— Некоторые я знаю, но тут, похоже, нет никакой связи, никакого плана. А что касается номерных компаний, то я не могу сказать, чем они занимаются и какие ставят перед собой цели. Или есть ли между ними какая-то связь. — Напоминает тактику широкого охвата, — сказала Анни. — Словно Стивен не знал толком, что именно он ищет, и забрасывал самую широкую сеть. — Или прятал одну важную покупку среди других, — добавил Даниель. — Мы тоже пришли к такому выводу, — сказала Рейн-Мари. Арман повернулся к мадам Арбур, которая разглядывала список. — Нет, ничего, — сказала она. — Нам нужно больше информации об этих компаниях. — Арман подчеркнул названия. — Ты сможешь это сделать? — Безусловно, — ответил Даниель. — Я могу использовать мой допуск из банка и получить информацию об этих компаниях. С номерными будет потруднее, но я попробую. Гамаш одобрительно кивнул сыну, и Даниель почувствовал, как в нем шевельнулось какое-то давно забытое чувство. Сейчас он видел перед собой не того человека, который довел до слез его мать. И даже не того чудака, который в кухне помогал готовить еду, или играл в саду с внуками, или сидел у камина с книгой. Перед ним был опытный следователь с ясным умом и спокойным, но непререкаемым авторитетом. За таким человеком Даниель мог бы пойти. У него не было никаких претензий к старшему инспектору Гамашу. Проблемы у него были с отцом. — А не мог ли Стивен готовиться к враждебному захвату самой ГХС? — спросила Анни. — Нет, — однозначно ответил Даниель. — Даже если бы он продал все, чем владеет, ему никогда бы не найти столько денег. К тому же компания с такой охраной непременно заметила бы его действия. Ему бы это не сошло с рук. Но если Стивен был связан с венчурными сделками, не стоит ли сообщить об этом комиссару Фонтен? Вдруг это важно? — Подозреваю, что она уже все знает, — сказал Арман. — Но как? Я же ей ничего такого не говорил. — Комиссар Фонтен может знать, потому что она тоже в этом участвует, — заявил Жан Ги. — Что? — одновременно воскликнули Даниель и Анни. Северин Арбур подняла руки: — Постойте, вы хотите сказать, что префектура Парижа несет ответственность за убийство Александра Плесснера? — Не вся префектура, — ответил Жан Ги. — Но несколько избранных — да, вполне возможно. — Это просто смешно. — С чего ты взял, что они виновны? — спросила Анни. — Когда твои родители нашли тело Плесснера в квартире Стивена, они там спугнули кое-кого. — Да, я знаю. — Но ты не знаешь, что их насторожил запах. Который все еще висел в воздухе. Запах мужского одеколона. — Очень необычный запах, — сказала Рейн-Мари. — Таким одеколоном пользуется Клод Дюссо, префект полиции. — О-о-о, — простонала Анни. — Это не сулит ничего хорошего. — И вы подозреваете эту Фонтен только потому, что она — его заместитель? — спросила мадам Арбур. — Тогда логично предположить, что, когда этот парень совершает мошенничество, я тоже несу ответственность? Только на том основании, что я его заместитель? — Она махнула в сторону Бовуара, который недовольно посмотрел на нее. — Дело не только в этом, — сказала Рейн-Мари. — Супруги Дюссо вчера были у нас в доме — я пригласила их на ужин. И жена Клода сообщила мне, что этот одеколон он получил в подарок от своего заместителя во время их совместной поездки на конференцию в Германию. По словам жены Клода, Ирена Фонтен и себе купила такой же одеколон. — То есть в квартире Стивена мог быть любой из них, — заметил Даниель. — Да, — ответил Гамаш. — Или ни один из них, — возразила мадам Арбур. — Верно, — признал Гамаш. — Или оба, — сказал Жан Ги. Даниель поднялся на ноги и встал рядом с