— Да, расслабься, — вдруг хохочет Кирилл. — Видел бы ты свое лицо. Я смеюсь вместе с ним. Такая дружба не умирает. — Ты меня подловил, — со смехом говорю я. — Я ждал, когда ты объявишься, — весело говорит Кирилл. — Что там у вас с Агатой? Она тебя простила? Жена мне все уши прожужжала с вашей историей. — Значит, Вера в курсе всего… — задумчиво произношу я. — И я, как ты понимаешь, тоже. Но что хочешь ТЫ для меня загадка. — Мне нужна Агата, — осторожничаю я с подбором слов. — Почему ты ничего не сказал мне тогда? — Зачем? Вены она себе не вскрыла, ну поревела недельку вместе с Веркой и все. Кто я такой, чтобы лезть в чужие отношения? — И ни разу не подумал, что я мудак? — Подумал конечно. Но и что с того? Думаешь я не совершал мудацких поступков? Сколько угодно. К тому же мы были молоды. Ветер в поле, в жопе дым. Тогда мне казалось, что у нас просто разные взгляды на жизнь. И я не ошибся. Но взгляды не стоят того, чтобы рушить дружбу. — Да, я всегда ей дорожил, — весомо качаю головой я. — Сколько раз я хотел тебя набрать, встретиться… — Я также, но все некогда, то одни заботы то другие. — Именно… — Так что у тебя происходит? Я задумываюсь на мгновение. Но тут же понимаю, что Кирилл остался таким же, каким я знал его всю жизнь. Изменился внешне, а внутри все тот же. А значит ему можно доверять на тысячу процентов. — Любовь, брат, — как-то даже горестно произношу я. — Похоже это называется так. И я такого чувства никогда не испытывал. — Аж летаешь на крыльях как будто, — подмигивает мне Кирилл. — О да. Такое сейчас часто, — усмехаюсь я. — Любовь — это всегда хорошо. А теперь говори, что ты хочешь от меня. Я помогу чем смогу. — Мне надо, чтоб ты уговорил Веру помочь мне. — Это будет сложно… Меня снова нет в Есенине неделю. Мне подключили камеры ресторана на домашний ноутбук, и я из любого места наблюдал за происходящим. А посмотреть там было на что. Каждый день на работе Агату ждал сюрприз. В первый день на столе шефской кухни появилось кольцо в бархатной коробочке с запиской короткого содержания «М.М.». После которого мне пришло многозначительное сообщение на телефон. — Сдурел? И тут же еще одно. — Я выброшу его. Но по камерам я вижу, как она надевает его на палец и любуется. Женщины… Мне немного не по себе от того, что приходится подглядывать за ней вот так. Это довольно мерзко. Но я ничего не могу с собой поделать, мне нужно убедиться в ее правильной реакции. — Выбрасывай, завтра будет еще одно, — отвечаю я ей. — Оно полетит туда же. В мусорку. — Не страшно. — Чего ты добиваешься? — Это моя компенсация. — Какая еще компенсация? — За потерянные четырнадцать лет. Я должен был дарить тебе подарки все эти годы, но из-за своей глупости сбежал. Теперь я восполняю пробел. — Почему же не подаришь их лично, восполнятель? — Лично ты их точно выбросишь. Возможно, даже в меня. Я не боюсь боли, я ее заслужил. Но теперь, я хочу чтобы ты поняла — мои намерения крайне серьезны. — Ничего из этого не выйдет. Я не верю тебе. — Что ж, значит, буду дарить тебе подарки до конца своих дней. — Лучше отдай нуждающимся. На следующий день ей приходит букет цветов прямо в разгар рабочего дня. Большой и красивый. С такой же запиской «М.М.». Персонал в шоке, Агата кажется тоже. Судьбу кольца я так и не знаю, но букет поселился на шефской кухне. Еще через день был курьер у ее машины после рабочего дня. Ей привозят платье от Версаче. Надеюсь, угадал с размером. В торговом центре, где она гуляет с Верой — шарф от Гуччи, о котором она давно мечтала. С шарфом подсказала Вера, которая, кстати говоря, после долгих уговоров согласилась мне помочь. Сначала обещала оторвать яйца конечно, но потом сменила гнев на милость. При этом взяла с меня письменное обещание обставить все свои рестораны мебелью Кирилла. Я всеми руками за. Подарки сыплются всю неделю. И я не совсем понимаю, поступаю ли я правильно. Мне кажется, что я подкупаю девушку, но Мирон настаивает на том, чтобы подарки шли непрерывно и в ресторан, и домой. Он принес свой план по исчезновению Артема уже на следующий день после нашей встречи. И мы, согласовав детали, приступили к его реализации. И да, это было действительно очень дорого. Я даже закашлялся от суммы