— Мой отец видел. И моя мать видела, — ответил старик. — Я еще не пришел в этот мир. Ригзури опустил взгляд. — Но они рассказывали мне про них, — внезапно сказал старик, и глаза Ригзури снова вспыхнули красками морских волн под грозовыми облаками. Старик рассказал, что те лодки значительно превосходили размерами нынешние, рыбацкие, однако облик их был весьма похож. Лодки были оснащены одной мачтой и прямоугольным широким парусом, а также местами для гребцов. При этом они, так же, как и мелкие рыбацкие, несли боковые балансиры. Ригзури сорвал большой лист какого-то растения и принялся рисовать на нем острой палочкой, потом он показал схему корабля, составленную по описанию старика, и тот утвердительно закивал. Конечно, у Ригзури не было никаких технических деталей, однако появилась надежда. Вождь согласился выделить ему пять человек из своего племени, которые умели строить рыбацкие лодки, и отправил их с Ригзури и Кией. Обратно компания добралась достаточно оперативно, долгих привалов не делали. Местные были привычны к длинным переходам через джунгли, да и Ригзури потихоньку адаптировался к особенностям местного леса, и шел наравне с остальными. В деревне их уже ждали. Завидев идущую по тропе процессию, девушки-собирательницы, отходившие в своих поисках далеко от поселения, приветственно закричали и бросились бегом назад к побережью — предупредить остальных. Пришедшим дали омыться и разместили их в отдельной хижине, Ригзури же вместе с Кией отправились в пиратское поселение на берегу. Там, как оказалось, тоже уже были предупреждены об их возвращении. Крепкая фигура Топорика виднелась неподалеку от их хижины. Усач стоял подбоченясь и весело улыбался идущей к нему паре. — Ну как там? — похлопал он Ригзури по спине. — Я привел корабельщиков, — сказал тот в ответ. Потом пожал плечами: — они умеют строить лодки, а их предки строили корабли. Такое уверенное заявление было предназначено для широкой публики, но Топорик, хорошо знавший Ригзури, видел по его взгляду, что предстоит более подробное объяснение. Вечером в хижине, уже наедине, Ригзури поведал другу подробности путешествия и свои опасения. — Ну что ж, — отвечал собеседник, — отчего не попробовать? Увеличим пропорционально все детали… — Думаешь, одного увеличения будет достаточно? — с сомнением спросил Ригзури. — Что действует в одном размере, совершенно не обязательно будет работать в другом. — Это верно. Ну а у тебя есть еще какой-то план? Этот довод оказался достаточно весомым. Остальных они не стали посвящать в свои сомнения, а приставили к делу. Строительство началось весьма задорно и бойко, но вскоре моряков ждал новый сюрприз. * * * На остров тяжелой непроницаемой стеной свалилась влага. Небо урчало и грохотало, содрогая все вокруг. Строительство лодок пришлось приостановить. Ригзури мялся под крышей из пальмовых листьев. Казалось, все вокруг поглотила вода. Зеленые крупные листья тропических растений сами, как крыша, скатывали с себя воду, и она, струясь, заполняла землю. Светло-серое небо алчно громыхало и периодически вспыхивало, но не было видно грозных зигзагов, разрывающих свинцовые тучи. Даже и туч не было. Лишь плотная стена дождя… Топорик однако же не находил поводов для уныния. Он подружился с местными ремесленниками. И сидя под плотным соломенным навесом, выдалбливал ножичком устрашающие морды на кокосовых скорлупках, бубня в усы пиратские песенки. Кия жарила бананы и какие-то личинки, завернутые в листья. Ригзури был непривередлив в пище, Топорик же долго возмущался, впервые увидев такое, но потом распробовал и сказал, что неплохо бы к этим жирным хрустелкам хорошей «бражки». Но на островах продуктов брожения материковых злаков было не найти. На Кайперании делали огненную воду из кокоса. Но здесь такого процесса не знали. Данное обстоятельство чрезвычайно печалило моряков, и они находили отдушину в иной своей страсти: молодые островитянки охотно сопровождали белых чужестранцев в прогулки под сень леса. Ригзури сидел у входа в хижину и наблюдал, как с пальмовой крыши струями стекала вода. Из мглы небесных потоков вынырнула фигура Топорика, прикрывающего голову крупным листом. Мужчина был гол по пояс. Встав рядом с сидящим на корточках Ригзури, вошедший принялся бодро выжимать штаны, основательно уже потрепанные и бахромящиеся на концах штанин. — Ну что? — бросил он с улыбкой, — хандришь все? Брось это дело, дружище! От твоего мрачного взгляда воды меньше не станет. Ригзури слегка пожал плечами. — Никуда эти лодки