Мэтт почувствовал, как у него задрожала челюсть. – Значит, вы уже… – Расследование завершено. Мэтт попытался переварить услышанное. Получается, весь этот путь он проделал зазря. И как они вообще могли закрыть дело, если прошло всего несколько дней? К тому же, учитывая манеру полицейского держаться, расследования, скорее всего, и не было. Он посмотрел на Гуттиэреса: – И… – Что – «и»?.. – И что вы установили в результате расследования? У Гуттиэреса потемнели глаза. – Спроси своих дружков из консульства и ФБР. – Послушайте, вам, может, все равно, и я не исключаю, что вы не располагаете достаточными ресурсами для ведения такого рода дела, но погибла моя семья. И я был бы очень признателен, если… – Ты смеешь дерзить мне, пацан? Коп вырвал из кольца на поясе дубинку и с грохотом опустил на стол. Мэтт тяжело сглотнул. – Ничего я не грублю, просто… Не важно. Пошло оно все. У него не было ни малейших намерений ставить этого мужика на место. Мэтт встал, собираясь с ним распрощаться. – Я не говорил, что ты можешь идти. Сядь, – велел Гуттиэрес. Мэтт не подчинился, и тот вскочил на ноги, схватив правой рукой дубинку. – Сядь! Парень поднял руки, давая понять, что сдается, и медленно опустился на стул. – Я даже не думал вас оскорблять, – сказал он, хотя это было не так. Если Мэтт чему-то и научился у отца, так это избегать типичной ошибки – недооценить разгневанного полицейского. Папа всегда наставлял родителей других детей относиться к полицейским как к огромным собакам, которых они совершенно не знают. Большинство псов ведут себя дружелюбно, но бросаться вперед, чтобы погладить, все же не стоит; и чтобы тебя не укусили, лучше соблюдать осторожность. И уж тем более не тыкать в него палкой. То же относится и к копам. Большинство из них – достойные люди, трудящиеся в поте лица на своем посту. Но эта профессия привлекает и людей другой породы. Как и в случае с бешеной собакой, отличить, кто хороший, а кто плохой, можно только тогда, когда уже слишком поздно. «Поэтому обязательно говорите детям, – любил повторять отец, – какой бы несправедливой ни казалась им ситуация, какой бы гнев они ни испытывали в душе, следует демонстрировать свое уважение, соблюдать особую осторожность и никогда не делать резких движений – кому-то из них это может спасти жизнь». Его совету последовал и Мэтт. – Мне в последнее время пришлось нелегко, я никоим образом не хотел вас оскорбить. Просто всю ночь не спал. – Это я и без тебя знаю. Не спал, потому что с проститутками шлялся. – Что вы… В этот момент в комнату ворвалась женщина, за спиной которой маячила дежурная. На незнакомке был строгий деловой костюм, а лицо искажено от гнева. Она тут же набросилась с бранью на испанском на Гуттиэреса, который вскочил на ноги и что-то ответил ей в таком же резком тоне. Мэтт переводил глаза с него на нее, наблюдая за этой схваткой совершенно непонятных ему ругательств. Наконец женщина решительно ткнула пальцем в Гуттиэреса и произнесла некое угрожающее предупреждение. К удивлению Мэтта, полицейский, еще за мгновение до этого взвинченный до предела, тотчас сдулся. Женщина посмотрела на парня: – Идемте, мистер Пайн. Коп не предпринял никаких попыток их остановить. На улице незнакомка протянула Мэтту визитку: – Я из консульства, меня зовут Карлита Эскобар. К Пабло Эскобару не имею никакого отношения. – Мне казалось, дело было поручено мистеру Фостеру… – У него теперь новое назначение, а вашим делом займусь я. Мэтт понятия не имел, что происходит, но ему было все равно. Он хотел побыстрее отсюда убраться. – Полицейский сказал, что тела моих родителей отдали вчера вечером. – Верно. На этом настояла какая-то шишка из Госдепартамента, и мне пришлось действовать через боссов Гуттиэреса. У вас влиятельные друзья, мистер Пайн. Мэтт не понял, кого она имела в виду, но ему было наплевать. Последние сутки в его голове превратились, как говорил Ганеш, в «полную кашу». – Куда отправили тела моих родных? Эскобар вытащила из сумочки телефон, потыкала в него пальцем, выясняя какие-то детали: – В Небраску. Причем произнесла: «Ни-Бараску», будто впервые слыша это название. – Вчерашним ночным рейсом. В этом действительно был смысл. Фамильный участок для захоронения находился в Адейре. Скорее всего, кто-то успел переговорить с тетей Синди. – Вот машина, которая отвезет вас в аэропорт, – махнула она на припаркованный неподалеку автомобиль, – вам пора. С этими словами Эскобар обернулась на полицейский участок и добавила: – В Тулуме вам больше делать нечего. Глава 30 САРА КЕЛЛЕР В окнах небоскребов, выстроившихся вдоль Мичиган-авеню, отражалось яркое утреннее солнце. Сара Келлер, впервые