— Мы нашли на его столе ежегодный отчет компании ГХС Инжиниринг. Она упоминается в его ежедневнике. — В том, который у меня, ничего такого нет. — В его личном ежедневнике. — Мистер Горовиц больше не состоит ни в каких советах директоров. Он отказался от всего этого. — Почему? — У большинства корпораций есть свои уставы, в которых определен предельный возраст членов совета. Мистер Горовиц давно перешагнул в этом смысле все допустимые пределы. И даже больше. Мимо промчались велосипедисты. Проехали детишки на самокатах. Пешеходы выгуливали собак и оглядывались на человека, стоящего у воды. — Тогда почему у него был годовой отчет? — Он любит читать годовые отчеты, как другие любят читать журналы о знаменитостях. — Он когда-нибудь состоял в совете директоров ГХС Инжиниринг? — Нет. — У него есть акции этой компании? — Мне нужно проверить. — В трубке послышался стук клавиатуры ноутбука. — Нет, это частная компания. Она не продает свои акции на рынке. — Он когда-нибудь говорил о Люксембурге? — О Люксембурге? О стране? Или это город-государство? С какой стати он бы стал об этом говорить? Арман вздохнул: — Не знаю. Последовала пауза, и наконец миссис Макгилликадди снова заговорила, мягко, почти нежно: — Вы считаете, что это был не несчастный случай, Арман? Он помедлил. Взвешивал. Стивен Горовиц много десятилетий доверял Агнес Макгилликадди свои деловые и личные секреты. Если кто и знал что-то о нем, то в первую очередь она. Если ей доверял Стивен, то может доверять и он. — Я в этом не сомневаюсь. Стивен знал что-то. Нам необходимо понять что. Он никогда не давал вам что-нибудь на безопасное хранение? Какие-нибудь документы, может быть? — Нет. Нет, подумал Арман. Еще не успев задать вопрос, он понял, что Стивен никогда не стал бы втягивать ее в это. По той же причине он ничего не сказал ему, Жану Ги или кому-нибудь другому. Кроме месье Плесснера, и Плесснера убили. Это подтверждало худшие опасения Стивена и его потребность в крайней сторожности. — То есть у вас нет никаких оснований подозревать, что он нашел что-то, какую-то разрушительную информацию о какой-то корпорации? — Обычно он с удовольствием сообщал мне, если что-то находил. Ему нравилось иметь тайны, а еще больше ему нравилось, если он знал, что говно вот-вот попадет на вентилятор. — Она сделала паузу, прежде чем продолжить. — Если он не сказал мне, значит дело было совсем плохо. И его попытались убить, чтобы остановить? — Я думаю, да. У вас есть его деловой ежедневник? — Есть. Что вы хотите знать? — Что он делал между одиннадцатым и двадцать первым сентября. — Я тут ничего не вижу. Но он, вероятно, проводил время с вами. — Мы с Рейн-Мари только вчера прилетели в Париж. Последовала пауза, потом миссис Макгилликадди произнесла: — О-о. — Значит, вы понятия не имеете, чем он занимался эти десять дней? — Не имею. — Она явно была смущена. Пребывала в совершенно новом для нее состоянии. — Я для него ничего не заказывала. Никакого бронирования столиков. Никаких билетов в театр или оперу. И у меня нет никаких его встреч на следующую неделю. Вероятно, он составил свой план по прибытии в Париж. — А бронирование в «Георге Пятом» вы делали? — Нет. Я же вам только что сказала. Никакого бронирования столиков. — Не столик, а номер. Не в ресторане, а в отеле. — Номер? В «Георге Пятом»? Вы с ума сошли? «Что ж, это и есть ответ», — подумал Гамаш. Он принялся вышагивать по набережной туда-сюда, продолжая разговор. Огромные средневековые здания острова Сите поднимались за его спиной, а на той стороне Сены он видел Рив Гош[52]. Историческую родину художников и писателей. На протяжении веков люди, смотревшие из этих окон, видели вещи куда более шокирующие, чем человек, выхаживающий туда-сюда по берегу. Например, они были свидетелями Террора. Теперь это больше походило на наблюдение за Беспокойством. Впрочем, если бы они могли видеть его мысли, его чувства, они бы задернули шторы и заперли двери. — Вы знаете человека по имени Александр Френсис Плесснер? — Алекс Плесснер? Да. Арман остановился. Наконец-то он услышал предложение, которое не начиналось с «нет». — Мистер Горовиц ужинает с ним в клубе каждый раз, когда мистер Плесснер приезжает в Монреаль. А живет он, кажется, в Торонто. — Они были друзьями? — Были? Мистер Горовиц все еще жив. — Упрек был немедленным и резким, как удар хлыста. — Не хороните его раньше времени. Гамаш употребил прошедшее время, потому что Плесснера убили, но пока не был готов делиться этой информацией. Поэтому он извинился и спросил: — Они хорошо знают друг друга? — Они скорее знакомые, чем друзья. Не очень близкие. — Вы не могли бы выяснить, состоял ли Алекс Плесснер когда-нибудь в совете директоров ГХС? — Пожалуй, смогу. — А еще что-нибудь про Плесснера вы можете сказать? Стивен говорил что-то про него? Последовала пауза, пока миссис Макгилликадди вспоминала. — Я думаю, мистер Плесснер очень богат. Мистер Горовиц говорил, что тот заработал все свои деньги разом игрой на бирже. Кажется, это был какой-то венчурный капитал. — Вроде стартового капитала на «Эппл» или «Майкрософт»? — Что-то вроде того. Мистер Горовиц всегда посмеивается над мистером Плесснером, говорит, что тот упал в бочку везения. «Похоже, вчера все везение из этой бочки вытекло», — подумал Гамаш. — Миссис Макгилликадди, я должен сообщить вам кое-что еще. Алекса Плесснера сегодня утром нашли мертвым в квартире Стивена. В трубке раздался тихий стон. Звук, издаваемый человеком, который много повидал на своем веку. А сейчас увидел слишком много. Арман дал ей время на осознание этой новости. — Что там происходит? — прошептала она в Монреале. — Я пытаюсь это выяснить. Всю его квартиру перевернули вверх дном. Искали там что-то.