от нас не денутся. А ливни рано или поздно пройдут… — Навес, — тихо сказал молодой предводитель островных пиратов, — мы можем собрать навес, когда будет просвет в этом водопаде. И тогда нам не нужно будет прерываться на дождь. — Пожалуй… — Топорик почесал подбородок, проводя рукой по отросшей бороде, с нее потекло. — Хм… большой должен быть навес этот. Строительство его тоже займет время… — Это проще, чем лодка, тем более, такая, которую они никогда еще не строили. С навесом мы быстро управимся. — Ну что ж. Можно и навес… А пока, — и Топорик дружелюбно улыбнулся Кие, хлопотавшей в глубине хижины у огня, — неплохо бы и перекусить чего-нибудь! И он двинулся к очагу, наклонился над котлом и принюхался. Девушка тут же пожурила его палочкой, которой мешала варево. Топорик рассмеялся и, вернувшись к другу, так и сидевшему в задумчивости у входа, похлопал его по плечу. — Давай-ка, пойдем… Ригзури с неохотой поднялся, и они втроем сели у очага. Кия сварила суп из свежепойманной рыбы и нажарила лепешек из муки, которые местные жители получали, перетирая внутренности ствола одного из видов пальм. Топорик с аппетитом принялся за еду. Заметив, однако, что Ригзури продолжает витать в своих мыслях, он ткнул друга локтем. — Разве ты не голоден? — с ноткой обиды спросила Кия. Ригзури, будто очнувшись, кивнул, ласково улыбнулся девушке и неспешно принялся за еду. В мыслях же он уже заканчивал проектирование навеса для большой лодки. Кия молча поглядывала на Ригзури, пока тот ел. Она давно заметила глубокую печаль, притаившуюся на дне его глаз, в уголках его улыбки и даже порой в его нежных прикосновениях. Эта печаль погружалась в глубину, особенно когда он был деятелен, и могла казаться почти незаметной, но в моменты тихих раздумий и одиноких прогулок вдоль океана она выходила наружу сильнее, чем он сам мог это видеть. Кия не понимала, что так гложет ее любимого. Было ли это невольное заточение на острове или что-то иное, или кто-то иной, кто ждал его там, откуда он приплыл? А что, если однажды он уйдет на своей большой лодке и оставит ее здесь? Кия гнала от себя эту мысль, но чем активнее шло строительство, тем чаще всплывала в ней тревога. И, несмотря на то, что Ригзури был с нею все так же нежен, порой он казался ей отстраненным, не присутствующим здесь, а летящим куда-то за океан, на своей большой лодке… Доев, мужчины ушли обсуждать что-то в другую хижину. Кия же, закончив дела по кухне, отправилась в деревню. Она решила поговорить о своих тревогах со старой знахаркой. Матери Кии не было в живых, но старшие женщины племени почитались и являлись матерями как бы для всех сразу. Добежав до сени леса, девушка пошла под прикрытием крон к небольшой отдаленной постройке. Там под навесом из листьев развешивала травы старая женщина. Она сразу заметила идущую к ней Кию и заулыбалась. Поздоровавшись, девушка присоединилась к старухе, помогая ей сортировать и подвязывать под полог травы. В такую пору вряд ли что-то могло высохнуть, однако сбор был необходим. Ведь многие травы обитали в труднодоступных или отдаленных участках острова, и для каждого снадобья устаешь ходить за ними. Некоторое время они работали молча. Потом старушка глянула на девушку и с усмешкой сказала: — Ну что пришла-то? Заболел что ли кто? Продождило никак твоего белого человечка? — Нет, Старшая женщина, — ответила ей Кия, — он, слава Духам, здоров. — Так и что тогда? — она пристально вгляделась в девушку.— Недоброе что? — спросила она прищурившись, — с чревом что? Кия вскинула на старуху испуганный взгляд: — Нет, нет! Все хорошо, — и сделала отводящий порчу знак рукой. Потом опустила глаза, шебурша руками в ворохе листьев, но толком ничего не сортируя. — Тут другое… Старуха издала свистящий звук на выдохе. — Ай, ну это… — произнесла эти слова, словно отмахиваясь от щекочущей нос мухи. — Приворотное что ли просить пришла. Да и зачем тебе? Разве он на других смотрит? — Не смотрит… — со вздохом ответила Кия, — но и на меня тоже смотрит и не видит… А что он там видит, как узнать? Только об океане и думает. С тех пор, как мы вернулись, еще задумчивее ходит. Все лодки строить торопится. Вот другим хорошо, они радуются. А он… Что за печаль такая его гложет? Как узнать? Старуха почесала когтистыми пальцами свою маленькую скуластую морщинистую щеку. — Как узнать, как узнать… — забормотала она тихо. Потом повела ладонью над россыпью листьев. Пожевала один. Помяла другой. И стала собирать то отсюда, то оттуда. Что-то рвала, что-то жевала и