Сам же хозяин этого, с позволения сказать, поместья посмотрел на небо, тыльной поверхностью руки вытер пот с лица и стал хлопать себя по карманам. Затем Наде пришлось ждать, пока он выкурит сигарету. Владимир затушил окурок ногой и вытащил из противоположных от Нади кустов мешок из черного полиэтилена. Кровь с новой силой запульсировала в сосудах Нади. Именно так, по ее представлению, и прячут трупы. Только мешок был не очень большой. «Расчлененка», — промелькнуло страшное слово у нее в голове. Больше всего Наде хотелось вскочить и бежать куда глаза глядят, но инстинкт самосохранения говорил ей, что этого делать нельзя. «Еще немного подождать, — говорила она себе, — а потом я чем-нибудь помечу это место и убегу… Правда, куда, пока не знаю. Ворота наверняка закрыты, а следовать тем же путем, каким я влезла сюда… Лучше сразу застрелиться и не мучиться больше». Владимир вздохнул, быстро забросал мешок землей, притоптал ее ногами, оглянулся, подобрал несколько веточек и положил их сверху. «Надо же… следы заметает… — удивилась Надя. — Знал бы он, что это не поможет! Какая я все-таки молодец! Благодаря мне правосудие восторжествует!» Еще немного постояв, Владимир размашистыми шагами направился в сторону дома. Надя выждала несколько минут и вылезла из-под куста. Все-таки любопытство — страшная сила. Она решила посмотреть хоть одним глазком на то, что зарыл Владимир. У Надежды возникли сомнения, что это части трупа, так как не чувствовалось никакого запаха, а по идее он должен был быть. «Может, Владимир зарыл свое добро, золото, драгоценности… Мало ли что, а я притащу полицейских. Нет, я не хочу выглядеть выскочкой и полоумной, сначала все проверю». Надежда вытащила свои совершенно никчемные садовые ножницы и принялась ковырять землю, откинув ветки в сторону. Надежда была спокойна, так как, судя по тому, как тщательно Владимир замел следы, возвращаться назад в его намерения не входило. «Зачем только он все так утрамбовал своими ножищами? Мог бы и лопатку оставить!» — пыхтела Надежда. Работать в основном пришлось голыми руками, отчего безвозвратно пострадали ее ногти. Наконец она нащупала гладкую поверхность полиэтилена, и сердце, учащенно забившись, снова дало о себе знать. Она еще энергичнее принялась разрывать землю, словно почуяв добычу, так роет голодная собака в предвкушении зарытой косточки. Надежда вытянула мешок на поверхность и отряхнула его от земли. Дрожащими руками Надя вспорола садовыми ножницами крепко завязанный пакет и в ужасе отпрянула, так как увидела человеческие волосы. «Головы! Отрезанные головы! Он маньяк и прячет расчлененные трупы!» — пронеслось в голове Нади, и она, вскрикнув, отпустила пакет. На мгновение ей показалось, что она сейчас потеряет сознание, ей даже померещилось, что отрубленные головы покатились по земле. Когда потемнение в глазах прошло, Надя поняла, что головы не катятся, а спокойно лежат. «Иди до конца! Иди до конца! Иначе не стоило все начинать», — отрезвляла себя Надя. Она протянула дрожащую руку к волосам. Темные волосы и светлые волосы лежали рядом. Почти сразу на ощупь Надежда поняла, что эти волосы не натуральные, а искусственные, а когда Надежда их приподняла, то почувствовала, что они не имеют и веса. — Парики… — прошептала она, — а я чуть с ума не сошла… Всего лишь парики… Зачем он их зарыл? Надя заглянула в мешок, там лежали какие-то вещи. Серая кофта в мелкий белый и темно-синий горошек вызвала у нее новую волну отчаяния. — Не может быть… это же блузка Милы! Все! Баста! Я сделала это! Это все-таки улика! Надежда возвела глаза к небу, словно благодаря Всевышнего, и только тут заметила темный дождевик, кинутый на невысокий куст. «Он забыл плащ… он же может вернуться за ним», — только эта мысль и успела пронестись в голове Надежды… Внезапно яркий свет фонаря ударил ей в глаза. — Здравствуй, Надя! — раздался голос, от которого у нее кровь застыла в жилах. — Хорошо, что я вернулся за плащом. Странно, очень странно, что ты оказалась здесь ночью, хотя с твоим-то рвением я должен был предположить, что ты вернешься. — Что вы собираетесь делать? — не своим голосом спросила Надя, ослепленная ярким светом. Она даже не видела Владимира, а только слышала. — Мне очень жаль, Надя, действительно жаль, ты мне не нужна, но мне придется убить тебя, — лаконично и культурно сказал психотерапевт. После этого в глазах и в голове Нади вспыхнула яркая вспышка, и она потеряла сознание. Глава 20 Какой-то то нарастающий, то затихающий ноюще-воющий звук не давал Наде покоя и, словно надоедливая муха, не переставая жужжал в ухе. «Черт… это невозможно терпеть. Кто же это так противно воет?» — подумала Надя и открыла глаза. Все плыло у нее перед глазами, но это не помешало ей первым делом увидеть худую бледную девушку в белой рубахе из грубой полотняной ткани. Череп ее был выбрит, а на руках и ногах болтались толстые цепи. Черные глаза смотрели на Надежду с болью, сочувствием и тревогой. — Ну, как ты, бедная моя? — спросила девушка, причем не шевеля при этом губами и не открывая рта. Надежда поморгала, пытаясь убрать пелену с