Этого ли хотел Дюссо? Но нет, в его рассуждениях чего-то не хватало. Он не нужен им мертвый. Он им нужен живой, чтобы найти улику, спрятанную Стивеном. Зачем же тогда Клод Дюссо оставил пистолет в его квартире? И неужели он в самом деле предполагал, что глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции не заметит, какие пули в магазине? — Папа, Стивен… — начал Даниель. Луазель опять поднял винтовку, и Даниель съежился от страха. — Пусть он расскажет отцу о том, что обнаружил в банке, — сказал Дюссо. — Месье Гамашу нужно знать это, если он хочет нам помочь. Арман посмотрел на Даниеля и тихо, ласково проговорил: — Расскажи мне. Таким же голосом он говорил, укладывая Даниеля в постель: «Расскажи мне, как ты провел день». И маленький мальчик рассказывал. Слова полноводной рекой текли из ребенка, который повсюду находил чудеса. Гамаш слушал об облаках небывалой формы, о кучах осенних листьев, о снежных крепостях, которые строил и защищал вместе с друзьями Даниель. О первых нарциссах в парке, о брызгах фонтана в жаркий летний день. — Расскажи мне, — проговорил Арман сейчас. И Даниель рассказал: — Стивен в пятницу дал поручение банку подать ордер на покупку за пять минут до закрытия биржи в Нью-Йорке. Он вложил все свои деньги в две холдинговые компании ГХС. — Номерные компании? — Oui. — И чем эти компании занимаются? — Одна выпускает инструмент и краску. Но ее основной актив — металлургический завод. Мысли Армана понеслись вскачь. На металлургический завод привозят руду. Руду добывают в шахтах. Это указывает на ГХС, что в свою очередь указывает на Патагонию. Что указывает на редкоземельные металлы. Что указывает на неодим. Взгляд Армана упал на карман Даниеля. «Боже мой, — подумал он. — Вот где они». Пятицентовики. Монетки, которые он тщетно искал в коробке. Не склеенные, а сцепившиеся друг с другом, как магниты. Арман вспомнил Оноре, гуляющего в саду, и его мощный бросок. Вспомнил, как запаниковал Жан Ги, решив, что его сын сунул эти монетки в рот. Вспомнил, как Даниель, стоявший поодаль, нагнулся и подобрал монетки. Положил их в карман на хранение. Подальше от рук и ртов других детей. Там они и лежали до сих пор. И на Даниеле был тот же самый пиджак. Если бы Дюссо увидел монетки и понял, что они такое… Если бы они нашли пятицентовики у Даниеля и решили, что он скрывает от них эти монетки… Арман быстро взвесил варианты. Он достал платок и посмотрел на Даниеля, потом на Дюссо. — Я могу?.. Дюссо кивнул. Гамаш подошел к Даниелю и вытер кровь с его лица, а Даниель ухватил его за руки и то ли прошептал, то ли простонал напряженным тонким голосом: — Я не храбрец, папа. Мне страшно. Арман притянул его к себе и крепко прижал. — Я здесь. Все в порядке. Ты со мной. — Он отстранил сына и посмотрел ему в глаза. — Ты смелый парень. Ты все еще держишься. Большинство бы уже лежали на полу. Вспомни Супермена. Даниель неожиданно издал хрипловатый смешок. В свои шесть лет он пространно объяснил отцу, что сначала Супермен был совершенно неуязвим. Но потом его создатель («А это был канадец», — возбужденно сказал Даниель) понял, что это ошибка. «Им нужно было придумать что-то такое, что могло бы причинить ему боль», — с серьезным видом объяснил маленький мальчик. «А ты знаешь почему?» — спросил тогда отец. Даниель сказал, что ему надо подумать. Два дня спустя, когда они шли в парк на детскую площадку, он сунул свою ладошку в руку отца и сказал: «Потому что человек не может быть смелым, если не боится». «Oui», — согласился его отец, и Даниель побежал играть с другими ребятами. — Пожалуйста, папа, — проговорил Даниель, — скажи мне, что ты служил в спецназе. — Я делал кое-что получше. — Арман наклонился к сыну и, понизив голос еще больше, сказал: — Я обучал спецназовцев. Он отошел и посмотрел на платок. Рейн-Мари подарила ему этот платок на Рождество. Теперь на нем была кровь их сына. Он уже собирался убрать платок в карман, как вдруг Жирар стремительно заломил ему руку назад, чуть не сломав пальцы. Гамаш поморщился и вывернулся, разжав пальцы и выронив платок. Жирар поднял его и осмотрел. Ничего не найдя в складках, кинул его обратно Гамашу. Он мог бы просто попросить показать ему платок. Или выхватить его из руки Гамаша. Но вместо этого Тьерри Жирар предпочел причинить ему боль, и Гамаш подумал: а в какой мере заместитель Дюссо подчиняется своему боссу? — Ты должен до завтрашнего утра, до семи тридцати, найти то, что прятал Стивен Горовиц, — сказал Дюссо. — Собрание совета директоров начинается в восемь. Эта вещь нужна нам до восьми. — Вы искали ее несколько недель и ничего не нашли, — сказал Гамаш. — А я должен найти ее за считаные часы? — Думаю, ты сумеешь это сделать, — сказал Дюссо. — С учетом мотивации. Гамаш посмотрел на него ненавидящим взглядом: — Если ты действительно хочешь, чтобы я добился успеха, то мне нужно больше информации. Что на уме у ГХС? Я должен знать, что ищу. — Ты умен, — сказал Дюссо. — Уверен, ты сразу поймешь, как только увидишь. — Он посмотрел на часы. — Сейчас десять пятьдесят три, у тебя почти девять часов. — Мне понадобится помощь. Пусть кто-нибудь пойдет со мной. — Ты имеешь в виду кого-то конкретного? — спросил Дюссо. — Даниеля. Дюссо улыбнулся: — Я это предвидел. Мой ответ — нет. Он остается в безопасности с нами. — Тогда Бовуар. Позволь мне привлечь Бовуара. Когда мы вдвоем, у нас есть шанс. Дюссо подал Жирару едва заметный знак, и они вдвоем отошли в угол посовещаться. Наблюдая за ними, Гамаш ясно видел, что старший из этих двоих, безусловно, Дюссо, а громила Жирар в полном его подчинении. То, что должно было стать облегчением, на самом деле вызвало у него еще большую тревогу. — Бери своего Бовуара, — сказал Дюссо, возвращаясь к нему. Гамаш протянул руку за своим телефоном. Жирар вернул ему трубку и приказал: — Переведи в режим громкой связи. Арман заметил несколько вызовов и эсэмэсок от Рейн-Мари. У него было сильное искушение прочесть их, но он понимал, что сначала должен позвонить. После первого же гудка он услышал возбужденный голос Жана Ги: