Я посмотрел на человека, который прерывисто и неглубоко дышал на кровати. Шприц все еще валялся на полу. Я поднял его, пока Томи накрывала Аррана одеялом. Он не знал о нашем присутствии, но он дышал. Я снова вспомнил, что мог убить его еще одной передозировкой или воздухом, попавшим в вену. Но я тут же отогнал эту мысль. Несчастные случаи рано или поздно произойдут. Мы не всегда будем рядом, чтобы остановить самоубийство, и не всегда сможем вернуть к жизни. Нельзя возлагать друг на друга бремя такой большой вины. – Основное вроде забрал, – произнес Натан, перекидывая сумку через плечо. – Откуда знаешь про наркан? Томи поморщилась: – На первом курсе одна моя подруга бросила учебу… Она немного баловалась наркотиками, поэтому я провела небольшое исследование, так, на всякий случай. – Ты знала, что он сядет и будет так орать? – Нет, не знала, что они так делают в реальной жизни. – Я до смерти перепугался, – сказал он, яростно затягиваясь сигаретой. – До смерти перепугал тебя! – рассмеялся я. – Как думаете, стоит посидеть с ним несколько часов? – По-моему, надо забрать и его бритвы. – Натан снова принялся расхаживать по комнате, поднимая с пола разные вещи и обыскивая ящики. – Пока нельзя оставлять их здесь. – А это уже не слишком? – поинтересовалась Томи. Я указал на Аррана: – Мы только что спасли ему жизнь. По крайней мере, мы стараемся сделать так, чтобы он прожил достаточно долго и узнал об этом. – Это-то понятно, а вам не приходило в голову, что он может проснуться и не поблагодарить нас? На это нам с Натаном ответить было нечего. День шестьдесят четвертый (2) Натан предложил провести остаток ночи с Арраном, поэтому мы с Томи пошли спать в свои комнаты. Мы ничего не сказали друг другу, кроме «Спокойной ночи!». Я проспал около трех часов и проснулся на рассвете. Вместо того чтобы поспать еще, я оделся и вышел из номера. Чемоданы находились где-то поблизости, и я собирался потратить на их поиски весь день. Однако прежде у меня были еще два дела. Сначала я пошел к Тане. Я тихонько постучал в дверь, решив, что в состоянии паники Натан мог просто ошибиться номером. Ответа не последовало. Я постучал еще раз и ушел, убедившись, что Тани у себя нет, но и немного встревоженный. Затем я заглянул к Аррану и обнаружил, что Натан все еще не спит, сидя на полу рядом с кроватью. Арран был по-прежнему жив. По словам Натана, он просыпался, съел немного шоколада, затем снова заснул. Я продолжил обход отеля. Уже несколько недель я не просыпался так рано. На нижних этажах свет был тусклым, создавая иллюзию светло-серого тумана, висящего внутри здания. К моему удивлению, из вестибюля донесся детский смех, и, выйдя с лестницы, я встретил миссис Иобари с детьми. – Доброе утро, – сказала она, бросив многозначительный взгляд на Рёко и Акио. Акио, скорчив гримасу, произнес: – Привет! – Привет! – громче выкрикнула Рёко. – Привет! – ответил я, останавливаясь перед ними. – Я и не знал… Простите, не знал, что ваши дети говорят по-английски. – Немного, – ответила миссис Иобари, снимая оливково-зеленый палантин и снова заворачиваясь в него. – Мы не учили их английскому, но им пригодится этот язык. И возраст у них как раз подходящий для учебы. Я стала учить английский слишком поздно, и он у меня не так хорош. – Вы прекрасно говорите по-английски, – заверил я ее. Она отмахнулась от комплимента. Я никогда раньше не разговаривал с ней долго, с этой миниатюрной и гибкой женщиной лет сорока пяти. У нее утонченные манеры, а все движения продуманны и точны, словно она давно занимается йогой или танцует. Ее тон и ритм речи напоминают мне речь врачей. Может, потому, что у нее очень спокойный голос. – Вы всегда спускаетесь так рано? – Дети могут поиграть, а я помедитировать и поупражняться в растяжке. Их я тоже учу. И буду учить Джен, когда она немного подрастет. – Вы дали девочке другое имя? – почему-то удивился я. – Она не помнит своего прежнего имени, а французские имена, вроде Хлои, нам трудно произносить. Повисло молчание, но я решил не развивать эту тему. С тех пор как мать девочки покончила с собой, малышка в конце концов стала частью этой семьи. И они имели право называть ее как угодно. – Медитация и дети никогда не пересекались в моем сознании, – сказал я. – У вас были дети? – Двое. Им шесть и двенадцать лет, они немного старше ваших. Она использовала прошедшее время. Не знаю, брала ли свое сильная усталость или тоска по моим девочкам нанесла мне эмоциональный удар, но я вдруг обнаружил, что на мгновение потерял дар речи. Миссис Иобари наконец закончила заворачиваться в свой палантин и произнесла: – Я отведу детей наверх, чтобы они поспали перед завтраком. Хотите, после составлю вам компанию? – Я собираюсь осмотреть несколько комнат. Я ищу… В общем, да, хочу. Она кивнула, как будто ее не касалось, что я собираюсь делать, и повела детей в свой номер. – Пока! – крикнула с лестницы Рёко. – До свидания! – поправил ее Акио. Я помахал им и подождал миссис Иобари внизу. Когда она появилась, я сказал: – Простите, по-моему, раньше я не спрашивал: как вас зовут? Вместо того чтобы носить, как остальные, теплую куртку, она заматывалась в несколько слоев палантина и носила открытые босоножки с черными колготками. Ее волосы были зачесаны назад и аккуратно уложены. Из всех нас ей, как никому, удавалось поддерживать свою обычное состояние. – Меня зовут Юка. – Она окинула взглядом вестибюль: – Здесь нужно сделать уборку. – Спасибо! – Жить в такой грязи некультурно. – Согласен, меня эта грязь тоже очень достает. Только вчера думал об этом. – Надо заняться. Но сначала… вы говорили, хотите что-то отыскать? – Да, все верно. – Что же вы ищете? – Из моего номера украли пару чемоданов. – Какой ужас! Вы знаете, кто их взял? – Есть идея, но нет доказательств, конечно. Я не был уверен, с чего начать: искать дополнительную информацию о неуловимом владельце отеля или сравнить номер телефона, который я нашел в номере Люффманов, с другими телефонами отеля, поэтому я направился в служебное помещение за стойкой регистрации. Мне пришла в голову мысль, вдруг я найду какие-нибудь дисциплинарные записи по персоналу, может, подробности какой-нибудь кражи или другого хищнического поведения. Юка открыла несколько ящиков стола на другом конце кабинета и спросила: – Но почему мы ищем чемоданы здесь? Вы не все мне рассказываете. Я сидел в офисном кресле, глядя на стопку бланков, заполненных на французском языке, и понятия не имел, для чего они нужны и что в них написано. Шансы, что Юка Иобари имеет отношение к смерти девочки, были минимальные, если не еще меньше. В тот момент мне было почти все равно. Я так устал от всего этого. Поэтому я рассказал ей о своем расследовании, связанном с телом, которое мы обнаружили в баке на крыше, а она слушала с застывшим выражением лица. – Итак, – медленно произнесла она, – вы не просто ищете чемоданы. На самом деле мы ищем убийцу этой бедняжки. – Да. Я уверен, в чемоданах находилась улика. Но дело не только в чемоданах. Еще у меня есть вот это. – Я протянул ей листок бумаги с номером телефона. – Если бы вы помогли мне отыскать что-то типа списка служебных телефонов, чтобы проверить этот номер, я бы прямо сейчас продвинулся в расследовании. – Хорошо. Тогда мы найдем его. – С новой решимостью она закрыла ящики, в которых копалась, и прошла в соседний кабинет. Я последовал за ней: – А большинству людей наплевать.