Да, он знал о том, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Но теперь на эти мысли наложился другой образ. Стивена. Его рука на плече монстра, ответственного за это. — Patron? — вторгся в его мысли Бовуар. Гамаш повернулся: — Я перейду на другую сторону, к дому Стивена. Мне нужно спросить кое-что у консьержа. Бовуар проводил взглядом тестя, который бегом пересекал улицу Севр, уворачиваясь от автомобилей. Бовуар не раз видел, как Гамаш входил в дома, склады, леса, где их поджидали вооруженные до зубов преступники. Арман Гамаш никогда не колебался. Всегда шел вперед и всегда шел первым. Его агенты следовали за ним. И теперь Бовуар бегом последовал за Гамашем. — Вы понимаете, что она просто прикапывалась к вам? — сказал он, догнав Гамаша. — Фонтен? Вряд ли, — откликнулся Гамаш, быстро идя по тротуару. — Я думаю, она верит в то, что наговорила про Стивена. — А вы? В смысле, вы верите? К удивлению Жана Ги, Арман помедлил, потом отрицательно покачал головой: — Нет. Ничуть не верю. У громадной лакированной красной двери в дом Стивена Гамаш нажал кнопку. Минуту спустя дверь приоткрыл худой пожилой человек, он вгляделся в Гамаша и улыбнулся. — Это мальчик, — сказал он кому-то у себя за спиной, открыл дверь полностью и впустил Армана и Жана Ги. Клод Дюссо сидел в своем кабинете и просматривал содержимое коробки. В очередной раз. Что хотел увидеть Арман — годовой отчет или что-то другое? Тут находились вполне предсказуемые вещи. Бумажник Стивена Горовица с евро и канадскими долларами. Разные банковские карточки и паспорт. Дюссо открыл паспорт Стивена. Никаких штампов он не увидел, но их и не должно было быть, если Стивен ездил еще куда-то в Европе. Например, в Люксембург. В коробке были авторучки, канцелярские скрепки. Два болта и универсальный гаечный ключ. Клейкая лента и чистый блокнот с логотипом отеля «Георг V». Все эти вещи Арман уложил в коробку, пока Рейн-Мари разговаривала с менеджером. Тут лежали и вещи поинтереснее. Тоненький ноутбук. Разбитый смартфон. Технический отдел префектуры исследовал смартфон, извлек сим-карту и сообщил, что она сломана. И что Стивен Горовиц не использовал облачных хранилищ. Либо это было технически сложно для него, либо он не доверял таким хранилищам. А скорее всего, подумал Дюссо, Горовиц доверял технологиям, но не доверял людям. — Мальчик? — прошептал Жан Ги, когда они сели за кухонный стол. Мадам Фобур принесла pain au citron[61] прямо из духовки, и кухня наполнилась ароматом цитруса и выпечки. Она поставила чайник на газовую горелку, а месье Фобур тем временем открыл шкаф и достал три бутылки теплого пива. — Он не хочет чая, мадам, — сказал месье. — Он взрослый мужчина. Он хочет пива. — Вообще-то… — начал было Гамаш, но его заглушили. — Пиво и pain au citron? — возмутилась мадам. — Да слыхано ли такое? И после того, что случилось? Ему нужен чай. — Она повернулась к Арману: — А может, ты предпочитаешь chocolat chaud? — Вообще-то… — сделал еще одну попытку Арман. — Мы уберем это все, — сказал месье, хватая несколько стаканов, — и пусть мальчик решает. Я сам его варил. — Он наклонил бутылку в сторону гостей. — Non, merci, — сказал Арман, успев удержать месье за руку, прежде чем тот сорвал крышку с бутылки. — Чай — это то, что надо. — Заметив разочарование старика, он продолжил, не переводя дыхания: — Для моего зятя. А я бы выпил пива. Когда все расселись за пластиковым столом, мадам Фобур спросила: — Как он? — Ну вы же знаете Стивена, — сказал Арман. — Он несокрушим. — Значит, он встанет на ноги? — спросила мадам? — Надеюсь. По крайней мере это было правдой. — Что случилось, Арман? — спросил месье Фобур. — Сначала его сбивает машина, потом в его квартире убивают человека. Мы не понимаем. — Это ведь не совпадение, правда? — спросила мадам Фобур. — Да, — сказал Жан Ги. — Мы не считаем несчастным случаем то, что произошло с месье Горовицем. — Voilà[62], — сказала мадам, а месье перекрестился. — Именно это я и говорила. — Но кому это могло понадобиться? — Как раз это мы и хотим узнать, — сказал Жан Ги. — Когда вы видели его в последний раз? — Месье Горовица? — Мадам посмотрела на месье. — В июне? Или в июле? — И с тех пор ни разу? — спросил Жан Ги. — А в последние два-три дня? — Дня? Нет, — ответил месье. — Мы узнали о том, что он в Париже, только сегодня утром, когда услышали о происшествии. Мы подумали, значит, он приехал. Но мы его не видели. Мадам дрожащей рукой потянулась к чайнику. — Позвольте, — сказал Жан Ги, осторожно забирая у нее тяжелый чайник. — Позвольте, я буду мамочкой. — Pardon? — спросил месье. — Désolé, — сказал Бовуар, покраснев. — Просто так говорит один мой друг дома, в Квебеке, когда наливает чай. «Черт бы тебя подрал, Габри», — подумал он, вспоминая этого крупного мужчину в намеренно вычурном переднике, разливающего чай «Красная роза» из чайника «Браун Бетти». «О господи, — подумал Бовуар. — Зачем я ношу все это в голове?» Мадам сжала руки в кулаки, чтобы не дрожали: — Мы столько лет знали месье Горовица. Мы знали, что когда-нибудь… но только не так. Арман никогда не знал их имен. Они всегда называли друг друга только «мадам» и «месье». Бездетные, они относились к обитателям дома как к своей семье. Как к своим детям, своим тетушкам и дядюшкам, братьям и сестрам. Стивен находился где-то посередине между дядюшкой и старшим братом. Приезжая в Париж, его крестный почти всегда в воскресенье завтракал с мадам и месье. Ребенком Арман присоединялся к ним за этим кухонным столом и ел жареную курицу или пирог с рыбой. Еду покупал Стивен, а готовила ее мадам в фартуке. Мужчины пили пиво во дворе, а Арман помогал в кухне. Эта кухня, этот дом не изменились. А он изменился. Был ребенком, стал взрослым. Был отцом, стал дедом. Из ребенка с мукой на руках стал мужчиной с кровью на них. Но при этом он всегда оставался для них «мальчиком». А они для него всегда — «мадам» и «месье». Месье наблюдал за тем, как Арман сделал большой глоток пива и стер пену, оставшуюся на усах. — Délicieux[63]. И он не лукавил. Месье явно набил руку на варке пива. Мадам Фобур, руки которой перестали дрожать, нарезала pain au citron толстыми ломтями и поставила на стол керамическую ванночку со взбитым сливочным маслом. — Вы хотите узнать у нас, что случилось, — сказала она, показывая кончиком ножа то на Гамаша, то на Бовуара. — Мы ничего не видели и благодарим за это Бога. — Жаль, что не видели. — Не говори так, месье. Они бы и нас убили.