решившая навестить чикагский филиал Marconi, шагнула в вестибюль башни бизнес-центра. Исследованием этой компании она занималась уже два года – говорила с бывшими сотрудниками, внимательно штудировала банковские документы, изучала биографии высших должностных лиц – поэтому теперь, приехав сюда лично, испытывала какое-то странное чувство. Сама по себе эта фирма с главным офисом в Нью-Йорке и филиалами в девяти штатах ничем себя не запятнала. Келлер полагала именно так. Один только чикагский филиал. К стойке ресепшена здания 875 по Норф-Мичиган-авеню выстроилась длинная очередь. Мужчины и женщины в строгих костюмах ждали, когда им выдадут пропуска, чтобы отправиться на встречу в адвокатскую контору, офис оператора связи или другую компанию, расположившуюся во внушительной башне высотой в сто этажей. Келлер набралась терпения. Когда подошел ее черед, она махнула перед глазами охранника значком. Тот протянул ей магнитную карту без всяких вопросов. На Marconi он не работал и лишь следил за тем, чтобы без разрешения никто не прошел к лифтам. У него не было желания создавать проблемы ФБР. Вместе с уткнувшейся в смартфоны толпой Келлер поднялась на лифте, улыбаясь девушке двадцати с небольшим лет в мятых джинсах, державшей подставку с четырьмя стаканчиками кофе. От стремительного подъема у Келлер заложило уши. Перед этим она провела два часа с коллегами из чикагского отделения ФБР, вводя их в курс дела. Как и предупреждал Стэн, их босс в самом деле смахивал на слона в посудной лавке и буквально рвался вломиться в офис Marconi, размахивая членом. Но она все же убедила проявить сдержанность, а если возникнет необходимость штурмовать филиал, она пошлет им сигнал, один раз щелкнув ручкой, представлявшей собой передатчик. Делать этого ей не хотелось. Келлер хотела расследовать дело дальше, хотя улики у них уже были: платежи по различным счетам, контролируемым картелем; запутанная сеть инвестиционных компаний и фирм-однодневок для отмывания денег; возврат средств, за вычетом щедрых комиссионных. Но у них не было свидетеля, способного связать всю эту историю воедино, чтобы представить на рассмотрение суда присяжных. Р. Стэнтон Джонс, их первый осведомитель, с которого все и началось, бесследно исчез. Его могли пропустить через дробилку для бревен или растворить в бочке с кислотой, прибегнув к одному из излюбленных методов картеля Синалоа. Или он решил полностью сменить личность и начать новую жизнь. Прослушка телефонов Marconi не помогла пролить свет на судьбу этого финансиста средних лет. Руководителей Marconi пропажа Джонса озадачила так же, как и всех остальных. Команда Келлер сумела получить весьма ценную информацию, опросив других бывших сотрудников, но ни один из них не знал тех подробностей, которые она сама выяснила после почти двух лет слежки и анализа документов. Келлер хотела побеседовать и с Эваном Пайном, но он погиб раньше, чем у нее до этого дошли руки. Может, его действительно убили, как предполагали киношники? Или это он сам всех их убил, а потом покончил с собой? Проанализировав историю запросов семьи Пайн, айтишники ФБР заключили, что это Эван, а не Лив вынашивал план себя укокошить. Возможно, так оно и было. Но забрать с собой на тот свет жену и детей? Все, что она знала об этом человеке, говорило об обратном. Бо́льшая часть его запросов показывала его небезразличное отношение к тому, как они будут жить после его смерти. Выйдя из лифта, Келлер свернула в крыло, занимаемое Marconi. Все соответствовало ее ожиданиям: без всякой мишуры или особой экстравагантности. Сдержанная элегантность. Никому не захочется, чтобы его деньгами бездумно распоряжались. Хотя нет, у них была эффектная секретарша – девушка поразительной красоты, с высокими скулами и огромными глазами. Подойдя ближе, Келлер внимательно к ней присмотрелась. Из первого разговора можно очень много почерпнуть. Секретарши в компаниях – особенно в небольших филиалах наподобие чикагского отделения Marconi – обычно знают, где зарыта собака: видят каждого, кто приходит и уходит, любят посплетничать и нуждаются хоть в каких-то развлечениях, чтобы их скучная работа была не такой невыносимой. Как эта женщина отреагирует? Встревожится? Испугается? Отнесется безразлично? Или же обрадуется выйти за рамки повседневной рутины? – Здравствуйте, я специальный агент Келлер, пришла поговорить с Девином Милбэнком. Потом показала свой значок, глядя на девушку. – Одну секунду, пожалуйста, – сказала та, улыбнувшись дружелюбной улыбкой, за которой Келлер все же что-то разглядела. Едва различимый проблеск в глазах. Секретарша постучала по клавиатуре и произнесла в микрофон гарнитуры: