– Это всё байки, – ответил Шахов. – С хитрож. э-э-э… хитрыми малороссами в судебных и иных тяжбах не сравнится никто, евреям до них далеко. Поверьте моему опыту. – Лучше ответь, чего, по-твоему, можно ожидать в ближайшее время, какие проблемы вытекают из случившегося покушения и наличия в результате нескольких трупов, и что нам теперь делать с Олафссонами? – Пока рано делать выводы, но я думаю, вот что… * * * Жёлтый отечественный «клин» с шашечками на дверях и магнитной фишкой на крыше подъехал к красивому, летяще-белому двухэтажному зданию с огромными витражными стёклами и высоким флюгером в виде то ли горниста, то ли герольда. Над широким входом, обрамлённым карельским мрамором, висела вывеска, на которой красивым курсивом пониже крупной золотой короны было написано: «Ресторан „Корона“». Двери такси открылись, и из салона сначала появился желтоглазый моложавый брюнет в джинсах и короткой кожаной куртке поверх белой водолазки. На руках у него были кожаные чёрные перчатки тонкой выделки. Мужчина подал руку и помог выйти из салона такси очаровательной девушке лет двадцати – двадцати пяти на вид, в серо-синем коктейльном платье до колен и накинутой поверх платья короткой шубке. – Прошу простить, уважаемые господин и барышня. – По ступенькам бодро спустился фактурный бородатый швейцар в расшитой золотом ливрее и аляповатой фуражке с высокой тульей. – Сегодня «Корона» закрыта: оба зала арендованы. Желтоглазый брюнет прищурился и недовольно посмотрел на швейцара. Тот в ответ извиняюще развёл крупные ладони. – Прощения просим, – снова повторил швейцар. – Ник, поехали тогда в «Гюго». Говорят, там повар – настоящий француз, и кухня там бесподобная, – потянула спутника за руку девушка. Брюнет хмуро кивнул швейцару и помахал рукой таксисту, чтобы тот не уезжал. – Леночка, солнце моё, поверь мне, русские во всём лучше французов, – донёсся до швейцара ответ удалявшегося мужчины. Бородач утёр рукой в белой шелковой перчатке пот, отчего-то выступивший на лбу при виде желтоглазого посетителя. В это время в ресторане – Ну что, Матрос, кого там черти принесли? – спросил худой немолодой мужчина со стаканом щедро разбавленного льдом виски в руке, на которой не было безымянного пальца. – Да залётные какие-то, Потапыч их отправил уже, – ответил стоящий у окна квадратный, с могучими плечами, даже на вид дико сильный бритый наголо мужчина средних лет. Отпустил тяжёлую темнокрасную штору и повернулся к богато заставленному столу. Взял со стола канапе с маленьким огурчиком и свернутым красивым бантом кусочком ветчины, закинул в рот целиком, сильными движениями челюсти перемолол закуску и проглотил, шумно запив стаканом сельтерской воды. – Что не пьёшь, Григорьич? Я тебе говорю, всё будет чики-пуки! Погранец – стрелок от бога! Да и Татарин на подстраховке, а он магик опытный, не впервой ему… Там ещё в помощь им пацаны правильные от тебя в тему подрулили. Так что пипец котёнку, больше срать не будет. – Лысый громко и коротко засмеялся. – Пить будем, когда люди дело закончат. Этот крысёныш не прост, ой как не прост! – Прищуренные глаза Седого, известного в определённых кругах в качестве криминального смотрящего за городом, вспыхнули огнём. – Кто бы мог подумать: мелкий ведь, гадёныш, совсем же сопляк! А как смог догутариться с Сербом и Сеней, а? И ведь докумекались меня втихую порешить за доляху неслабую в этой его «Стреле» и швейке! Если бы мне верный человечек не шепнул, так бы и приделали меня вглухую. А так только Санька успели приделать, ну а я уж – их, с божьей помощью. Так этот шкет, оказывается, в доме был и записи с камер умыкнул, которые в памяти компьютера были. Думал, я не узнаю, что он тут при делах! Громко стукнул донышком поставленный на стол стакан из толстого