«Право на правду» находится в бывшем «Тако-Белле»[81] на бульваре Магнолий, между автомойкой и кредитной конторой. Когда-то папа каждую пятницу водил сюда нас с Сэвеном и покупал нам тако за девяносто девять центов, крендельки с корицей и один напиток на двоих. Это было как раз перед тем, как он угодил за решетку, и денег у него тогда почти не было. Обычно он просто смотрел, как мы едим. Иногда просил менеджера, одну из маминых подружек, присмотреть за нами, а сам шел в кредитную контору. Когда я выросла и поняла, что подарки не появляются из ниоткуда, до меня дошло, что папа всегда ходил туда перед нашими днями рождения и Рождеством. Мама звонит в дверь «Права», и мисс Офра приглашает нас внутрь. – Простите, – произносит она, закрывая дверь. – Сегодня я одна. – О, а где ваши коллеги? – спрашивает мама. – Одни проводят круглый стол в Садовом Перевале, другие участвуют в митинге на Гвоздичной улице, где убили Халиля. Странно слышать, как решительно мисс Офра произносит «убили Халиля». Она не выбирает слов и ничуть не колеблется. Бывший ресторан теперь почти полностью занят офисными кабинками. Стены здесь завешаны постерами почти так же густо, как в комнате Сэвена. Только эти плакаты, скорее, в папином вкусе: тут и Малкольм Икс с ружьем у окна, и Хьюи Ньютон в тюрьме с кулаком, поднятым за «Власть чернокожих», и фотографии «Черных пантер» (на одной они митингуют, на другой раздают детям завтраки). Мисс Офра ведет нас в кабинку у окошка бывшей автомобильной кассы, и самое забавное, что на столике у нее стоит стаканчик из «Тако-Белла». – Большое спасибо, что пришли, – говорит она. – Я была очень рада, что вы мне все-таки позвонили, миссис Картер. – Прошу вас, называйте меня Лизой. Давно вы здесь? – Почти два года. И да, время от времени к моему окошку подъезжает какой-нибудь шутник и просит продать ему чалупу[82]. Мы смеемся. Звенит звонок. – Наверное, это мой муж, – поясняет мама. – Он как раз ехал сюда. Мисс Офра уходит, и вскоре по офису разносится эхо папиного голоса; они возвращаются вдвоем. Папа берет стул из соседней кабинки и из-за нехватки места ставит его в проходе, поперек кабинки мисс Офры. – Простите, что опоздал. Устраивал Деванте к мистеру Льюису. – К мистеру Льюису? – переспрашиваю я. – Ага. Решил отправить ему в помощь Деванте, пока я здесь. За этим старым дураком нужен глаз да глаз. И додумался же он стучать на гангстеров в прямом эфире… – Это тот джентльмен, который говорил в интервью о Королях? – уточняет мисс Офра. – Ага, он самый, – кивает папа. – Он владеет парикмахерской по соседству с моим магазином. – О да! Это интервью понаделало шуму. В сети у него уже почти миллион просмотров. Так я и знала. Мистер Льюис стал мемом. – Для такой честности нужно большое мужество. И на похоронах Халиля я говорила вполне серьезно, Старр: было очень смело с твоей стороны предстать перед полицией. – Я себя смелой не чувствую. – Я не могу врать, пока со стены на меня смотрит Малкольм Икс. – Потому что не болтаю на телике, как мистер Льюис. – Но это ведь хорошо, – возражает мисс Офра. – Мистер Льюис действовал импульсивно, из злости и негодования, но в таком важном деле, как дело Халиля, говорить необходимо осторожно и обдуманно. – Она переводит взгляд на маму. – Вы сказали, вчера вам звонила прокурор? – Да. Завтра она хочет встретиться со Старр. – Логично. Дело передали в прокуратуру, и теперь его представят перед большой коллегией присяжных. – Что это значит? – спрашиваю я. – Присяжные решат, выдвигать ли обвинения Крузу. – И Старр должна будет давать показания перед присяжными, – говорит папа. Мисс Офра кивает. – Этот процесс несколько отличается от обычного судебного разбирательства. Не будет ни