немаловажной детали: нет корабля без команды. Люди готовы идти за тобой, как за пиратским капитаном, но вот к морскому змею в глотку ради странной цели… Сам посуди. — Да, в этом ты прав. Я тоже думал об этом. И мне пришла в голову следующая идея. Что если нам представить это как обычную экспедицию, но при этом параллельно охотиться на иную рыбу? — Какую еще такую рыбу, друг? Ты же знаешь, кто ее забрал… Я ведь говорил тебе, что они такое. Надежды почти нет, а если бы и была — ты что, отправишься искать их тайное убежище в холодных морях? — Нет, — ответил светловолосый мужчина, и в глазах цвета морских волн в бурю сверкнула молния, — я нападу на жреческий корабль. Топорик открыл рот, но не сообразив, что на это можно сказать, так и замер. Потом он, наконец, прикрыл рот, облизнул губы, и сказал: — Ты рехнулся. Совсем. — Отнюдь, — спокойно продолжал капитан, — если этого никто не делал, это не значит, что это невозможно. Да, их боятся, но никто же толком не проверял, что они из себя представляют. Может, не так уж и страшны эти… — и в глазах его сверкнул огонь злобы. В этот момент в дверь постучали, и в каюту вошла Кия. С волос ее текло, а на плечи был накинут плетеный плащ. Она поставила на стол тарелки с дымящимся супом и снова ушла за остальным. Как только дверь за девушкой закрылась, Топорик сказал: — Никто не пойдет на это. Может быть, твои счеты с ними и лишают тебя разума, однако эти ребята — искатели легкой наживы, а не самоубийцы. — С каких пор ты стал таким нытиком? Помнится, старый Топорик был еще тем авантюристом. А люди… Ну их есть чем поманить. Ты же знаешь, что жреческие корабли богаты. — Может быть, может быть… Но не в этом дело… Зачем лезть на волка, если рядом бродят овечки? — он почесал бороду, — чтобы люди пошли на такое, нужна особая ситуация… И подготовка… — Вот и отлично. Первым займусь я, второе — на тебе, старпом! Дверь снова отворилась, и Кия принесла третью тарелку и кувшин. Для девушки не осталось незамеченным, как мужчины каждый раз умолкали при ее появлении. Она внимательно посмотрела вначале на одного, потом на другого, но ничего не сказала. Ей ужасно не нравилось, что у Ригзури есть какие-то сильно беспокоящие его секреты, которые он готов разделить с Топориком, но не с ней. Однако напрямую свое недовольство она выказывать не решалась. К утру дождь прекратился, и мокрая дежурная команда повалилась в свои гамаки, отправив наверх следующих. Впрочем, за ночь все успели хлебнуть водицы. Следующий день принес яркое солнце на безупречно голубом небе и легкий бриз. Отличная погода для отдыха на берегу, однако этот нежный ветерок вряд ли мог унести далеко корабль. Паруса безвольно обвисли на мачтах, и моряки принялись развешивать на снастях мокрые портки и куртки. Решено было лечь в дрейф до усиления ветра. И морячки весело сиганули за борт. Там была укреплена сетка, и можно было вымыться в соленой воде. Кию Ригзури плавать не пустил, рассудив, что единственная женщина на корабле в такой ситуации может привести к ненужным конфликтам. Вместо этого он выдал ей ведро и отправил на корму, пока там никого не было. Пусть там моется, заодно и палубу промочит, — рассудил он. На ярком солнце доски могли начать рассыхаться, и это привело бы к течи. — Тебя что-то тревожит, — спросила Ригзури вечером островитянка, когда они лежали рядом. Он обнимал ее одной рукой, но мысли его были далеки. — Много различных вещей. Это нормально для капитана корабля, — отмахнулся он. — Но это что-то иное, — сказала она своим нежным голосом, слегка коверкая слова. — Я вижу это в твоих глазах. Ригзури повернул к ней голову и посмотрел в ее темно-коричневые глаза. — И теперь? — И теперь, — ответила девушка. Он поцеловал ее, но не страстно, а успокаивающе: — Не бери в голову. Спи. Потом он перевернулся на другой бок и притворился спящим. Однако еще долго смотрел в стену, и тревожные мысли переполняли его. Кия тоже не могла уснуть. Она больше не трогала лежащего рядом мужчину и не задавала вопросов, однако этот короткий разговор лишь утвердил ее в предположении о существовании тайны, в которую ее отказывались посвятить. * * * Через несколько дней они подошли к берегам