глаз. — Надеюсь, ты пришла с подмогой? — продолжала девушка. Только сейчас до Нади дошло, что говорит не эта девушка, а другой человек, находившийся позади нее, Надежды. Она попыталась повернуть голову сначала направо и испытала такую сильную боль, что мгновенно все тело покрылось испариной. Затем Надя повернула шею налево и обомлела. Позади нее на коленках сидела Мила собственной персоной. Выглядела она точно так же, как и первая девушка. Цепи, холщовая рубаха, голый череп… Надежда даже не сразу ее узнала, а когда узнала, содрогнулась. Острая боль пронзила голову и шею. Надежда резко нагнулась, и ее вырвало. Пол прыгал перед глазами. — Как же мне плохо… — простонала она. — Да и выглядишь ты не лучшим образом, — как-то безучастно сказала Мила. Надежда перевела дух, посмотрела на себя. Только на одной ноге ее сохранилась галоша. Руки и ноги были покрыты синяками, ссадинами и слоем грязи. Весь ее фирменный сарафан был порван. Правую половину лица стягивала какая-то пленка. Надя дотронулась дрожащей рукой до виска, потом посмотрела на ладонь. Темные сгустки крови и грязь покрывали ее. Надежда заметила рассыпанные по плечам рыжие локоны, и это не могло не порадовать ее. «Хоть не обрил… Бедная Мила… Стоп! О чем это я?! Я же должна радоваться! Ведь Милка-то жива!» Надежда растянула сухие губы в улыбке. — Камилла, ты молодец. Я, честно признаюсь, дала слабину и думала, что тебя убили. А ты жива, я так рада! Ты — молодчина! Это такое счастье! Мила скривила лицо в недовольной гримасе. — Ты так думаешь? Ты еще многого не знаешь… Если бы у меня был выбор, я бы предпочла умереть. — Не говори глупостей! Ты жива, и это является самым главным на данный момент! — Как ты здесь оказалась, Надя? — Странная ты, Мила… Я искала тебя! Мы узнали, что ты уехала в Италию и исчезла. Мы нашли человека, к которому ты поехала, и вот я здесь. — Ты приехала одна? — с дрожью в голосе спросила Мила. — Я имею в виду: где люди, милиция? Ну, скажи же мне, что ты не одна искала меня?! Надежда поняла, что Мила находится на грани нервного срыва. — Успокойся, Мила! Конечно, я приехала не одна, со мной Марко. — Марко? — переспросила Мила дрогнувшим голосом. — Он здесь? — Конечно! Мы вдвоем прилетели с конкретной целью — найти тебя. — Как ты нашла его? — Да какая разница! Главное — результат! Мы и в доме у этого Владимира были, даже с полицейским, обыскали каждую комнату и ничего не обнаружили! Никаких следов! Где мы сейчас? — У него в доме, — ответила Мила. — Где? В подвале? — Нет… в башне. — Не может быть, мы все башни облазили, — удивилась Надежда. — В башне… Посмотри в окно… — сказала Мила. Надя, ошеломленная всем произошедшим и тем, что в этой темнице есть и окно, на коленях подползла к стене, с трудом встала и выглянула в небольшое окошко, причем стекло было опущено на одну треть, что давало доступ свежего воздуха в комнату к девушкам. Действительно, взору Нади открылся вид на небольшую площадку перед домом Владимира с мешками цемента и строительными тележками. — Правда, башня… Как же это? Потайная комната? — предположила Надежда, только сейчас внимательно оглядываясь. Комната была очень странная. Очень узенькая, какая-то полукруглая. Стены были из необделанного камня. Дверь была тяжелая, плотно закрывающаяся, металлическая. Еще Надя заметила в стенах какие-то странные маленькие окошки со створками. «Прямо камера пыток какая-то…» — мелькнула мысль у Нади. — Что здесь за чертовщина? Почему вы в цепях? Что он делает с вами? Кто эта девушка? Почему вы обритые? — засыпала девушек вопросами Надя. — Ишь ты… — усмехнулась Мила, — скоро все узнаешь… на своей шкуре. — Подруга, я не узнаю тебя… Почему ты злишься на меня? — Потому что всегда ты так! Вроде нашла нас, а что толку? Всего лишь станешь одной из нас. Никакого проку! Суетишься, что-то делаешь, сеешь хаос… Хоть бы что-то полезное сделала! — выкрикнула истерично Мила. — Не надо так говорить! Я все для тебя сделала, даже больше того! Я не виновата, что ты помчалась сломя голову к этому маньяку, даже не предупредив меня. Я же нашла тебя, понимаешь, нашла! Почему вы не подали сигнала?! Окно открыто, дверь металлическая. Почему не кричали, не стучали?! Мы тут полдня с полицией ходили! — Я не знаю, не знаю, не знаю, — ответила Мила, закрывая бритую голову руками. — Мы никого не видели. — Но как же? Полдня! — Ничего не знаю, — поджала губы Мила, словно на допросе. Надежда раздраженно вздохнула. Теперь она уже понимала, что эта узкая комната располагалась в толще стен башни, а неправильной формы дом маскировал ее, создавал оптический обман. — Почему ты пришла одна? — спросила Мила, и слезы потекли из ее глаз. — Я пришла на разведку, и все шло хорошо… Если бы Владимир не забыл свою куртку, то он бы не обнаружил меня. Не беспокойся, нас обязательно найдут! Пусть я и не говорила, что иду в этот дом, но Марко обязательно догадается. Он знает, что я подозреваю Владимира и что если я и пошла куда-то, то только сюда. Он догадается, вот увидишь! А уж когда он сюда придет, будь уверена, я подниму здесь такой шум, что они услышат нас и освободят.