судьи, ни адвоката со стороны защиты, и вопросы Старр будет задавать окружной прокурор. – А что, если я не смогу ответить на все? – В каком смысле? – спрашивает мисс Офра. – Я… про пистолет в машине. По новостям сказали, что в машине был пистолет и что это все меняет. Но я правда ничего о нем не знала. Мисс Офра открывает лежащую на столе папку, достает оттуда кусок бумаги и передает мне. Это фотография черной щетки Халиля, которой он причесывался в машине. – Это и есть так называемый пистолет, – объясняет мисс Офра. – Круз утверждает, что увидел щетку в двери машины и решил, что Халиль тянется к ней. А ее черную и толстую ручку он принял за рукоятку оружия. – И Халиль был достаточно черным, – добавляет папа. Щетка. Халиля убили из-за гребаной щетки для волос. Мисс Офра убирает фотографию обратно в папку. – Будет интересно посмотреть, что об этом скажет его отец в сегодняшнем интервью. Погодите. – Интервью? – переспрашиваю я. Мама ерзает на стуле. – Э-э… Вечером отец полицейского будет давать интервью по телевидению. Я перевожу взгляд с нее на папу и обратно. – И мне об этом решили не говорить? – Говорить тут не о чем, малышка, – вздыхает папа. Я перевожу взгляд на мисс Офру. – То есть его отец может поведать всему миру, как это выглядело со стороны его сына, а я не могу рассказать, как это выглядело с нашей? Он же убедит всех, что жертва тут – Сто-пятнадцать. – Не обязательно, – качает головой мисс Офра. – Иногда такие интервью имеют для полиции неприятные последствия. И потом, суд общественности здесь роли не играет. Все решит большая коллегия присяжных. Если они рассудят, что доказательств достаточно, – а я надеюсь, что так оно и будет, – то офицеру Крузу выдвинут обвинения. А потом его будут судить. – Если, – повторяю я. В комнате повисает неловкая тишина. Голос Сто-пятнадцать – его отец, а голос Халиля – я. Люди узнают его версию случившегося, только если я о ней расскажу. Я смотрю в окошко, как в автомойке по соседству чистят машину. Из шланга льется вода, и солнечный свет окрашивает ее радугой, как это было шесть лет назад, незадолго до того как пуля отняла у Наташи жизнь. Я поворачиваюсь к мисс Офре. – Когда мне было десять, у меня на глазах убили мою лучшую подругу. Забавно, как легко теперь произносить слово убили. – Ох… – выдыхает мисс Офра, откинувшись на спинку кресла. – Я не… Мне очень жаль, Старр. Опустив взгляд, я тереблю свои пальцы. Глаза застилают слезы. – Я пыталась об этом забыть, но до сих пор все помню. Выстрелы, выражение Наташиного лица. Полиция так и не выяснила, кто это сделал. Наверное, им было все равно… И все-таки это важно. Она важна. – Я смотрю на мисс Офру, но почти не вижу ее за пеленой слез. – И я хочу, чтобы все знали: Халиль тоже важен. Мисс Офра моргает. Часто. – Конечно, я… – Она прочищает горло. – Я хочу представлять твои интересы, Старр. Причем безвозмездно. Мама кивает, и ее глаза тоже наполняются слезами. – Я сделаю все, что смогу, чтобы тебя услышали. Потому что не только Халиль и Наташа важны, но и ты тоже. Ты и твой голос. Для начала я организую тебе интервью на телевидении. – Мисс Офра переводит взгляд на моих родителей. – Если вы, конечно, не против. – Если ее личность останется в секрете, то не против, – говорит папа. – С этим проблем быть не должно, – кивает мисс Офра. – Мы сделаем все, чтобы ее защитить. Со стороны папы доносится тихое жужжание. Он достает телефон и отвечает. Человек на другом конце что-то кричит, но слов не разобрать. – Эй, Ванте, успокойся. Повторить можешь? – Выслушав ответ, папа тут же поднимается на ноги. – Уже иду. Скорую вызвал? – Что случилось? – спрашивает мама. Он жестом зовет нас за собой. – Оставайся с ним, ладно? Мы уже едем.