— Как тебе показался Стивен вчера вечером? — Он был в хорошем настроении. Стивен в лучшем своем виде. — Но не особенно радостный, — сказал Гамаш. — Не похожий на человека накануне раскрытия крупного мошенничества? — Нет, особой радости я не заметил. Вы думаете, он нашел что-то про ГХС? И поэтому хотел прийти на заседание совета директоров? Если бы Стивен собирался перевернуть башню коррупции, то он выглядел бы довольно возбужденным. Подобные разоблачения были чуть ли не любимым его занятием. Так или иначе, он был, конечно, рад повидаться со всеми и посидеть с ними за столом, но триумфа не чувствовалось. Напряженным или нервным Стивен тоже не казался. — Но он несколько раз проверял телефон, — сказал Бовуар. — Это было странно. — Да, ты уже говорил. Возможно, ждал сообщения от месье Плесснера. На теле убитого или в квартире не был найден телефон? — Non, но его могут найти позже. — Сомневаюсь, — сказал Арман. Жан Ги тоже сомневался. Убийца наверняка унес телефон с собой. И было кое-что еще. — Стивен помог мне получить работу в ГХС, — сказал Жан Ги. — Может быть, для этого была какая-то причина? Но если у него возникли подозрения, почему он не сказал мне? Или хотя бы не намекнул? Гамаш отрицательно покачал головой. Его крестный отец был непростым человеком. У него были свои принципы, и так было всегда. Опыт, полученный им в молодости во время войны, научил его, что чем меньше народу знает о том, что происходит, тем в большей безопасности все находятся. Это убеждение он разделял со своим крестником. Качество, которое другие не всегда могут оценить. Казалось очевидным, что кому-то стало известно о намерениях Стивена Горовица. И этому человеку позарез нужно было остановить Стивена. Теперь настала их очередь соединить точки. Но для начала требовалось эти точки собрать. — Если он устроил тебя в ГХС из-за своих подозрений, то, возможно, он хотел, чтобы ты сам сообразил, что к чему, — сказал Гамаш. — Не хотел влиять на твои мысли. — Он явно переоценил мои «мысли». У меня их нет. По крайней мере, нет подозрений. Впрочем… — Oui? — Дело в том, что мой заместитель… — Мадам Арбур. — Oui. Вчера днем она навязывала мне какой-то файл. Один люксембургский проект. — Люксембургский? — Да. Небольшой в сравнении с другими. Когда я перевел разговор на Патагонию, она вроде как напряглась. Я приписал это той довольно утомительной борьбе за власть, которая происходит между нами. Я думал, она проверяет, годен ли я даже для малых проектов. Почему вас это заинтересовало? — Я вспоминаю мой разговор со Стивеном в Музее Родена. Ту ошибку, которую он совершил. — Он совершил ошибку? — Жан Ги никогда не слышал о том, чтобы финансист Горовиц совершил, а тем более признал какую-нибудь ошибку. — Больше похоже на провал в памяти. Он сказал, что убедил меня сделать предложение Рейн-Мари не там, где я собирался, а в Люксембургском саду. Но это была ошибка. На самом деле он говорил тогда о небольшом саде в Маре, близ улицы Розье. — И именно там вы сделали ей предложение? — Да. Я объяснил его ошибку возрастом и сменой часовых поясов после перелета. Но это явно тут ни при чем, ведь Стивен прилетел за десять дней до этого. — Так что же это было, если не ошибка? Вы думаете, он мог сказать это специально? — Я бы не стал заходить так далеко. Возможно, Люксембург просто был у него на уме. Что это за проект? — Фуникулер. — Наружный лифт? — Да, по склону скалы. Но это самая новая, более безопасная конструкция. Мы используем ее в лифтах по всему миру, не только в фуникулерах. Господи Исусе, неужели Стивена могли волновать проблемы конструкции? Неужели там что-то не так? — Стивен не инженер. Он может за считаные минуты прочитать финансовый документ, но вряд ли сумеет разобраться в техническом отчете. Теперь они блуждали в темноте, где их подстерегала опасность поверить, что они не совсем заблудились. Гамаш всегда предупреждал своих людей, что именно на этом этапе многие расследования заходят в тупик. — Ты говоришь, что, когда ты сменил тему, мадам Арбур расстроилась? — Да, немного, — ответил Бовуар. — Ты сказал об этом Стивену? Бовуар порылся в памяти: — Нет. Вы думаете, тут что-то есть? — Я думаю, было бы полезно получить экземпляр технического отчета по этому фуникулеру. — Но у Стивена не было при себе отчета. Если он собирался обнародовать что-то, разве он не взял бы отчет на собрание ГХС? — Может быть, он его припрятал. Может быть, незваный гость именно его и пытался найти. Не сам отчет, а доказательство того, что там что-то не так. — Верно. Посмотрю, что мне удастся сделать. Может быть, позднее забегу на работу. Но в таком случае я не попаду на вскрытие. — Жаль. — Oui. Но даже если я найду технический отчет, вряд ли он будет полезен, — сказал Жан Ги. — Я по-прежнему ничего в них не понимаю. — Тогда мы найдем кого-нибудь, кто понимает. Бовуар выпрямился и сосредоточенно сдвинул брови: — Вчера я сказал Стивену, что прикладываю все усилия, чтобы разбираться в технических делах. Он сказал, что делал то же самое. — Это значит, он пытался разобраться, — сказал Гамаш. — Может быть, даже читал отчет по фуникулеру. — Да. Еще он сказал, что нашел полезным читать электронную переписку между инженерами и головным отделением. — Головное отделение находится в Париже. Это твой офис. Ты можешь заполучить эти документы? — Гамаш подался вперед. — Попробую. — Жан Ги прищурился, быстро просчитывая в уме варианты. И делая выводы. — Но если что-то не так с конструкцией фуникулера и Северин Арбур заметила это, почему она мне ничего не сказала? Зачем привлекать мое внимание к люксембургскому отчету, а потом ничего не говорить? — Может быть, она собиралась сказать, но ты сменил тему разговора. И это разозлило ее. — Черт, похоже на правду, — сказал Бовуар. — И все же, будь это серьезное упущение, она бы отбросила свои чувства и настояла на том, чтобы я ее выслушал. Гамаш откинулся назад и снял очки, тоже пытаясь найти ответ. — Мадам Арбур — инженер, верно? — Да. Кароль Госсет, мой непосредственный начальник, характеризует мадам Арбур как очень знающего инженера. — Тогда интересно, что ее посадили в отдел, призванный контролировать других. — Я тоже об этом думал, — заметил Бовуар. — Значит, ее роль состоит либо в том, чтобы помогать обнаруживать проблемы, — сказал Гамаш, — либо в том, чтобы скрывать их. — Господи боже. Она принесла мне люксембургский отчет не для того, чтобы сообщить о каком-то изъяне проекта, — сказал Бовуар, широко раскрыв глаза. — Она хотела меня испытать, убедиться, что я этого отчета не читал. — Вполне вероятно. Возможно, зная о твоих связях со Стивеном, они хотели накануне заседания совета директоров узнать, что тебе известно. — Чтобы включить меня в список подлежащих уничтожению? — спросил Жан Ги. — Черт меня побери. Да сколько же народа они собираются убить? — А сколько уже умерло? — спросил Гамаш. — Дефект инженерной конструкции, например подъемника, может привести к гибели сотен людей, прежде чем его остановят. — Это каким же нужно быть уродом, чтобы скрывать изъян, который может привести к гибели сотен, может, тысяч людей? Гамаш посмотрел на него. Такое случалось чаще, чем ему хотелось признавать. Но отрицать это было невозможно.