3 июля 1997 г. «Элеонора». Глава 15 Списки Янтарев встретил меня приветливо, предложил кофе. Я не отказалась. У него роскошный кабинет с кондиционером. На столе рассыпаны фотографии убитых в Кукушкине. Женщина — Наталия Александровна Соломонова, двенадцать лет проработала на предприятии № 26; Константин Михайлович Шурыгин — тринадцать лет проработал на закрытом предприятии № 26; Сергей Алексеевич Виноградов — пятнадцать лет проработал на предприятии № 26. Все они более двух лет назад были уволены по сокращению штатов и некоторое время исправно получали пособие. У всех нормальные семьи, дети. Все чисто. Мы проверяли. Домашние ничего об их поездке в Кукушкино не знали. Это подтвердили все из опрошенных трех семей. В настоящее время Наталия Соломонова подрабатывала кондуктором на пригородном автобусе, Константин Шурыгин ремонтировал, где придется, сантехнику, а Сергей Виноградов собирал из деталей телевизоры и по дешевке продавал их на рынке. Единственным, что связывало этих людей, было то, что они проработали много лет на одном предприятии. — А чем оно занималось? — Обычный почтовый ящик. Военная промышленность. Очень емкое понятие. Подробнее тебе никто не скажет. — Но кто хотя бы они по профессии? — Химики. — А что сказали дома у этой Соломоновой, куда она собиралась четвертого рано утром? — Как всегда — на работу. И так — у всех. Мы ведь тоже не баклуши бьем. — Чертовщина какая-то. Зачем они поехали в Кукушкино? Не на пикник же?! — Как знать… А у тебя что нового? — Проверяю все версии. — Ну и как, получается? Я пожала плечами. Хвастать было особо нечем. Пока что ничего не ясно. — Знаешь, Борис, я вывела очень странную закономерность. Это я насчет твоего «инфарктного» списка. Но прежде, чем тебе все рассказывать, мне необходимо кое-что выяснить. Теперь я тоже думаю, что эти инфаркты неслучайны. Кто-то — и я подозреваю конкретного человека — сообщает, вернее, сообщал этим молодым людям нечто такое, после чего они не выдерживали и умирали. Я понимаю, конечно, что это звучит нелепо, но это так. Дело в том, что накануне смерти практически каждый из них имел разговор — или больше, чем разговор — с одной женщиной. С одной и той же женщиной. — И ты мне ничего не скажешь о ней? — Нет, извини, но пока не могу. К тому же это ненаказуемо. Да и доказать будет невозможно, так? А поэтому тебе придется набраться терпения и подождать, пока я все проверю. А что с Земляникиным? — Мои люди постоянно следят за его подъездом. Но пока безрезультатно. — Послушай, Янтарев, ты не мог бы мобилизовать мне на помощь твоего самого лучшего эксперта, того самого, которого ты называешь волшебником? — Нет проблем. А в чем, собственно, дело? — А ты напиши ему записку, мне еще нужно подготовиться… Сегодня вечером я ему кое-что принесу. Идет? — Конечно. — Он достал ручку, а я протянула ему вырванный из блокнота листок. — «Подателю сего письма?» — в таком духе?.. И он, смеясь, принялся писать записку своему эксперту. Он и не подозревал, какие большие надежды я возлагаю на этого человека. Но всему свое время. Я поехала к Алине. Она сидела за экраном монитора и, похоже, играла, как малое дитя, какими-то цветными шариками. Увидев меня, она буквально подскочила, как если бы ее застали за постыдным занятием. Ее серебряная головка сверкала в льющемся из окна солнечном свете. Пунцовые губы прекрасно оттеняли белоснежную кожу. Я села напротив нее и посмотрела ей в глаза. — Ты хотела узнать имя убийцы Якова Самуиловича. Помнится, в тот день, когда ты ночевала у меня, мы отложили разговор на эту тему до утра, но утром ты даже не вспомнила, зачем пришла ко мне. Вот я и хочу знать, что такого могло случиться той ночью, что ты передумала обращаться ко мне? Алина вспыхнула. На кончике носа у нее выступили капельки испарины. Она разволновалась. — Я поняла, что не смогу оплатить твою работу, — она, видимо, вспомнила, что мы договаривались обращаться друг к другу на «ты», — мне было просто неудобно… — Зачем ты мне врешь? Ты просто боишься Фионова. Где он, кстати? У себя? — Нет. Он еще не приходил. Но ты права, я его действительно боюсь. — А чего ты боишься конкретно? Остаться без работы? — Нет, это ерунда. Я всегда смогу устроиться. Но он имеет надо мной какую-то власть. Ты не подумай, это не фантазии. Когда я его вижу, со мной что-то происходит… — Можно, я от тебя позвоню одному человеку? Я набрала номер телефона лаборатории Левы Медвянникова. Его позвали. — Ты мне только скажи, все совпало? — Да. Твоя дамочка, как я уже говорил, времени зря не теряет. Ты совершенно правильно вычислила ее любовников. Не исключается также, что она в один день была и с первым, и со вторым. Я прямо даже не знаю, то ли вам, женщинам, позавидовать, то ли посочувствовать… — Это зависит от мужчины, — усмехнулась я. — Я теперь твоя должница. Спасибо. Он шантажирует тебя? — спросила я в лоб Алину, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно более жестко. — Говори, себе же душу облегчишь… Смерть Липкина и твои страхи как-то взаимосвязаны? — Я даже не знаю… — Губы у нее задрожали. — Я только подозреваю, что все это связано, но ничего не могу доказать… Но Фионов ведет себя очень странно… — Налей мне, пожалуйста, кофе. — Только из термоса. Устроит? Я выразительно взглянула на роскошный белый электрический чайник «Тефаль», Алина тотчас пояснила: — Я неделю назад уронила его, и там что-то сломалось… Все никак не приглашу одного парня, который пообещал починить. — И ты всем предлагаешь кофе из термоса? — Нет, что ты. Это я для себя из дому приношу, а Фионов принципиально отказывается и пьет только минеральную воду. — И сколько дней он пьет минеральную воду? — Да с конца июня и пьет. Чайника ему, видите ли, жалко, но я же не нарочно уронила его… Я разговаривала с Женевой, а чайник в это самое время закипел, вот я по инерции и потянулась, чтобы его выключить, а стояла я очень неудобно, короче — чайник упал. — Значит, четвертого июля Фионов не мог пить кофе у себя в кабинете? Она подняла на меня испуганные глаза. — Нет. Он в тот день вообще не был здесь. — И ты знаешь, где он был? — Да. Я подслушала его разговор по телефону. Он звонил в гараж, к Андрею, и просил его купить билет на электричку до Кукушкина… — До Кукушкина? И ты все это время молчала? — Я не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, но я боюсь его, мне кажется, что это он убил Якова Самуиловича. — Послушай, но почему он не сказал, к примеру, Андрею, чтобы тот хорошенько заправился и отвез его на машине в Кукушкино, если уж ему это было так необходимо… Почему электричкой? Что за придурь? — Понятия не имею. Но я не удивилась. — Почему? — Потому что он довольно часто обращается к Андрею с такой просьбой. Андрей даже выучил расписание электрички. «Странно все это, — подумала я, вспоминая свой последний разговор с Андреем. — А ведь он говорил мне правду: работа, дача с вариантами, снова работа, дача… Ничего особенного. Но ведь я не спрашивала его, на чем Липкин… Стоп, по-моему, у меня засорились мозги. При чем здесь вообще Андрей? Ведь он — водитель Липкина, а не Фионова».