– Похоже на героин. Мы вбежали в номер 414. Арран, весь в слюнях, стекавших из уголков рта, лежал на кровати в положении для оказания первой помощи, свесив обе руки. Возможно, перевернув его, Натан спас ему жизнь. Иначе Арран захлебнулся бы собственной блевотиной еще до того, как подоспели мы. Натан захлопнул дверь и сунул мне наркан. Я попытался вернуть ему лекарство вместе со шприцом. – Не могу! – крикнул я. – Нет, ну, пожалуйста! Я тоже не могу! – Натан почти плакал. У меня не было сил заставлять его. Никогда в жизни я не делал уколов. Я посмотрел на Томи, но она только покачала головой: – Не могу… колоть. – Господи, помилуй! – Дрожащими руками я разорвал упаковку шприца. – Просто не верю, что выпало мне! – Не могу! – повторял как заведенный Натан. – Прости, не могу. Томи выхватила у него фонарик, сунула ему пистолет и принялась проверять руки Аррана. Живописные розы и русалки сплошным узором украшали обе его руки, закрывая нам вид на любые вены. Я понятия не имел, куда колоть. – Ну, что скажешь? – спросила Томи, глядя мне глаза. Я покачал головой, пытаясь осмыслить ее вопрос. Доктор из меня совсем никакой. Моя работа никогда не означала чью-либо жизнь или смерть. Я историк и имел дело со словами, книгами и людьми, которые давно умерли, а не с такими, кто умирал прямо у меня на глазах. Из всех ночей, которые Таня могла бы выбрать для самоволки, эта была самой неподходящей. – Джон, ты как? Справишься? – вывел меня из задумчивости голос Томи. – Попробую, – ответил я. Натан отступил к стене, прижимая пистолет Томи к груди, словно мягкую игрушку. Я взял наркан. Томи помогала мне, осматривая руки Аррана, пока я вставлял шприц в бутылочку и набирал в него немного жидкости. Вены Аррана почти не реагировали ни на ремень, затянутый вокруг его бицепса, ни на резкие шлепки, которые Томи наносила по нижней части его предплечья. Он булькал и еще больше пускал в бороду слюни, но, по крайней мере, это означало, что он все еще дышит. А это уже кое-что. Руки у меня почти не дрожали, а я почти не дышал. – Воздух! – произнесла Томи. – Что? – Не знаю, проверь, нет ли в шприце воздуха, выпусти немного жидкости. Так делали по телевизору! Я сделал, как она сказала, без понятия зачем. На его руках ничего не было видно. Я не доверял себе, чтобы искать ту же вену, в которую он делал укол. Да и вены были практически уничтожены. Я бы воткнул иглу в нереагирующую плоть. – Боже! – Томи поискала его пульс и покачала головой. – Не могу понять, мой это пульс или его. Если он и жив, то едва. – Помоги перевернуть его! Вдвоем мы перевернули Аррана, словно мертвого, на спину. Я уложил его на матрасе ровно и «оседлал». Капелька пота попала мне в глаз и ужалила. Моргнув, я весь похолодел от шока: – А если я убью его? – Взглянув на Томи, я повторил: – А если я убью его? Она схватила меня за руку: – Джон! Он все равно умирает. – Куда колоть-то эту штуку? В тыльную сторону ладони? – Из-за его татуировок ни фига не видно! – Томи нахмурилась. – Открой ему рот. – Зачем? – По телику видела. Если не найти вену на руках или ладонях, укол можно сделать под язык, там всегда видны массивные вены. Томи положила фонарик на кровать, обхватила пальцами лоб Аррана и запрокинула его голову немного назад. Морщась, сам в полуобморочном состоянии, с бешено бьющимся сердцем, я открыл отвисшую челюсть как можно шире и еле сдержал вполне естественный приступ рвоты. Отодвинув в сторону язык, что оказалось не так-то легко, я засунул ему в рот два пальца и вколол иглу в выпуклую сине-зеленую вену под языком. Я сделал это не задумываясь, без сомнений. Просто вколол иглу, и, когда я опустошил шприц, под моими пальцами собралось немного крови. – Боже, я даже не помню, какую дозу набрал, – пробормотал я, садясь обратно на ноги Аррану. Натан, соскользнув вниз по стене, тихо плакал. Томи отпустила лоб Аррана, и я с потрясением заметил пару слезинок, выбежавших из ее глаз. Она опустилась на пол, глубоко дыша. Мы посмотрели друг на друга. «Скорая помощь» не приедет. И врач тоже не придет. Мы не могли позвонить в службу спасения. Мы и были этой службой спасения. Я все еще сидел у него на ногах, когда секунд через двадцать заметил, что Арран помочился под себя. – Вот дерьмо. – Я повернулся, пытаясь слезть с кровати. – Твою мать! Арран внезапно дернулся, резко сел и заорал мне в лицо с полным ртом слюны и крови. Томи и Натан заорали. Кажется, я тоже закричал и бросился с кровати. Вскочив на ноги, Томи, крепко обхватила Аррана сзади в замок, удерживая его на месте. Пока они так боролись, я лежал на полу и почти ничего не видел от шока. Ковер пах старой гнилью. Я заставил себя сесть и опустил голову между колен, хватая ртом воздух. Лежа на кровати, Арран застонал, перевернулся на бок и закрыл глаза. Его била дрожь. Его кожа все еще оставалась почти пепельной, но он, несомненно, был живой. Гораздо более живой, чем когда мы пришли. И достаточно живой, чтобы вскочить и напугать нас всех до полусмерти. Я огляделся в поисках шприца, опасаясь, что приземлился на него, но я уронил его с края кровати, и он, пустой, валялся на полу. Томи присела рядом и тронула меня за плечо: – Ты как? – Вроде нормально. Хотя не уверен. Как он? – Ну… он жив. Мы огляделись и увидели разбросанные повсюду аптечные принадлежности. Мы не возвращались в комнату Аррана с того дня, как курили у него. Если бы мы заглянули к нему раньше, то заметили бы, что беспорядка в комнате заметно прибавилось. Этот номер явно не был счастливым. – Ты там как? – снова спросила Томи, на этот раз обращаясь к Натану. – Все нормально, Натан. По-моему, с ним все будет хорошо. – Да я просто… думал, что он умрет. – Натан попробовал подняться на ноги, но снова опустился на пол, привалившись спиной к двери. – Ты молодец, – сказала Томи, позволив наконец себе расслабиться, и погладила меня по плечу. – Нет, это ты молодец, – ответил я. – Подъязычная инъекция? Я бы никогда не додумался. – Да, придумано умно, – добавил Натан. Я пожал плечами и вдруг заметил, что держу ее руку. Я тут же отпустил ее и сказал: – Наверное, лучше не оставлять здесь наркотики. В следующий раз можем не успеть. Натан встал: – Согласен. Дай мне свет. Посмотрю, что тут есть. Я вытер кровь со щек и обнаружил, что весь в поту, огромные капли которого стекали по лицу. – А где Таня? – спросила Томи. – Не знаю. Нат говорит, ее нет у себя. – Кто вообще ночью не у себя? – Немного помолчав, она добавила: – Ты только что спас жизнь. Сколько людей могут похвастаться этим? – Наверное, не так уж много. Хотя, по-моему, все еще может измениться. Натан нашел пачку сигарет и предложил мне закурить. Я отмахнулся, поднимаясь на ноги: – Нет, спасибо, мне нужна вода.