39 Как люди меняются Теории, включающие стадии развития, широко распространены в психологии – без сомнения, потому, что их упорядоченность, ясность и предсказуемость весьма привлекательны. Любой, кто прошел вводный курс психологии, вероятно, сталкивался с моделями стадийного развития Фрейда, Юнга, Эриксоном, Пиаже и Маслоу. Но есть одна модель, о которой я помню почти каждую минуту любой сессии: стадии изменений. Если по задумке психотерапия ведет человека из текущего положения к желаемому, мы всегда должны задумываться: как люди вообще меняются? В 1980-х психолог по имени Джеймс Прохазка предложил транстеоретическую модель изменений в поведении (ТТМ), основанную на исследовании, доказывающем, что люди чаще всего не могут «просто сделать это», как предлагает Nike (и список новогодних резолюций). Вместо этого они чаще всего проходят через серию следующих стадий: Стадия 1: Предобдумывание Стадия 2: Обдумывание Стадия 3: Подготовка Стадия 4: Действие Стадия 5: Поддержание Допустим, вы хотите что-то изменить в своей жизни: чаще заниматься спортом, расстаться с партнером, может даже впервые пойти на психотерапию. До этого момента вы находитесь на первой стадии (предобдумывание): вы даже не думаете о переменах. Некоторые психотерапевты сравнивают ее с отрицанием, имея в виду тот факт, что вы не осознаете возможных проблем. Когда Шарлотта впервые пришла ко мне, она охарактеризовала себя как человека, порой выпивающего в компании друзей. Я понимала, что она была на стадии предобдумывания, поскольку она говорила о склонности матери к самолечению алкоголем, но никак не связывала с этим свое употребление алкоголя. Когда я спрашивала ее об этом, она уходила от ответа, раздражалась («Моим ровесникам свойственно иногда собираться и выпивать!») или переходила к технике «да, но» – практике перевода стрелок с обсуждаемой проблемы на какую-то другую («Это все X; но что насчет Y?»). Конечно, психотерапевты не могут повлиять на все. Мы не можем убедить анорексика есть. Мы не можем убедить алкоголика не пить. Мы не можем убедить людей не заниматься саморазрушением, потому что саморазрушение в данный момент времени их устраивает. Все, что мы можем – это попытаться помочь им лучше понять себя и показать, как задавать себе правильные вопросы перед тем, как случается что-то (неважно, внутри или снаружи), что приводит их к способности убедить самих себя. Авария Шарлотты и разборки с полицией из-за вождения в нетрезвом виде привели ее на следующую стадию – обдумывание. Обдумывание изобилует амбивалентностью. Если предобдумывание – это отрицание, то обдумывание можно сравнить с сопротивлением. Человек видит проблему, хочет поговорить о ней и даже не против (в теории) начать действовать, но не может заставить себя сделать что-либо. Так что, хотя Шарлотту и беспокоил полицейский вердикт и последовавшее за ним постановление о посещении программы для зависимых (куда она пошла с большой неохотой лишь после того, как пропустила положенный срок, который нанятому за большие деньги адвокату пришлось экстренно продлевать), она не была готова что-то менять в своих привычках. Люди часто начинают психотерапию именно на стадии обдумывания. Женщина, состоящая в отношениях на расстоянии, говорит, что ее бойфренд откладывает переезд к ней в город; она признает, что он, возможно, не приедет – но не готова порвать с ним. Мужчина знает, что у жены есть любовник, но, когда мы говорим об этом, он ищет оправдания тому, что она не отвечает на сообщения, чтобы не пришлось с ней ссориться. На этой стадии люди прокрастинируют или занимаются самосаботажем – в качестве способа отсрочить даже позитивные изменения, – потому что им не хочется отказываться от чего-то без сведений о том, что они получат взамен. Загвоздка этой стадии в том, что перемены включают потерю старого и тревогу по поводу нового. Это беличье колесо, кажущееся окружающим диким, является частью процесса: людям нужно делать одно и то же снова и снова бесконечное количество раз, прежде чем они будут готовы измениться. Шарлотта говорила о попытках «завязать» с выпивкой, о двух стаканах вина вечером вместо трех, об отказе от коктейля за бранчем с друзьями – при условии, что она планирует выпить за ужином (и, конечно, после ужина). Она признавала ту роль, которую алкоголь играет в ее жизни, его приглушающий тревожность эффект, но не могла найти альтернативу, чтобы справиться с эмоциями. Даже с помощью лекарств, выписанных психиатром. Чтобы помочь ей с