Он улыбнулся. Она — нет. — И что вы? — Убил ли я его? — Инвестировали? — Да. Месье Плесснер — инженер, был инженером, и у него имелись интересные идеи касательно дизайна. — А у вас — нет? — Ни малейших. Но я посмотрел их финансовые документы и решил, что это будет инвестиция с низкой долей риска. Если дело не пойдет, то мы вложили в него не так уж много денег. А если оно увенчается успехом, то… — Что «то»? Заработаете состояние? Даниель негромко хмыкнул: — Не на этой компании. — Тогда зачем инвестировать? — Это был, так сказать, пробный заход. Стивен назвал бы этот опыт первым блином. Тем самым, который у вас получается комом, но зато вы обретаете опыт. Ирена Фонтен не отрывала от него глаз: — Вам не кажется странным, что вы единственный во всем этом деле, у кого были отношения с обеими жертвами? Даниель почувствовал, как кровь сначала прилила к лицу, а потом отхлынула, вызвав ощущение покалывания. Словно волна с подводным течением, уносящая остатки его бравады в море. — К тому же, — добавила Фонтен, наклоняясь над столом, — вы намеренно ввели нас в заблуждение. Почему вы сейчас здесь? Что заставило вас передумать? — Ничего. Это отец посоветовал мне прийти. — Ой ли? У меня создалось впечатление, что, выслушав советы отца, вы делаете все наоборот. — Вы весьма проницательны. — Не надо этого высокомерия, месье Гамаш. Почему вы пришли на самом деле? Даниель окончательно смешался. Ведь он уже сказал ей правду. — Отец сказал, что вы будете подозревать меня, если выясните, что я солгал, поэтому я решил прийти и сказать правду. Я знал месье Плесснера, но очень поверхностно. Вряд ли это можно назвать отношениями. — Плесснер когда-либо упоминал месье Горовица? — Да, они были друзьями. Месье Плесснер и ко мне-то пришел по его рекомендации. — По рекомендации месье Горовица? А месье Горовиц делал вложения в этот проект? Он участвовал в венчурном капитале? — Не думаю. Стивен никогда не спрашивал, в какие проекты мы инвестируем, а я никогда не делился информацией. Комиссар Фонтен поедала его взглядом, но Даниель, хотя и покраснел пуще прежнего, не отвел глаз. В конце-то концов, он говорил правду. — Вы знали, что у Стивена Горовица довольно большой счет в вашем банке? — Нет. Но меня это не удивляет. Ему требовались деньги во Франции. Он довольно много времени проводит здесь. — Но Горовиц никогда не обращался к вам с предложениями об инвестиции капитала? — Нет. Никогда. — Когда вы видели месье Плесснера в последний раз? — Шесть недель назад. — И с тех пор не разговаривали? — Нет, мы разговаривали, по телефону. Он звонил несколько раз. Мы обсуждали другие варианты. — Например? — Откровенно говоря, далеко мы не продвинулись. Люди с гайковертом рассказали ему о компании, которая делает болты и гайки, и еще об одной, которая делает шайбы. — И что? — И ничего. Такие вещи нужно исследовать месяцами, а иногда годами. Месье Плесснер провел кое-какие разыскания, но без особого энтузиазма. Послушайте, я вам гарантирую, что, каким бы ни был мотив убийства, он не имел никакого отношения к тому, чем занимались мы. На этих инвестициях никто не разбогатеет и не обеднеет. Фонтен встала: — Благодарю вас за то, что пришли. Даниель тоже поднялся, удивленный тем, что разговор закончился так быстро и неожиданно: — Спасибо, что выслушали. Она проводила его до двери: — Вы скажете отцу, что приходили ко мне? — Вероятно, в конце концов скажу. Но может, сначала позволю ему немного помучиться. Ведь он заставил меня помучиться вчера. — Разница только в том, что он не хотел, чтобы вы мучились. Он пытался вам помочь. Этот маленький упрек не прошел мимо Даниеля, хотя он и удивился, что она защищает его отца. У него создалось впечатление, что отец ей не очень понравился. Даниель решил вернуться в «Георг V». Он рассказал Фонтен правду и теперь чувствовал себя лучше. А когда все это закончится, они с Розлин свозят девочек в Копенгаген посмотреть дом русалок. Девочки не станут такими, как эта женщина-коп, которая никогда не видела чудес света. Глава тридцать первая Арман остановился у дверей в квартиру Стивена, чтобы предупредить профессора де ла Кутю о том, что он увидит. Этот ученый внимательно разглядывал бессчетное число всевозможных жутких сцен обезглавливания, насилия, избиений, побивания камнями, распятий. Страшных мучений. Но все это время он стоял по другую сторону картины. А теперь ему придется впервые в жизни зайти на холст. Профессор выслушал и кивнул. Месье и мадам Фобур, консьержи, сообщили им, что флики ушли из квартиры. Арман уже хотел открыть дверь, как вдруг завибрировал его телефон. Он выхватил его из кармана и прочел сообщение. Рейн-Мари поняла, почему он реагирует так быстро. Сообщение могло прийти из больницы. О Стивене. Но оно оказалось от миссис Макгилликадди: «Мы здесь. Дадим вам знать». Он убрал телефон в карман и открыл дверь. В квартире царил полный разгром. В этом не было ничего удивительного, хотя Арман, оглядевшись, пришел к выводу, что с тех пор, как он приходил сюда в последний раз, хаоса здесь прибавилось. Следователи, конечно, тщательно все обыскали. Но хорошо подготовленные специалисты обычно не оставляют место преступления в большем раздрае, чем до начала их работы. Куратор вошел с любопытством, словно явился на новую выставку. Пока не увидел пятно на полу. И обведенные мелом очертания тела. Как кожа вокруг пустого человека. Де ла Кутю смотрел на все это, охваченный осознанием того, что в какой-то миг между тем, когда этот человек стоял и когда упал на пол, он превратился в труп. И сделал это кто-то другой. Его начало покачивать, и он вдруг почувствовал под своим локтем надежную руку, уводящую его в сторону.