стекла. Седой в распальцовке выбросил вперёд другую руку, на которой также не было пальца, только уже мизинца. В голове его роились торжествующие мысли. Как он красиво вычислил своего «гостя»! Впрочем, тот сам по-идиотски подставился, когда впрягся за Хомяка, а потом взял его к себе на работу. Надо быть совсем придурком, чтобы не свести воедино звонок от «гостя» и затем смену масти Валеры Хомяка! – А я узнал! Это мой город, и я здесь – хозяин! Ещё и с Хомяком макло своё сунул в наши дела. Прикинь, как этот малолетка тут лажанулся. Он же мне за него ещё и по… Кхм… – Седой резко прервался. – Короче, чё там, Погранец твой, молчит? – Григорьич, я тебя прошу. – Названный Матросом крепыш приподнял руки открытыми ладонями вверх. – Малого пропасли до окраины ребятишки Шнура, на обратном пути всё будет сделано. Пацаны там всё по красоте исполнили: на тачку нацепили надпись «Водоканал», ленточки там, каски, жилетки, все дела. Погранец его приделает, вот увидишь. Он на стрельбище десять из десяти выбивает со шпалера. – А если тачка не остановится? – А если не остановится, то Татарин тачку на каменные шипы наденет! – снова коротко хохотнул Матрос. – Тогда, глядишь, Погранцу и шмалять не придётся! Морщины на лбу Кручина Вячеслава Григорьевича стали разглаживаться. Он вновь взял в руку стакан с виски и залпом выпил содержимое. – Добро, – произнёс он, то ли имея в виду план действий, то ли положительно оценив качество спиртного. – Давай поснедаем чем бог послал. – Ото дело! – поддержал его Матрос и гаркнул: – Карапетыч! Карапетыч! Раздался грохот, и в залу вбежал крупноголовый, лысеющий невысокий мужчина с носом выдающихся пропорций, выдающих его явно кавказские корни. – Да, уважаемый Руслан Маратович! Вячеслав Григорьевич! – подобострастно улыбнулся он Кручину и наклонил голову. – Что там с шашлыком? – коротко бросил Матрос. – Шашлык как раз подошёл, уважаемые, уже томится, просто ждёт, когда его снимут, наконец, с шампура, польют аджикой и покушают такие почётные гости. – Неси, – взглянув на Седого и получив утвердительный кивок, скомандовал Руслан Маратович, он же криминальный авторитет по прозвищу Матрос. Через считанные секунды двое мужчин, вольготно развалившись на стульях, зазвенели посудой и дружно вгрызлись в истекающее соком мясо, обильно посыпанное луковыми кольцами. Гулкое эхо разошлось по залу на втором этаже ресторана «Корона». На первом же этаже ресторана в это время со скучающим видом бродили несколько молодых мужчин явно бандитской внешности, тайком принюхиваясь к аппетитным запахам и с тоской посматривая на накрытые, пусть и не так обильно, как этажом выше, столы. Им разрешения приступить к посиделкам ещё никто не давал. Глава 23 В кабинете стояла тишина, разбавляемая тиканьем механических настенных часов: тик-так, тик-так. Двое мужчин молча сидели в креслах по обе стороны письменного стола. Наконец, тишину в комнате нарушил негромкий бас. – И все-таки уголовники, – недоуменно протянул среднего роста крепыш с короткой стрижкой и стал в быстром темпе стучать пальцами по столешнице. – Не понимаю я. Широкоплечий азиат с худым лицом, в свободной форме с нашивками «ЧВК „ЛЕГИОН“» хмыкнул: – А что не так? Ну уголовники и уголовники. – Да всё не так! – недовольно скривил лицо крепыш. – Понимаешь, Сергей, Олафссоны с их возможностями в плане финансов и связей могли нанять любых наёмников. Любых! От официальных вояк до мутных полулегальных и практически нелегальных боевиков. А тут – откровенно криминальные личности. Не складывается, понимаешь? Явная же гопота! Какие-то Матросы, Седые… – Слава, Седой же, насколько я знаю, смотрящий от криминала за нашим городом? Это уже не гопота, – возразил азиат. – Да какая разница? Тут главное, что это уголовники, бандиты! Ну