— Извините, — услышали они. — Excusez-moi. Все повернулись и увидели молодого человека в куртке, джинсах и шарфе. Он пытался прорваться через стену полицейских. — Кто вы? — спросил один из жандармов. Вместо ответа он прокричал Гамашу: — Мне позвонила Рейн-Мари. Я сразу же пришел. — Это Жан Ги Бовуар, мой зять, — объяснил Гамаш. — Ему нельзя здесь находиться, — сказала Фонтен. — Пожалуйста, подождите снаружи. Это место преступления. — Я знаю, — сказал Жан Ги. Он сочувствовал этой женщине-полицейскому, явно главной здесь. Но вместо того, чтобы уйти, он шагнул вперед и встал рядом с Гамашем. — Жан Ги — мой заместитель, — объяснил Гамаш Дюссо и Фонтен. — Перед тем как переехать в Париж, он возглавлял отдел по расследованию убийств. К тому же он знает Стивена. Вы не будете возражать? — Против того, чтобы он остался? — Фонтен посмотрела на Бовуара так, словно тот был грязью на ее подошвах. Потом она перевела взгляд на префекта, который пожал плечами. — Отлично, — сказала она. — Если только мне не придется иметь с ним дело. — Вы нашли бумажник? — спросил Дюссо. — Какое-нибудь удостоверение? — Нет, — ответила Фонтен, опустившись на колени рядом с коронером. — Все его карманы вывернуты. — Позвольте мне? — спросил Гамаш. — Да какого хрена, — пробормотала Фонтен. Она жестом пригласила Гамаша подойти к телу и стала наблюдать, как Гамаш заводит руку под пиджак и прощупывает его. Наконец он приподнял полу пиджака с потайным карманом и молнией. Но расстегивать молнию не стал, предоставив это Фонтен. Секунду спустя она вытащила тоненький бумажник. — Откуда вы узнали? — спросила она. — Опытные путешественники часто носят одежду с потайными карманами. Он не стал добавлять, что у Стивена тоже был такой карман. Не стал говорить и о том, что они с Рейн-Мари нашли в этом кармане ежедневник и паспорт Стивена. Фонтен передала бумажник префекту, и тот отошел в сторону от людей, работавших вокруг тела. Гамаш и Бовуар присоединились к нему у окна. — Его имя — Александр Френсис Плесснер, — сказал Дюссо. — Это тебе о чем-нибудь говорит? Арман задумался: — Non. Стивен никогда его не упоминал. А ты не слышал этого имени? Жан Ги покачал головой. — Водительские права выданы в провинции Онтарио, — сообщил Дюссо. К ним подошла Ирена Фонтен и отдала Дюссо паспорт: — Мы нашли его под тем комодом. Но пока ни телефона, ни ключей. — Если они нашли его паспорт, — заметил Гамаш, — то, вероятно, поняли, что убили не Стивена Горовица. — Они убили не того человека, — сказал Дюссо. — Или того, — возразил Гамаш, и префект кивнул: или того. — Канадский, — сказал Жан Ги, глядя на паспорт. — Выдан год назад. Клод Дюссо пролистал странички паспорта и вздохнул: — На таможнях теперь повсюду терминалы, штампы в паспортах не ставятся. Придется связываться с Интерполом. — Я просканирую штрихкод сегодня днем, — кивнула Ирена Фонтен. — Лучше сделать это как можно скорее, — сказал Гамаш. — Из моего опыта работы с Интерполом могу вам сказать, что им требуется время, чтобы ответить на запрос. Иногда на это уходит не один день. — Это уголовный розыск, месье, — заявила Фонтен. — В Париже. Не Квебекская полиция. Нам Интерпол отвечает быстро. Они знают, что, если мы делаем запрос, дело серьезное. Бовуар открыл было рот, но, поймав взгляд Гамаша, промолчал. Эта Фонтен явно не знала, что Гамашу за последние шесть месяцев неоднократно делали предложение переехать в Лион и возглавить Интерпол. Он отказался — предпочел искать убийц в Квебеке. Если Гамаш не хотел говорить об этом Фонтен, то уж определенно этого не сделает Жан Ги. Хотя язык у него чесался. — Спасибо за разъяснение, комиссар, — сказал Гамаш. — А какие-нибудь штампы в паспорте есть? — Только один, — ответила Дюссо. — Путешествие в Перу год назад. — Перу? — переспросил Бовуар. — Известное туристическое место, — пояснил Дюссо. — Мачу-Пикчу. Геоглифы Наски. — Что-что? — спросила Фонтен, и Бовуар порадовался, что именно она проявила свое невежество. Обычно в такой роли оказывался он. Ему-то показалось, что префект сказал «Наскар», и он сам собирался задать вопрос. — Поинтересуйтесь, — сказал Дюссо. — Это одна из величайших загадок планеты. — Двести пятьдесят канадских долларов, — сообщила Фонтен, просматривая бумажник. — Семьдесят евро. Две карточки Виза и, — она показала визитку, — вот это. Она протянула визитку Дюссо. Тот прочел имя на визитке: — Стивен Горовиц. Что и требовалось доказать. Убитый знал Горовица. Но что это было за знакомство? Друг? Деловой партнер? Если этот человек оказался в квартире Горовица, то это не просто знакомый. — Позволь? — сказал Арман, протягивая руку. — Если у месье Плесснера оказалась эта визитка, то для Горовица он был больше чем знакомый. Он вернул визитку Фонтен. — Почему? — спросила она. — Обычная визитка. — Но без адреса? — сказал Бовуар. — Даже без номера телефона или электронной почты? Что это за визитка, если на ней только имя? — Не только, — возразил Дюссо. — Кто-то приписал после имени буквы ЭМНП. Что это значит, Арман? Какой-то почетный титул? Гамаш улыбнулся: — Не совсем. Он достал собственный бумажник и вытащил потрепанную, слегка подзатертую визитку. Бумага была тонкая и пожелтевшая, но печать точно повторяла печать первой визитки. «Стивен Горовиц». А после имени те же четыре буквы. Написанные от руки. ЭМНП. — Так его всегда называла моя бабушка Зора, — объяснил Арман. — Но что они означают? — спросил Дюссо. — «Этот мерзкий нищий поц». Дюссо рассмеялся: — В самом деле? Но «поц» — это, кажется, оскорбительное слово? Почему твоя бабушка так его называла? Это какая-то семейная шутка? Или ласковое прозвище? — Как раз наоборот, — сказал Арман. — Она его ненавидела. Возненавидела с первого взгляда в конце сороковых. Невзлюбить его было просто.