тревожностью, мы добавили вторую психотерапевтическую сессию на неделе. Она стала меньше пить и решила, что этого достаточно, чтобы контролировать ее проблемы с алкоголем. Но две сессии в неделю возродили другую проблему: Шарлотте снова показалось, что она зависима от меня, так что мы вернулись к прежнему графику. Когда я, улучив момент (скажем, после очередного ее упоминания о том, что она напилась на свидании), подкидывала идею о программе амбулаторного лечения, она качала головой. Ни за что. – Эти программы заставляют полностью завязать, – говорила она. – Я хочу иметь возможность выпить за ужином. Очень странно не пить в компании, где пьют все. – Напиваться тоже очень странно, – парировала я. А она отвечала: – Да, но я же сбавляю обороты. И на тот момент это было правдой – она начала сокращать потребление алкоголя и читать о зависимости в интернете. Это был переход на третью стадию – подготовка. Шарлотте было трудно признать, что всю свою жизнь она вела борьбу с родителями: «Я не изменюсь, мама и папа, пока вы не начнете обращаться со мной так, как я хочу, чтобы со мной обращались». Она вела подсознательный торг: она изменит свои привычки, только если родители изменят свои – пакт, в котором не выиграл бы никто, будь он реален. На самом деле ее отношения с родителями не могли измениться до тех пор, пока она ничего в них не привносила. Два месяца спустя Шарлотта вплыла в мой кабинет, разложила содержимое сумочки по подлокотникам своего трона и сказала: – Так, у меня есть вопрос. Она спросила, не знаю ли я хорошую амбулаторную программу по лечению алкоголизма. Она перешла на четвертую стадию – действие. На стадии действия Шарлотта прилежно уделяла три вечера в неделю программе, используя группу как замену вину. Она совсем бросила пить. Основная цель, разумеется, – перейти к финальной стадии – поддержанию. Это значит, что человек в течение значительного периода времени придерживается изменений. Это не значит, что люди не срываются. Стресс или определенные триггеры прежнего поведения (конкретный ресторан, звонок от старого собутыльника) могут вызвать откат. Эта стадия трудна, потому что поведение, которое люди хотят изменить, встроено в саму их жизнь: люди с зависимостью (будь то зависимость от алкоголя или психотропных веществ, драмы, негатива или саморазрушительных действий) стремятся к другим зависимым. Но, находясь на стадии поддержания, человек всегда может вернуться в нужную колею с правильной поддержкой. Без вина и водки Шарлотта стала лучше сосредоточиваться; у нее также улучшилась память, она чувствовала себя менее усталой и более мотивированной. Она подала документы в аспирантуру. Она вступила в благотворительную организацию по защите животных, что ей очень нравилось. Она впервые в жизни смогла заговорить со мной о трудных отношениях с матерью и стала взаимодействовать с ней в более спокойной манере. Она стала держаться подальше от «друзей», которые приглашали ее пропустить один стаканчик в честь дня рождения – «Ведь двадцать семь исполняется лишь раз в жизни, да?» Вместо этого она провела свой праздник с новыми друзьями, которые приготовили ее любимые блюда и произнесли множество тостов в ее честь, чокаясь чем-то из широкого ассортимента безалкогольных напитков. Но оставалась одна зависимость, с которой она не могла справиться: Чувак. Признаюсь: мне не нравился Чувак. Его развязность, его нечестность, то, как он изводил Шарлотту. Одну неделю он приходил с девушкой, другую – нет. В один месяц он с Шарлоттой, в следующий – нет. Я хотела, чтобы весь мой вид говорил «я вижу тебя насквозь», когда я открывала дверь приемной и видела его сидящим рядом с Шарлоттой. Я хотела защитить ее, как Мама-Собака из рекламы. Но я оставалась в стороне. Шарлота часто шевелила большими пальцами, пересказывая последние события: «А потом я сказала… А он… А я…» – Это была переписка? – спросила я с удивлением, когда она сделала так в первый раз. Я предположила, что выяснение статуса отношений в переписке может быть ограниченным: у вас нет возможности заглянуть человеку в глаза или взять его за руку, чтобы предложить поддержку, когда он расстроен. Она ответила: – Нет, мы еще используем эмодзи. Я подумала об оглушительной тишине и дергающейся ноге, которые подсказали мне о желании Бойфренда расстаться. Если бы мы тем вечером обсуждали поход в кино в переписке, возможно, он бы ждал еще несколько месяцев, прежде чем сказать. Но для Шарлотты, я знаю, все это лишь брюзжание старой перечницы: