— А что случилось? — Проснулся, голубчик! Ничего не случилось. Ну, чао, увидимся вечером. Валандра повесила трубку. Болдырев вопросительно посмотрел на нее. — Заводи мотор, Сергей, я — скоро! Болдырев направился к двери. * * * Ветер немного поутих, и небо заметно посветлело, но было по-прежнему холодно и по-осеннему неуютно. Выйдя на крыльцо в плаще нараспашку, Вершинина поежилась и, окунув лицо в ледяной поток встречного ветра, быстрым шагом пошла к ожидавшей ее черной «Волге». — Ну и погодка — весна называется! — с досадой произнес Болдырев, выбросив окурок через приоткрытое окошко. — Осень, хотя и не «болдыревская»… — иронично отозвалась Валандра, садясь рядом с ним на переднее сиденье и захлопывая дверцу. Устроившись на сиденье, она пригладила растрепавшиеся волосы. — Куда едем? — деловито спросил Сергей, сделав вид, что пропустил мимо ушей ее ироническое замечание. — Сначала в «Тарасовмонтаж», потом — на Девятого мая. «Волга» плавно двинулась с места. — Валентина Андреевна, вы бы ремешок накинули… — Ой, прости, Сереж, — Вершинина взялась за ремень безопасности. Сергей Болдырев работал в «Кайзере» два с половиной года. Бывший спортсмен-гонщик, он решил завязать с опасным спортом, уступив ультиматуму жены: семья или гонки. Не последнюю роль в этом решении сыграла так называемая крестьянская стать Болдырева. Он прочно стоял на земле, и мне, откровенно говоря, трудно было себе представить его в гоночной машине. Не то чтобы Болдырев казался мне неповоротливым, осторожным и чересчур трезво смотрящим на жизнь, просто я никогда не видела его в состоянии бурного эмоционального всплеска, полным энтузиазма и горения. В любое дело он вносил присущую его натуре основательность и деловитость. Ведь мы привыкли окружать нелегкое ремесло гонщика неким романтическим ореолом, думать о нем как о зарвавшемся смельчаке, играющем со смертью в кошки-мышки. Признаю, что моя неспособность вообразить Болдырева стоящим на призовой тумбе и задыхающимся от восторга проистекала из того факта, что я была жертвой распространенного мифа о гонщиках, который словно был призван поколебать Болдырев. Его виртуозное вождение автомобиля и прочие технические навыки очень пригодились «Кайзеру», и, не скрою, моему самолюбию льстило, что за рулем служебной «Волги», отданной мне Мещеряковым в ленное владение, сидит бывший покоритель крутых опасных виражей. — А что это Толкушкин такой мрачный? — полюбопытствовал Сергей. — А то, что как раз по его милости мы и едем сейчас в «Тарасовмонтаж», — загадочно ответила Валандра. Болдырев решил промолчать, хотя вершининское объяснение не прояснило ему эмоциональное состояние Валеры. Про себя же он подумал о Толкушкине: «Так тебе и надо, а то больно ты нос задираешь! Видать, это Валандра тебя осадила — честь ей и хвала!» Он остановил машину у семиэтажного коричнево-розоватого здания, перед которым выстроился ряд автомобилей самых разных цветов и марок. — Веселенькая окраска! — покосился Болдырев на фасад. — Я скоро, — Вершинина сняла ремень безопасности и открыла дверцу. Поднявшись на второй этаж, Валандра без труда нашла приемную. Она деликатно постучала в дверь. — Да, да, — раздалось в ответ, голос был мягким и любезным. — Добрый вечер, — Вершинина вошла в приемную и остановилась у шкафа. — Здравствуйте, — приветливо сказала худенькая шатенка с короткой стрижкой и большими голубыми глазами. Кроме нее в кабинете никого не было. — Вы — Светлана? — улыбнулась Валандра. — Да, а что? — насторожилась девушка. — Мне нужно с вами поговорить… — Сегодня странный день — все непременно жаждут со мной поговорить, — усмехнулась она, перекладывая бумаги. — Моя фамилия Вершинина, я возглавляю службу безопасности при фирме «Кайзер». — Вершинина приготовила удостоверение. — Подождите, что-то знакомое… Ах да, сегодня нас уже посетил один молодой человек, Толкушкин, если не ошибаюсь… «Если фамилию запомнила, значит, действительно Валера ей приглянулся.» — Да, это наш сотрудник. — Тогда я не понимаю… — удивленно округлила она тонкие брови. — Валера, мягко говоря, не до конца справился с заданием, — улыбнулась Валандра, — вы меня понимаете? — молодость, рассеянность, робость перед противоположным полом… — Что-то я не заметила, чтобы ваш сотрудник был уж слишком застенчив, — иронично отозвалась Светлана. — Да вы проходите, садитесь! — Спасибо, очень любезно с вашей стороны. — Валандра подошла к столу, за которым сидела Света и опустилась на стул с мягким сиденьем. — О чем же вы хотите поговорить со мной? — Валера мне сказал, что перед его уходом вы намеривались сообщить ему что-то важное… — Ах, это… — Может, Толкушкин вас чем-то расстроил, но поверьте, парень он добрый, отзывчивый, правда, иногда нос задирает… Ну так что вы хотели ему сказать? — Да я не знаю, что он раздул? Ничего особенного… Просто когда у Анжелики был отгул и я вместо нее с Рыбаковой работала, я была свидетельницей одной странной вещи. Ваш сотрудник как раз задавал нам вопрос: не заметили ли мы чего-нибудь странного в поведении Рыбаковой? — Так-так, и что же вы увидели? — Что она конверт запечатала, а потом его надписывать начала… — Что же тут удивительного? — недоумевала Валентина Андреевна. — Я в туалет ходила и когда вернулась, застала ее за этим занятием. Она не слышала, как я вошла — так поглощена была… Я, значит, подхожу, заглядываю ей через плечо… — И что же? — нетерпеливо спросила Валандра. — А то, что там, где указываются координаты абонента, она написала свою фамилию! Я ее спросила, для чего это ей? Она чуть не подпрыгнула от неожиданности — не ждала, что я так бесшумно появлюсь, потом замялась немного и ответила, что это, мол, прикол такой. — А что было в конверте, вы не знаете? — Я же говорю, что она его уже запечатала. Пока шел разговор, Валандра косилась на фотографию, прислоненную к торцу монитора. «Знакомое лицо», — подумала она. — А это кто? — Вершинина указала на фото. — Анжелика, она здесь секретарем работает. — Можно? — Вершинина взяла фотографию и принялась рассматривать ее. «Так это та самая кудрявая брюнетка, которая понравилась Мамедову, когда я показывала ему фото из квартиры Рыбаковой. Наверное, Толкушкин запал именно на нее». Валандра вспомнила, что когда она спросила Жукова об этой девушке, он назвал ее Анжелой. «Так значит, не Анжела, а Анжелика, ангелоликая, ангелоподобная… Перепутал Жуков, что ли?» — А где она сейчас? — поинтересовалась Валентина Андреевна. — С шефом, — ехидно усмехнулась Светлана, многозначительно посмотрев на Вершинину. Ясно было, что большой симпатии она к Анжелике не питает. Валандра ответила Свете понимающим взглядом. — А когда это было? Когда Рыбакова надписывала конверт? — Четвертого. — Может быть, у вас еще есть какая-нибудь информация? — Да нет, обо всем, что знала, я уже сказала…