– Конечно. А вам нужны средства для ухода за волосами? Здесь есть немного. Мы кое-чем поменялись в косметичках для ухода и закрыли их на молнии. Я вручил Софии косметичку с косметикой, и она тут же примерила новый оттенок помады, глядя в ручное зеркальце, затем посмотрела на меня поверх него. – Он владелец отеля, – произнесла она. – В смысле? – Мой муж. Да, он уехал. Ему принадлежал отель. – Она встала и собрала свои вещи. – Дайте мне знать, если еще что-нибудь найдете. Пора идти работать. – Слушайте, а Томи знает о вашем муже? – спросил я, когда она уже открыла дверь. – Она же писала историю этого отеля. – Наверное. Внешне невозмутимая, она исчезла в коридоре. Я встал и закрыл за ней дверь. Я старался не вступать в разговоры с некоторыми сотрудниками, поскольку не был уверен, что меня поймут правильно, и, по правде говоря, Софию я тоже относил к тем, кто отпугивал меня. Я радовался нашей встрече, которая помогла мне преодолеть предубеждение. Возможно, оно и возникло-то потому, что я слышал, как эта высокая женщина отдает распоряжения на кухне. Для женщины она казалась слишком безразличной к мертвому ребенку. Но, с другой стороны, сейчас восприятие искажено. Все, чем мы жили раньше – наши прошлые жизни, – едва ли имело значение. Мы проживали день за днем и больше не помнили людей, которых не любили, поступки, которые нас расстраивали и заставляли выказывать недовольство в Интернете, статусы в Фейсбуке, от которых мы закатывали глаза, няшные видео с животными, от зашкаливающей милоты которых мы плакали, вендетты против журналистов, ведущих новостей, политиков, знаменитостей, родственников… все ушло. Девочку убили, но это случилось раньше. И теперь «раньше» больше не существовало. Гигантская грифельная доска мира чиста. Стерты были и последствия. Я застегнул оба чемодана и, заперев за собой дверь, понес их в свою комнату. Люффманы не оставили никакого очевидного подтверждения, что они бежали в аэропорт без дочери. И все же мне хотелось просмотреть чемоданы еще раз, не находясь под взглядом постороннего наблюдателя. День пятьдесят третий Мне необходимо написать о Дне Первом, прежде чем пройдет слишком много времени и мои воспоминания о нем будут вытеснены в подсознание. Так сознание поступает с травмой – стирает ее, заставляя время от времени переживать ее в воспоминаниях и снах, ощущениях головокружения, учащенном дыхании и панике. Но сама память становится художественным произведением. В некотором смысле, я посвятил всю свою жизнь времени, хотя вряд ли кто-то может с уверенностью сказать, что есть время. Социальный конструкт? Иллюзия? Циклично ли оно? Или параллельно? Я ощущаю время как линейное, потому что должен верить в процесс развития, чтобы понимать свой объект изучения – людей. Но сейчас, когда я размышляю о времени, оно кажется более эластичным, протянутой рукой, которая помогает двигаться дальше, прежде чем какое-либо важное событие резко не расставит все по своим местам. Поэтому мне придется вернуться к тому самому событию. И попробовать записать все за один раз, чтобы никогда больше не вспоминать о нем. Мы все стараемся отстраниться от него, тешим себя иллюзией прогресса, пытаясь остаться в здравом уме, но здравомыслие не спасает, и нет никакого прогресса между днем, когда все случилось, и днем, когда я заставляю себя описать это событие. Все произошло во время завтрака. Крик. Женщина смотрит в свой телефон. – Они бомбят Вашингтон! Проще было бы написать, что с того момента все вокруг стало размытым из-за того, что это произошло. Но на самом деле то, что произошло дальше, является моим самым ясным воспоминанием. Я вскочил на ноги, и первым моим инстинктивным желанием было схватить телефон этой женщины. Еще пара мужчин тоже вскочили. Женщина