не тянут они на уровень кланов, это даже не уровень крупных компаний! Мне кажется, это подстава! – Может, он соврал? – спросил неуверенно азиат. – Смеёшься? Невозможно соврать при таком допросе, – скептически ответил его визави. – Тогда чего мы ждём? Надо звонить Коршуну. – Ты прав, – резюмировал Шахов и взял в руки трубку. – Алло!.. * * * – А я вам ещё раз повторяю, что у нас на руках постановление о немедленном водворении несовершеннолетнего Коршунова Максимилиана Алексеевича, пятнадцати лет от роду, сироты без имеющихся опекунов либо попечителей, в специальное государственное учебное учреждение для несовершеннолетних до достижения им совершеннолетия с целью защиты его жизни, здоровья и обеспечения его права на жильё, получение образования и полноценное детство! – размахивал тонкой пачкой бумаг лысеющий толстяк в дешёвом костюме без галстука и в очках. – В наличии также разрешение от ближайших родственников, – кивнул толстяк на скучающего носатого брюнета с клановым значком, изображающим пикирующего коршуна, на пиджаке. – Распоряжение от начальника полиции района об оказании мер поддержания порядка при выполнении обязанностей органами опеки и попечительства! – Кивок на напряжённых сотрудников полиции. – А также ордер на принудительное проникновение в жилище несовершеннолетнего! Почему он, кстати, не проживает по старому адресу? Стоящая рядом болезненно худая женщина с ледериновой папкой в руках молча одобрительно кивала головой на все реплики своего коллеги. Ещё парочка каких-то серых личностей представляла из себя среднестатистических клерков из префектуры. – Если через одну минуту мы не попадём к несовершеннолетнему Коршунову, то я буду требовать от представителей полиции применить силу и запротоколировать факт оказания сопротивления сотруднику при исполнении, а также вызвать спецназ! Мелкий чиновник продолжал распаляться, размахивая руками и бумагами, когда у одного из шести бойцов в одинаковой форме зазвонил телефон. Тот отошёл немного в сторону и поднёс мобильник к уху. – Офицер! Прошу применить ваши полномочия! – с торжествующим видом повернулся к полицейскому очкарик. Андрей Артёмович Коршунов с любопытством и даже каким-то восхищением наблюдал за чинушей из опеки. Надо же, как он играет! Или, может быть, он действительно верит в ту чушь, которую городит? Да-а-а. Приют и полноценное детство для нормального человека – вещи несовместимые, а этот… чиновник умудряется мешать эти понятия без всякого стеснения. В принципе, Коршунову было всё равно, пропустят их к «горячо любимому», а главное, такому во всех смыслах «дорогому» племяннику или же придётся подождать приезда полицейского спецназа. Главное, что все бумаги уже готовы, и со дня на день вот эти крепкие парни из охраны будут работать уже на клан, так же как и все остальные сотрудники предприятий Лёшкиного сына. И в этих предприятиях будет их с отцом доля. А сегодня максимум через тридцать-сорок минут он лично проследит за тем, чтобы мальчишку отвезли и сдали в приют. Квартиру же он посмотрит потом, когда у него в кармане будут лежать ключи от неё. – Извините за задержку, можете проходить, – подошёл к скандалисту вернувшийся сотрудник со щитом и надписью «Эгида» на шевроне. Стоявший за стойкой молодой консьерж невозмутимо наблюдал за потопавшей к лифту процессией. По поводу непонятной ситуации с одним из жильцов, которому, кстати, принадлежало сразу несколько квартир в их доме, он уже позвонил администратору и в клановую службу безопасности. Что там будет дальше – это не его проблемы. Он свои обязанности уже выполнил. На подходе к лифту толстячок что-то тихо сказал, и один из полицейских вместе с худой чиновницей потопали к лестнице. В лифт с визитёрами зашли двое охранников «Эгиды».