ее поколение не собирается меняться, так что меняться придется мне, чтобы идти в ногу со временем. Сегодня глаза Шарлотты покрасневшие. Она увидела в инстаграме, что Чувак вернулся к своей предположительно бывшей девушке. – Он продолжает говорить, что хочет измениться, но потом происходит вот это, – говорит она со вздохом. – Думаете, он когда-нибудь изменится? Я думаю о стадиях изменений – где находится Шарлотта, где может быть Чувак – и о постоянных исчезновениях отца Шарлотты, которые теперь воспроизводит Чувак. Для нее трудно принять, что пока она сама может измениться, другие люди – нет. – Он не изменится, правда? – говорит она. – Он может этого не хотеть, – говорю я мягко. – Как и ваш отец. Шарлотта сжимает губы, как будто обдумывая мысль, которая раньше никогда не приходила ей в голову. После стольких попыток заставить этих мужчин полюбить ее так, как ей бы этого хотелось, она не может изменить их, потому что они не хотят меняться. Это знакомый сценарий в психотерапии. Бойфренд пациентки не хочет бросать курить и завязывать с компьютерными играми по выходным. Ребенок пациентки не хочет лучше учиться, чтобы сдать экзамены, вместо этого занимаясь музыкой. Супруг пациентки не хочет реже ездить в командировки. Иногда изменения, которых вы хотите от другого человека, не входят в его планы – даже если этот человек говорит, что входят. – Но… – говорит она, потом останавливается. Я смотрю на нее, чувствуя, что внутри нее что-то переключается. – Я пытаюсь заставить их измениться, – говорит она, словно самой себе. Я киваю. Он не изменится, поэтому должна измениться она. Любые отношения – это танец. Чувак исполняет свои па (сближение/отдаление), Шарлотта – свои (сближение/боль), так они и танцуют. Но если Шарлотта изменит свои движения, случится одно из двух: либо Чуваку тоже придется танцевать иначе, чтобы не оступиться и не упасть, либо он просто уйдет с танцпола и найдет кого-то еще, по чьим ногам можно потоптаться. После четырех месяцев воздержания Шарлотта впервые выпила на День Отца – когда ее папа должен было прилететь к ней в город, но в последний момент отменил поездку. Это было три месяца назад. Ей не понравился этот танец, так что она изменила движения. С тех пор она не пила. – Мне нужно перестать видеться с Чуваком, – говорит она сейчас. Я улыбаюсь. Звучит знакомо. – Нет, в этот раз я серьезно, – говорит она, но тоже улыбается. Это ее мантра на стадии подготовки. – Можно изменить расписание моих сессий? – спрашивает она. Сегодня она готова к действию. – Конечно, – говорю я, припоминая, что предлагала это раньше: Шарлотта не хотела встречаться с Чуваком в приемной каждую неделю, но тогда она не была готова согласиться. Я предлагаю ей другое время и день, и она делает пометку в телефоне. В конце сессии Шарлотта собирает свои многочисленные вещи, проходит к двери и, как всегда, останавливается. – Значит, до встречи в понедельник, – шепчет она, зная, что мы одурачили Чувака, который наверняка будет гадать, почему Шарлотта не пришла в свое обычное время в четверг. Пусть гадает, думаю я. Пока Шарлотта идет в холл, со своей сессии выходит Чувак. Я киваю, приветствуя Майка с непроницаемым лицом. Может быть, Чувак говорил Майку о подружке, и они провели сессию, беседуя о его склонности манипулировать людьми, вводить их в заблуждение, обманывать. («О, так вот в чем его проблема», – сказала однажды Шарлотта, когда он проделал с ней это дважды.) Может быть, Чувак вовсе не говорил об этом Майку. Может быть, он не готов меняться. Или, может быть, он просто не заинтересован в переменах. Когда я говорю об этом в своей консультационной группе, Иан отвечает кратко: – Лори, три слова: «не твой пациент». И я понимаю, что, как и Шарлотта, я тоже должна отпустить Чувака. 40 Отцы Во время запоздалой предновогодней уборки я наткнулась на свою курсовую работу, посвященную австрийскому психиатру Виктору Франклу. Просматривая заметки, я постепенно вспоминала историю его жизни. Франкл родился в 1905 и еще в детстве начал всерьез интересоваться психологией. В старшей школе он стал активно переписываться с Фрейдом. Впоследствии он изучал медицину и читал лекции по логотерапии, находящейся на стыке психологии и философии, название которой произошло от греческого слова logos – «мысль» или «слово». Фрейд полагал, что людьми движет поиск наслаждения и избегание боли (его знаменитый «принцип удовольствия»); Франкл же считал, что людьми прежде всего движет поиск не удовольствия, а смысла жизни.