сплевывала. Потом перетерла все в скорлупе и протянула девушке. — Вот. Пусть ночь постоит у его постели. Потом залей до верха кипящей водой и дай ему выпить перед сном. А когда он уснет — спрашивай. Только быстро, пока он не погрузился в глубокую дрему. Потом уже уснет крепко и говорить не будет, а на утро об этом не вспомнит. — А это… — с сомнением спросила Кия, — ему не повредит? — она хоть и доверяла знахарке, но одно — лечить людей ее племени, а тут — кто же знает этих белых людей. — Нееет, — весело ответила та, — ну так только… может, в лес лишний раз сбегает! — и булькующе рассмеялась. Этим же вечером Кия тихонько поставила кокос у изголовья, когда Ригзури уже спал, и так же тихо забрала еще до его пробуждения. Весь следующий день, несмотря на дождь, Ригзури бродил где-то с Топориком, а вечером безропотно сдал мокрую одежду Кие и принял из ее рук все, что она поднесла, без лишних вопросов. Так легко ей удалось осуществить предписанное знахаркой. Однако дальнейшее пошло уже не столь гладко. Стоило Кие задать мучавший ее вопрос, как юноша принялся метаться на циновке, бормотать что-то на неизвестном ей языке. Казалось, среди этих слов слышалось повторяемое будто бы имя. Но наверняка Кия этого понять не могла. Несколько раз он сказал «я должен», на островном языке, и потом уснул окончательно, но ночью часто вздрагивал, будто его мучили кошмары. Утром он поднялся до рассвета и ушел в дождливую мглу. А днем осадки на время прекратились, и закипела жизнь. Ригзури поднял всех. И его люди вместе с островными усиленно принялись за строительство, но не лодок. За один день они соорудили гигантский навес и перенесли туда весь материал для лодок и заготовки, так, что со следующего дня строительство продолжалось уже вне зависимости от погоды. Дожди здесь были совсем не такими, к которым привык Ригзури. Ливни обрушивались непроглядной стеной, причем капли, летевшие с неба, напоминали ему скорее град, чем дождь. Они болезненно били по носу и щекам, и первое время он не понимал, как тут люди перемещаются под дождем, к тому же вымочив одежд, надеяться на ее высыхание особо не приходилось. Он видел, что некоторые использовали плетеные наподобие корзинок накидки. Однако многие на небольшие расстояния ходили безо всякого прикрытия. С другой стороны, здесь был жаркий климат, и одежды много не требовалось. Сушились же прямо у очагов. Вечером, накануне дня сооружения навеса, пираты собрались в наиболее просторной хижине. Долгое обсуждение и чертежи построек на песке отняли много сил у Ригзури, и в эту ночь он с трудом помнил, как добрался до своей циновки. Ему снились кошмары. Утопая во мгле тропической ночи, он слышал грозный гул океана. Тот рычал, выплевывая остатки «Аурелии», словно кости из пасти. На обломках колыхались покореженные тела людей. Картина была нечеткой, как это часто бывает во сне, и все время менялась. Во мраке он видел призрачный силуэт девушки. Она уходила от него вдаль. Спящий изо всех сил пытался догнать ее, но не в силах был приблизиться. Он звал ее по имени, но она не слышала. Он видел каменные стены, лестницы и переходы. Он искал ее там, но не мог найти. Мечась в поту на циновке, он звал ее, но она не слышала… С утра Ригзури проснулся совершенно разбитым, хотя толком не помнил, что ему снилось. Увидев, что ливень поутих, он решил сразу же погрузиться в работу. На берегу закипела жизнь. Несмотря на томную дремоту, навеянную неспешным течением дней на острове, люди были готовы слушать Ригзури и следовать за ним. Они инстинктивно чувствовали его решимость, и это заражало их энергией. Всего за день был возведен большой навес. Пришедшие с Ригзури островитяне снова могли работать над лодкой. Казалось, что дело скоро заспорится. Однако план Ригзури по простому увеличению размеров лодки не выдержал испытания. Еще на этапе строительства конструкция показала себя ненадежной, и от первоначального плана пришлось отказаться. Так, победив погоду, Ригзури проиграл иным законам. Он проводил бессонные ночи за размышлениями и рисунками палочкой на банановых листьях. — Послушай, Топорик, — сказал Ригзури как-то вечером другу, устало откладывая сморщенные и пожухлые листья, — быть может, нам пока ограничиться небольшими лодками… — Ты хочешь половить рыбку в большой воде? — усмехнулся в усы Топорик. — На кой ляд тебе маленькие лодки? Им все равно далеко не уйти, да и в любом случае, они не переживут первый шторм. — Возможно… возможно… — задумчиво ответил Ригзури, — и все же они не помешают.