плакала, глядела на свой телефон широко распахнутыми глазами и плакала. Я встретился с ними взглядом через весь ресторан – с теми, другими мужчинами, которые встали, – и снова сел, вспомнив про свой собственный телефон на столе. Одно сообщение все-таки дошло. Мне было интересно, по большому счету, жалеет ли пославший это сообщение о том, что, похоже, оно самое последнее в жизни. Кто-то вскрикнул: «О боже!», но я не видел кто именно. Выйдя из-за стола, с телефоном в руке, я буквально побежал в вестибюль. У стойки образовалась очередь, человека три длиной. Я смотрел то на телефон, то на стойку, то на дверь. Не знаю, как долго я так стоял, но некоторое время точно. Я понятия не имел, что делать – уезжать, или попробовать дозвониться до кого-нибудь, или требовать разъяснения от персонала. Поэтому я просто стоял, пока кто-то не врезался мне в плечо, почти бегом направляясь к выходу. Я вздрогнул и снова обрел способность двигаться. Я пытался дозвониться до Нади, но линия была мертва. Не было соединения, не было даже гудков. Затем я зачем-то стал дозваниваться до своего докторанта, Люка, приславшего мне эсэмэску. Наверное, потому что его номер находился в моем журнале вызовов среди самых недавних, но и в этом случае соединения не было. Меня начала охватывать паника, но я сказал себе «нет». И продолжал дальше твердить «нет». Возможно, это теракт, такое случалось и раньше. Эгоистично, конечно, но я напомнил себе, что в Вашингтоне у меня никого – ни семьи, ни друзей. Да, плохо, но все, кого я знаю, в безопасности. Может, это еще одно 11 сентября, но моя семья и знакомые не пострадали. Отойдя от стойки регистрации, где люди громко спорили на непонятных мне языках, я открыл в телефоне соцсети и прислонился к стене. Даже промелькнула мысль, не вернуться ли за свой столик. А потом я увидел заголовок: «ГЛАВНЫЕ НОВОСТИ: ядерная атака на Вашингтон продолжается. СЛЕДИТЕ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ». Будто ледяная рука схватила меня за горло. У меня онемела челюсть. Дрожь пробежала по всему телу, от живота до плеч и вдоль спины. Руки тряслись. Я не мог читать. Перед глазами стояло одно-единственное слово – ядерная. Я поймал себя на мысли, что оно не могло относиться к ядерной бомбе. Не в этом смысле. Иначе ЯДЕРНАЯ означало бы «конец». Вероятно, СМИ использовали это слово просто для приманки. Восстановив контроль над телефоном, я прокрутил ленту новостей. ГЛАВНЫЕ НОВОСТИ: над Вашингтоном взорвана ядерная бомба. СЛЕДИТЕ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ. НОВОСТЬ ДНЯ: ядерная атака на США. СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: по оценкам экспертов, число погибших достигло 200 тысяч человек. СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: ПОДТВЕРЖДЕНО: президент и его администрация в числе погибших в результате ядерного взрыва. ждем дополнительной информации. Были и другие заголовки – о радиомолчании Великобритании и еще одном ударе по Альбукерке. Я вспомнил, что в моем номере есть телевизор. Но внезапно я перестал видеть. Мое зрение отключилось, как свет. Все потемнело, и я уронил телефон. Кажется, меня вырвало, но точно не помню. Обратно в ресторан мне пришлось пробираться по коридору на ощупь, но вскоре я понял, что это бесполезно, поэтому уселся на пол, привалившись спиной к стене. Некоторое время мне казалось, я попал в книгу «День Триффидов»[2]. Я думал, что действительно ослеп. Слышал, как люди вокруг бегали, плакали, кричали. Никто не остановился, чтобы заговорить со мной. Постепенно зрение вернулось через, казалось, несколько часов, но на самом деле прошло, вероятно, не более получаса. Я нащупал на полу свой телефон и, подняв, прижал его к груди. Так и сидел, пока не восстановилась