отцом, изучая список компаний, в которые инвестировал Стивен посредством Плесснера. Арман наблюдал за ним несколько секунд, зная, что сейчас ему предстоит взорвать очередную бомбу. — И это еще не все. Когда мы встречались у тебя дома с комиссаром Фонтен, она потом захотела поговорить со мной наедине. Его слушали все, хотя он явно обращался напрямую к Даниелю. — Да? — У нее было досье на Стивена, информация, собранная в конце войны. Там оспаривалось его участие в Сопротивлении и выдвигалась версия, будто он симпатизировал нацистам и даже сотрудничал с ними. — Да ладно. Каждый, кто его знает, скажет, что это смешно, — заявил Даниель. — Но большинство людей его не знают. Лично не знают. Достаточно всего лишь посеять подозрения, и ущерб уже нанесен, — объяснила его мать. — Мы все знаем, как легко погубить репутацию человека. Она посмотрела на мужа, который не раз становился объектом подобных атак. — Мы считаем, что Стивен пришел в компанию и сказал им о том, что ему удалось выяснить, — сказал Арман. — Он потребовал прекратить делать это и потребовал предоставить ему слово на совете директоров. Мы не знаем, что это было, но, вероятно, собранной им информации вполне хватило бы, чтобы их уничтожить. И им пришлось его остановить. — Они думали, что шантажом можно заставить его замолчать, — сказала Рейн-Мари. — А когда это не получилось… Они все знали, что произошло потом. Чего Даниель не знал, так это того, почему они смотрят на него. Все, кроме мадам Арбур, которая смотрела в окно. — Я была сегодня утром в архиве, проверяла это старое досье, — заговорила Рейн-Мари зловеще мягким тоном. — По их данным, досье на Стивена запрашивалось пять недель назад. И это сделал ты. — Что? — возмутился Даниель, мгновенно покраснев. — Я ничего подобного не делал. Зачем мне это? Я даже не знал, что на Стивена есть досье в архиве. Его голос прозвучал немного визгливо. — Мы тебе верим, — сказал Арман. — Постойте, — почти выкрикнул Даниель, и в комнате воцарилась тишина, которая позволила ему вникнуть в услышанное. — Это досье было у комиссара Фонтен. Она показывала его тебе, верно? Значит, это она меня подставляет? Это она написала мое имя в запросе, думая, что вы поверите, будто я тоже в этом замешан? — Может, это действительно сделала она, — сказал его отец. — Но они не знали, что мы в это никогда не поверим, и мы не поверили. Они играют с нами. Показывают нам свои возможности. Это психологическая война. Жан Ги повернулся к Анни: — На жаргоне юристов это называется «мозгогребство». — Еще одно словечко для словаря Оноре, — сказала она, и Жан Ги рассмеялся. Даниель побледнел: — Они предвидят каждый наш ход. — Не каждый, — возразил его отец. В это время раздался звонок в дверь. Принесли еду и напитки. Мини-сэндвичи, яйца под майонезом, салат «коронационный цыпленок», копченый лосось и огурцы были поставлены на стол вместе с печеньем и булочками. Взбитым кремом и джемами. И двумя большими блюдами приправленной картошки фри с майонезом. Арман расписался в счете и получил от официанта конверт. Открыл его, просмотрел содержимое и спрятал в карман. Пока они предавались чревоугодию, Арман вытащил из нагрудного кармана ежедневник Стивена и пролистал до наступающей недели. Когда он переворачивал странички, из-под клапана выпал клочок бумаги, засунутый туда Арманом, и, порхая, упал на пол. Северин Арбур быстро наклонилась и подобрала бумажку, опередив Гамаша. Впрочем, Бовуар заметил, что Гамаш особо и не торопился. — АФП, — прочитала она, кладя бумажку на стол. — Почерк месье Горовица? — Да, — подтвердил Гамаш. — Агентство Франс Пресс?