тогда, а Мирон смеялся. Я смотрю записи стримов, что ведет этот тюфяк. И это ужасно. Он кричит, визжит и матерится через слово. Выглядит ужасно — в вытянутой майке, часто не причесанный с немытой головой. Через раз бывает пьян, но аудитории это даже нравится. Пишут ему, что так он более раскрепощен и весел. Тот остается доволен и открывает новую банку с пивом. Играет в какую-то мультяшную стрелялку от третьего лица. И я не могу не закрыть лицо ладонью от всего этого зрелища. Никогда не пойму почему взрослые мужики этим занимаются. Но теперь мне придется разбираться в этом, потому что Артем или «Нагибатор3000» как он себя называет — мой новый коммерческий проект. Мой фонд заливает в раскрутку его стримов огромные суммы денег и за три дня его аудитория вырастает в три раза. Надо признать, что это дисциплинирует тюфяка. Он уже не появляется в неопрятном виде, почти не пьет во время записи. К концу недели его аудитория вырастает в пять раз и доходит до отметки в десять тысяч. Для меня странно, но у него появляются реальные фанаты и некоторые даже женского пола. Мирон говорит, что его контора посчитала доход Нагибатора за это время и там нарисовалась сумма с пятью нулями. Что ж неплохо. Теперь мой выход на сцену. Мои детективы обращаются к Артему, как крупные рекламодатели, которые заинтересовались его стримами и назначают ему встречу. Для секретности даже предоставляют для этого один из своих офисов. Артем приходит вовремя. В выглаженной белой рубашке и синем пиджаке. Выглядит воодушевленным и счастливым, но все меняется, как только он видит человека перед собой. — Ты? — гневно смотрит на меня тюфяк. Его верхняя губа трясется от злости, руки сжимаются в кулаки. Уже «боюсь»… — Сядь, — киваю я на кресло рядом с собой. Два кресла, между ними журнальный столик, стоят лицом к окну, за которым, на удивление, солнечный Питер. Такую погоду про себя я отметил, как хороший знак. Тюфяк смотрит на меня с презрением. — Отвали от моей жены! — Во-первых, она не твоя жена. А во-вторых, если ты спокойно не сядешь, то лишишься и ее, и всего, что у тебя есть сейчас. Тюфяк замирает. Губа перестает трястись, но кулаки сжимаются еще крепче. Он садится, поправляя джинсы. Честно говоря он вызывает у меня отвращение. Весь нескладный какой-то, на лицо простоват и вообще… Это я виноват, что Агате пришлось сойтись с таким… тюфяком. — Как твои стримы? — спрашиваю я. — Не твое дело. — Очень даже мое. Они как-никак мой инвест-проект с некоторых пор. Глаза тюфяка округляются, ртом он начинает хватать воздух. — Да-да, а ты думал вся эта слава тебе с неба упала? Ты думал, что чем-то можешь заинтересовать публику? Пьяный, неотесанный, жалкий. Раскрутить то дерьмо, что ты снимаешь, стоило мне очень дорого. И я так понимаю, что ты жутко доволен собой. Слава, фанаты, деньги. Но сейчас ты можешь всего этого лишиться! Глава 27. Агата Марк не оставляет меня в покое. Всю следующую неделю он заваливает меня подарками и цветами. Я пытаюсь не реагировать, но это становится все сложнее и сложнее. Когда я вижу кольцо, мое сердце екает. Этот подарок не значит ничего такого, но я не могу удержаться и достаю его из коробочки. Я примеряю кольцо когда пишу Марку, что выкину его подарок в мусорку, и не могу оторвать взгляд от россыпи изумрудов, которые так напоминают его глаза. Усилием воли я снимаю кольцо с пальца и убираю обратно в коробочку. Я признаюсь себе, что мне приятно внимание Михельсона. Вряд ли это что-то изменит между нами, но та забота с которой выбраны подарки трогает меня. Мы гуляем с Веркой по торговому центру, когда курьер передает мне очередной подарок — шарф от Гуччи, который я давно хочу купить. И это ясно дает понять — вокруг меня уже целый заговор. — Ты не хочешь мне ничего рассказать, подруга? — я подсовываю ей под нос кашемировый шарф и выжидающе смотрю. Верка невинно хлопает глазами и пожимает плечами, как будто не понимает о чем речь. — Вера, не делай из меня дуру, пожалуйста. И я очень хочу послушать, что ты скажешь в свое оправдание. Верка кривится и снова пожимает плечами. — Ты давно хотела этот шарф, такой шанс нельзя было упускать. Я ошарашено смотрю на подругу и не могу поверить в то, что она говорит.