способность видеть. Пока я моргал, пытаясь прояснить зрение, кто-то остановился рядом. И я понял, что надо мной стоит женщина. Теперь я знаю, это была Таня. Но тогда мы не были знакомы. Она спросила: – С вами все в порядке? Помощь нужна? Какой-то мужчина велел ей поторопиться, иначе они не успеют добраться до машины. Я ничего не сказал, а что я мог сказать, кроме как «все в порядке»? Не знаю. Простите, что описание такое сумбурное. Потом я снова оказался в ресторане. По крайней мере, помню, как стоял у двери, уставившись на свою книгу, кофе и стол. А у двери в бар стояли, держась за руки, по-моему, Миа и Саша, сестра и брат. Все остальные ушли. До меня дошло, что они смотрят телевизор, установленный в верхнем углу зала, и я побежал к ним. Конечно, я не понимал, о чем говорят, но короткая запись повторялась снова и снова. Диктор запинался, произнося текст, и его голос дрожал. Кто-то что-то снимал, один из их друзей, прежде чем ослепительный свет окутал весь экран и видео прервалось. Белый шум. – Что он говорит? – Я чуть не набросился на них. Молодой человек, Саша, сказал: – Это просто свет. Город уже умер. Еще в одном ролике из Твиттера было заснято, как гаснут огни знаменитых очертаний Нью-Йорка; здания исчезают в темноте, или она уничтожает их, а в левой части кадра – гигантская колонна пульсирующих, поднимающихся облаков. Больше ничего не видно. Ослепляющая вспышка света, облако – самое большое облако, которое я когда-либо видел, – и огни города гаснут. – Сколько американских городов? – спросил я. – Пока говорят о трех. – О трех? – Да, третий где-то в Техасе, – сквозь слезы отвечает Миа. Она с отчаянием что-то говорит Саше на языке, которого я не знаю. У меня подкашивались ноги, и, отшатнувшись, я столкнулся с женщиной, чуть не сбив ее с ног. – Извините, извините… – бормотал я, продолжая бежать. Она кричала, но, по-моему, не на меня. Я поднялся наверх, в свой номер, и принялся собирать вещи. Включив телевизор, я обнаружил, что все основные американские каналы не работают, а показывают только швейцарские, и чуть не сошел с ума, пытаясь разобраться, как добавить субтитры, в то время как на экране снова и снова повторялись одни и те же кадры. Подключив субтитры, я снова пробовал дозвониться до Нади, но соединения по-прежнему не было. Предположив, что не работает только сотовая связь, я пробовал дозвониться по стационарному, но и так ничего не получилось. Мне хотелось разбить телефон, но меня остановила странная мысль: ущерб, причиненный номеру, включат в мой счет. От потрясения я чуть не ослеп, но у меня хватало практичности побеспокоиться о своем счете. Не закончив паковать вещи, поскольку, если честно, просто не знал, что делать дальше, я вышел из номера и стал бродить по коридорам, пытаясь отыскать кого-нибудь из коллег по конференции. Я полагал, что хоть один из них справится с потрясением лучше меня и скажет, что делать дальше. А я так отчаянно хотел, чтобы мне сказали, что делать дальше. Словно я снова стал школьником и ждал, что ответственное решение примет кто-то из взрослых. Пролистывая в телефоне ленты новостей, я, как одержимый, искал заголовки на английском, постоянно натыкаясь на слово ЯДЕРНЫЙ. И все думал – может, я как-то неправильно читаю. По логике вещей ядерного удара по Вашингтону быть не могло, поскольку никогда раньше такого не случалось. Если бы произошла ядерная война, наступил бы всему конец, а мир, который мы знали, все еще не закончился. Хотя бы потому, что никогда раньше такого не случалось. СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: ядерное оружие взрывается над Вашингтоном, сотни тысяч человек погибли. ГЛАВНАЯ НОВОСТЬ: премьер-министр Канады призывает к спокойствию, так как ядерный удар направлен на США.