Каперании. Ригзури оставил команду под началом Топорика, а сам отправился к правителю острова, засвидетельствовать почтение и свои права капитана. Немолодой полный мужчина встретил Ригзури с удивлением и радостью, он почитал погибшими всю команду «Аурелии». К ее погибшему капитану же глава острова пиратов испытывал уважение и почти дружеские чувства, и повторное известие о смерти опечалило его. — Ну что же… — сказал полный мужчина в изысканной одежде, наливая Ригзури мягкий веселящий напиток из плодов местной пальмы. — Я так понимаю, теперь Вы при судне. — Совершенно верно, — ответил молодой мужчина, — более того, уже с товаром. На лице толстячка отобразилась довольная гримаса. — Так значит, Вы пришли поговорить и о деле. Весьма рад, что Вы оказались столь бойки. Возможно, Вам суждено стать преемником удачи капитана «Аурелии», — и, смутившись, добавил: — Я, конечно же, имею в виду не последний рейд. — Да, согласен. И даже более того. — Да-да? — толстячок слегка прищурился. Он привык иметь дело с морскими разбойниками и всегда в обществе даже самых располагающих к себе из них предпочитал держаться настороже. — Я хочу вступить во владение его домом, — вначале Ригзури планировал мягче построить фразу, но быстро сориентировался. Теперь ему положено вести себя иначе. Или ты капитан, или никто. — Хм… — собеседник почесал подборок. На нем уже начинала проступать щетина, но было видно, что хозяин регулярно борется с этой растительностью. На руке его играл светом, изливающимся из распахнутого окна, крупный алый камень: — Вам известно, — начал он, — что при гибели владельца дом переходит в собственность правительства Каперании? Однако, хм… учитывая, что Вы называете себя э… преемником… Ригзури кивнул. Он прямо смотрел в глаза говорившему, и тот чувствовал себя неуютно под тяжестью взгляда молодого капитана. — Я думаю, что мы могли бы ограничиться обычным имущественным налогом… Какой груз Вы привезли? — Специи для двора и знати, — ответил капитан «Кеолы». Правитель улыбнулся и потер ладони: — Думаю, мы договоримся, — сказал он. К вечеру все формальности были улажены. Пираты получили свою долю и отправились на берег. Ригзури попросил Топорика отправиться в его домик на берегу, проверить, все ли там в порядке, и отвести туда Кию, а сам пошел в верхнюю часть города, где располагался особняк погибшего капитана. На пороге он был встречен парой испуганных красивых глаз. Две смуглые служанки капитана молча взирали на вошедшего бородатого и длинноволосого загорелого мужчину, в котором с трудом угадывался юноша, бывавший однажды у них в гостях. — Не бойтесь, — сказал им Ригзури, — волей вашего хозяина было, чтобы я позаботился о вас, — он взглянул еще раз, и добавил: — последней волей. Одна из девушек, стоявшая позади, ахнула, и тогда Ригзури увидел, что под нехарактерным для любившей ходить достаточно открыто балахоном у нее проступал вполне внушительного размера живот. Молодой мужчина тяжело вздохнул, поняв, какую ответственность возложил на него Капитан. Поспешив к женщине, он поддержал, когда та начала медленно оседать на пол. — Все будет хорошо… Я же сказал, что вас не оставлю. Все прошли в гостиную, где располагался большой тяжелый обеденный стол, за которым однажды его принимал Капитан. Эти воспоминания навеяли грусть на Ригзури. За время пребывания в заточении на острове столькое успело произойти, что Ригзури почти позабыл о трагедии. Здесь же он снова вспомнил умирающего Капитана, и ему захотелось бежать отсюда, но он не мог. — Я уплатил за этот дом, — сказал он девушкам, — и теперь никто вас отсюда не выгонит. Вы можете продолжать жить здесь, как и раньше. Скоро я снова уйду в плаванье и оставлю вам денег, чтобы у вас всего было в достатке. Потом новый хозяин дома попросил проводить его в спальню капитана. Девушки молча указали путь. Они, казалось, еще не могли оправиться от шока, хотя слухи о вероятной гибели судна, без сомнения, доходили до них, и они были вправе ожидать худшего от судьбы. Ригзури заперся в спальне и перешел к поискам. Тайник, о котором ему рассказал перед смертью Капитан, он обнаружил достаточно быстро. Взяв оттуда часть денег, он передал их девушкам.